— В любом случае, это не мой вкус. Результатом его пропаганды явилось то, что большинство лучших вин сделались похожими друг на друга, причем стали тяжелыми и невкусными. И у нас тут все смеются над классификацией мистера Паркера. Мы довольствуемся легкими винами, утоляющими жажду. На самом деле, Билл, все сошли с ума с этой «паркеризацией»! Мы все-таки во Франции! Что бы вы сказали, если бы мы стали навязывать вам свои гастрономические предпочтения?

— Наверное, нам было бы только лучше! — ответил Дженкинс. — Вы умеете есть и пить, во всяком случае…

В то время как они потягивали вино на кухне, американец думал о том, насколько трудно ему будет продвинуть свое предложение в семье Грега, учитывая речь Дану против Америки и ее стандартов. Но так как он приехал сюда слушать, то воздержался от вступления в дискуссию с этим молодым человеком, который был ярким представителем современного крестьянского мира.

— Вы, американцы, другие, — произнес Дану. — Вы восхищаетесь нашим прошлым, нашими традициями, нашими старыми фермами, нашими коровами в полях и деревнями со старинными церквами. Вам нравится такая Франция — вечная, непоколебимая, словно находящаяся под стеклянным колпаком. Но мы уже иначе смотрим на вещи. Мы не хотим становиться индейцами и жить в отведенных нам для этого зонах. Если мы и защищаем ценности прошлого, это не значит, что мы хотим и сейчас жить в соответствии с ними. Современность нас тоже интересует. Мой отец покажет вам, на что мы способны. Вы другие, вы привыкли к огромным пространствам, где у каждого есть джип, чтобы ездить за несколько километров в город за покупками. Мы — полная противоположность. После войны сельская местность действительно очень опустела. Но сегодня тенденция полностью изменилась.

— То есть? — с интересом спросил Дженкинс.

Дану испытывал гордость от того, что может сообщить что-то новое иностранцу, который, как он знал, был дипломированным специалистом и обладал такими знаниями, о которых брат Грегуара мог только мечтать.

— Сегодняшняя Франция переживает новое и очень важное явление, которое в министерствах Парижа называют городской миграцией населения.

— Это значит, что…

— Что горожане больше не хотят жить в городе, они больше не выносят шума, грязи, насилия, безработицы, отсутствия безопасности для детей, покупки еды в гипермаркетах в пластиковых коробках, пробок на дорогах и рэкета на остановках. Они нуждаются в свежем воздухе и пространстве. Они хотят спокойствия,

— И что тогда?

— А вот тогда такие люди, как мы, и выйдут на сцену. До появления интернета (спасибо Америке за изобретение этой гениальной сети — видишь, я умею признавать ваши заслуги), короче, до интернета работа непременно была связана с городом, большим или маленьким. Сегодня можно работать, не выходя из собственного дома — при условии, что должен быть обеспечен минимум услуг в близлежащем городке. Нужно оставить магазины, почту, банк, аптеку, школы, поликлинику — все, что составляет социальную инфраструктуру.

— Согласен, но какое отношение это имеет к вашей деятельности на ферме?

— Самое непосредственное. Кто дает жизнь деревне, обрабатывает землю, ухаживает за полями, создает богатство?

— Понимаю, Дану. Но что вам мешает начать модернизацию?

— Ничего, — ответил брат Грега, — при условии, что мы не утратим свои ценности. Мы производим молоко в больших количествах благодаря современным доильным аппаратам. Наши коровы все время щиплют траву в поле, и ни одна из них не заболела бешенством.

— Вам повезло, — согласился Дженкинс. — В целом вы не враждебно настроены по отношению ко всему современному, если риск вам кажется оправданным.

— Можно сказать и так, — подтвердил Дану. — Я предпочел бы вообще не говорить о риске, хоть и известно, что без него не обойтись.

— А вы используете пестициды?

— Да, конечно. Ведь урожаем рисковать нельзя. Однако мы используем пестициды весьма умеренно, чтобы ничего не загрязнять и не убивать пчел. Все дело в дозе. Лично я охотно стал бы агрономом. Но агротуризм приносит больший доход и к тому же никак не будет касаться ни отца, ни братьев. Пусть они занимаются производством. Ведь я в некотором роде свободный художник в нашей семье!

— Ты прав! — воскликнул Билл, наливая себе еще один бокал красного вина.

Во дворе послышался шум колес подъезжающего автомобиля. Дану прислушался. Залаяла, но потом притихла собака, вернувшись дремать на прохладное крыльцо дома.

— Вот и мой отец, — с гордостью произнес молодой человек.

Между ними сразу же установились дружеские отношения, возникло взаимопонимание — вероятно потому, что старик Батай был очень похож на Грега, а Дженкинс напоминал крестьянину о сыне. Встреча получилась очень теплой.

Как и все люди, пережившие Вторую мировую войну, отец Грегуара, Марсель Батай, был признателен американцам. Сам он не участвовал в сражениях; когда закончилась война, ему было всего тринадцать лет. Но его отец и братья сразу же ушли в партизаны. После войны Марсель Батай не раз слышал за столом имена «Паттон», «Монтгомери» и «Эйзенхауэр», и мальчишки его возраста довольно быстро узнали, что такое жевательная резинка и кока-кола, не говоря уже об одежде цвета хаки.

Все это послужило темой для очень содержательного разговора между Марселем Батаем и Биллом Дженкинсом, дед которого принимал участие в высадке на берегах Нормандии и познал все ужасы знаменитого сражения, где он потерял немало своих приятелей из Мидвеста. Но Марселю посчастливилось видеть не только тракторы завода «John Deer», которые привозили на семейную ферму. Он ходил в кино, смотрел вестерны Джона Форда с участием Джона Уэйна и военные фильмы.

Впервые увидев, как в кинотеатре девушки продавали попкорн, Марсель Батай был очень удивлен.

— В те времена, — объяснил старик Батай, — во Франции не выращивали кукурузу, только несколько гектаров на юго-востоке, да и то на корм курам… На уроках географии в школе мы узнали, что в Соединенных Штатах есть кукурузный пояс и пшеничный пояс, но нам это казалось очень далеким и недоступным. Тогда, когда мы начинали есть ваш попкорн в кино…

Благодаря этим историям о старых добрых временах зародилось знакомство двоих людей. Они сразу же понравились друг другу. Марсель Батай показал себя с новой стороны, проявив неслыханную разговорчивость и вспоминая такие истории, которых никогда не слышали от него даже собственные дети. Можно было подумать, что Дженкинс обладает какими-то флюидами, заставившими этого молчуна разговориться. Когда Грегуар позвонил из Андорры, то был очень удивлен, услышав от Люсьена, что отец и Билл прониклись симпатией друг к другу и американец уже научил некоторым английским разговорным выражениям и ковбойским ругательствам своего нового друга, который был старше его лет на сорок!

С нескрываемой гордостью Марсель Батай показал Дженкинсу свои владения. Он лично отвел американца в суперсовременный хлев. Билл был в восторге, но гораздо больший интерес вызвали у него поля, расположенные вдали от дороги за изгородями и деревьями. Мысли, которые посещали его в Париже, вновь вернулись к нему при виде владений фермы семьи Батай.

Когда они вернулись в дом, все братья Грега были уже там. Люсьен и Жиль закатывали восхитительные желтые абрикосы в банки на зиму. Дану читал туристический журнал, рассказывающий об интерьере сельских гостиных, который он без ложной скромности находил менее привлекательным, чем обстановка старого домика для гостей.

Дженкинс почувствовал, что настало время поведать о своих планах, не забыв упомянуть, что Грегуар дал свое согласие на этот разговор.

— Я хочу раскрыть вам свои карты, — начал Дженкинс. — Моя компания сейчас испытывает трудности с продвижением своего продукта в Европе. Вам, как и мне, известно, что прогресс — ничто без людей, которые идут на определенный риск.

Дженкинс отлично знал свое дело. Это был блестящий оратор, умеющий подтвердить каждое свое высказывание ясным и убедительным примером, способным поразить любого. Сегодняшняя аудитория показалась ему внимательной и благожелательной. Он подумал, что отец и братья Грегуара были зрелыми и разумными людьми.