22 апреля 1813 года коллеж известил родителей Бальзака, что их сын должен покинуть учебное заведение. Согласно установленному обычаю Бернару-Франсуа сказали: «Ваш сын обладает всеми качествами, кроме тех, которые нам подходят. Мы ничего не можем поделать». Расплывчато? Бальзак не был ни бездельником, ни сорванцом. В 1809 году он получил похвальный лист за успехи в устной латыни, а в 1812 году — за успехи в письменной латыни. Сестра Бальзака Лора увидела своего обожаемого брата «исхудалым, тщедушным, будто впавшим в оцепенение». И в самом деле на протяжении всех шести лет учебы в коллеже родителям ни разу не пришла в голову мысль улучшить рацион питания своего сына. В своих запасах он держал только сыр «оливе» и сухофрукты. «У тебя нет ничего вкусненького?» — удивлялись его товарищи. В «Луи Ламбере» о возвращении домой умалчивается. Родители, встревоженные состоянием здоровья сына, забрали его из коллежа.

Пьер Ситрон по-своему истолковывает это возвращение, основывая свои выводы на новелле «Сарацин». Мальчика «изгоняют» из коллежа. Ожидая своей очереди идти в исповедальню, он вырезает из большого полена «довольно циничную фигуру», несомненно похожую на Христа в состоянии сексуального возбуждения. Сарацин любит резать по дереву. Бальзак не создавал никаких скульптур, но он мог написать некое непочтительное произведение.

Эта история представляется сомнительной, но с тем же успехом она может оказаться предельно верной. Природа наделила Бальзака достаточно оригинальным умом, чтобы он смог придумать какую-либо проделку, совершить какой-либо кощунственный поступок, который неминуемо повлек бы за собой исключение из коллежа. Шесть лет учебы в коллеже, шесть лет затворничества — это достаточно долгий срок, чтобы он, наконец, не выдержал унижений наставников, надоедливости своих товарищей, равнодушия родной семьи, жгучей ревности, которую вызывали у него более одаренные ученики, нежели он сам. Суровая жизнь коллежа угнетала его. Тем не менее жестокая разлука с семьей, поначалу ввергнувшая Оноре в отчаяние, помогла ему так глубоко осознать самого себя, собственную одаренность, собственное видение мира, что в нем проснулась жажда жизни. Какое счастье быть самим собой!

Бальзак вернулся в Тур в апреле. Он провел с матерью всю весну и часть лета. Его каникулы свелись к общению с одиннадцатилетней Лорансой и шестилетним Анри. До сих пор Оноре ни разу его не видел. Мать окружает младшего сына «сумасшедшей лаской», а бабушка взирает на этого ребенка с восхищением, зная, что он не приходится сыном Бернару-Франсуа, которого она ненавидела всей душой. В 1849 году Бальзак странным образом напомнит матери о том, что никогда не ощущал ее любви: «Богу и тебе известно, что с момента моего появления на свет ты не осыпала меня ни ласками, ни нежными заботами. Ты поступила правильно. Если бы ты меня любила так же сильно, как любила Анри, я бы разделил его участь. В этом смысле ты была мне хорошей матерью». В тот год Бальзаку исполнится 50. А в 1813 году четырнадцатилетний Бальзак скорее мечтал о том, как отомстить матери, поглощенной своей страстью к любовнику (а возможно, и любовникам) и забывшей о приличиях.

Младшего брата холили и лелеяли, прощая, как бы несносно он себя ни вел. Старшему брату так и хотелось его прибить. Тема братьев-соперников, один из которых — законный сын, а другой — побочный, возникнет в «Тридцатилетней женщине». Мальчик и девочка прогуливаются по берегу реки вместе с матерью. Их сопровождает ее любовник. Угрюмая девочка отталкивает от себя младшего брата, когда тот подходит к ней и протягивает охотничий рог. Воспользовавшись отсутствием матери, которая пошла проводить своего друга, девочка сильно толкает брата. Тот катится по крутому склону, разбивает себе лоб и падает в реку. Когда мать вернулась, юная преступница напускает на себя невинный вид. Маленького мальчика навсегда приняла вода. Он уничтожен, а вместе с ним исчезло все то, что влекло за собой семейные невзгоды и неурядицы.

В первой редакции этого произведения вместо девочки выведен старший брат, толкающий с откоса любимца матери. «Быть может, он отомстил за своего отца, — пишет Бальзак. — Ревность его, кажется, была Божьей карой».

Пьер Ситрон выделил еще два рассказа, повествующие о преступлении против любовника матери. Речь идет главным образом о господине де Маргонне. В «Послании» (1832) повествователь должен возвратить графине письмо, которое она отправила любовнику, смертельно раненному при аварии дилижанса. Прежде чем выполнить поручение, посланник предупреждает обо всем мужа. Но тот восклицает: «Моя жена придет в отчаяние». Посланник встречается с глазу на глаз с графиней. Он говорит:

— Я пришел от имени того, кто называет вас желанной: сегодня вы его не увидите.

— Он болен?

— Он велел мне открыть вам некоторые тайны.

— Что случилось?

— А если он вас больше не любит?

— О! Это невозможно!

Внезапно она вздрогнула и спросила:

— Он жив?

Посланник не осмелился сказать правду. Графиня не выходит к обеду. Муж и посланник ищут ее. Они слышат, как кто-то рыдает в риге. «Жюльетта, движимая отчаянием, зарылась в стог сена, чтобы заглушить ужасные рыдания».

«Послание» появилось в «Ревю дэ дё Монд» 15 февраля 1832 года. Хотел ли Бальзак растревожить госпожу де Берни, которая, читая этот рассказ, зальется слезами, вопрошая себя, что же лучше: потерять мертвого или живого любовника? Предвидел ли Бальзак, как это предполагает Пьер Ситрон, насколько будет потрясена его мать, узнав о смерти Маргонна?

Маргонн умер в 1858 году, через восемь лет после смерти Оноре и через два месяца после смерти своего побочного сына Анри, скончавшегося в нищете в военном госпитале Дзаудзи.

«Гранд-Бретеш» — еще одна месть Бальзака. Обманутый муж возвращается домой. Он заподозрил, что жена спрятала в укромном уголке любовника, испанского дворянина графа Бахоса де Фередиа. Нарушившая супружескую верность женщина клянется на распятии, что она дома одна. Муж не обращает на ее клятвы ни малейшего внимания и велит позвать каменщика. Фередиа будет заживо замурован.

Когда каменщик начинает работать, неверная жена падает в обморок. В течение двадцати дней муж не отходит от нее ни на шаг. В первое время, когда раздавались неясные шорохи в замурованном чулане, и Жозефина (жена) хотела вступиться за умирающего, муж отвечал, не позволяя ей проронить ни единого слова:

— Вы поклялись, что там никого нет.

Бальзак с величайшей болью описывает старый коричневый дом, где разыгралась драма. Этот дом походит на монастырь, который покинули монахи. Он дышит кладбищенским покоем: «сегодня — это дом прокаженного, завтра он превратится в дом Атридов».

По словам Николь Мозе, издателя рассказа «Гранд-Бретеш», переименованного в «Другой этюд о женщине» в последующих изданиях, рукопись не оставляет и тени сомнения: в первоначальном варианте Бальзак написал, а затем зачеркнул «Бахос де Эредиа». Так звали испанского офицера, к которому Лора Бальзак благоволила в 1805 году.

В начале лета 1813 года Оноре уехал в Париж. Ему было четырнадцать лет, и он поступил пансионером в учебное заведение Ганзера, расположенное на улице Ториньи. Ему приходилось наверстывать упущенное. Оноре сначала зачислили в третий класс, но вскоре перевели на класс ниже. В 1814 году, к окончанию Русской кампании, он опять пошел в третий класс коллежа Тура.

В Париже у Ганзера ученики занимались по программе коллежа Карла Великого. Аббат Ганзер подчинялся архиепископу Кельна. Он принял духовный сан в Париже. В 1824 году он будет назначен директором лицея Святого Людовика.

С лета 1813 года по весну 1814-го, именно в то время, когда Император пристально следил за движением иностранных армий, вступивших уже на территорию Бельгии, Бальзак жил в Париже. Он прекрасно понимал, что «если неприятель вступит в Париж, Империя прекратит свое существование». 24 января 1814 года Наполеон дал аудиенцию офицерам Национальной гвардии. Он просил их взять под свою защиту Марию Луизу и римского короля.