Когда она подняла голову, чтобы взглянуть на него, на её лице была та самая улыбка, которую ему так хотелось увидеть. Это стало последней каплей. Всё пространство вокруг них внезапно наполнилось теплом и чувственностью. И он сделал то единственное, что ему только и оставалось: склонил голову и коснулся губ Грейс своими губами.

Это был поцелуй, таивший в себе все отринутые обоими за последние месяцы чувства. Долгий, глубокий, головокружительный. И прервали его слишком скоро.

— О — боже правый, миледи, милорд, — я не знал…

Разумеется, это был Аластер, просто-напросто соблюдавший указание Грейс входить в кабинет без стука. Лицо его стало пунцовым от смущения.

Грейс тотчас же выпорхнула из объятий Кристиана.

— Всё хорошо, Аластер. Я уже должна помогать Дейдре на уроке чтения для детишек.

Она быстро взглянула на мужа, улыбка сменилась выражением разочарования. Грейс обогнула Кристиана и выскочила за дверь.

Повисла неловкая пауза.

— Прошу прощения, милорд. Похоже, я выбрал крайне неподходящее время.

Кристиан покачал головой, похлопав Аластера по плечу, хотя и думал, что в данный конкретный момент не было ничего, с чем он согласился бы охотнее. Он отправился во двор в надежде, что горный воздух достаточно холоден, чтобы погасить огонь, всё ещё полыхающий в его крови.

Бульшую часть времени в следующие два дня Кристиан в компании с Робертом и Аластером верхом объезжал поместье. Он обсудил с Робертом высказанную Грейс мысль привлечь горцев к строительству дорог, и тот с восторгом поддержал эту идею. Вместе они убедят некоторых членов палаты лордов и представят проект на следующей сессии.

А значит, Кристиану придётся задержаться в Скайнигэле: чтобы составить подробный план строительства дорог нужно более точное представление о ландшафте поместья. Внимания требовала и ситуация с Элеанор и лордом Херриком. Целую ночь Кристиан провёл в раздумьях и в итоге пришёл к заключению, что у этой истории не будет счастливого конца. С каких бы сторон он ни рассматривал её, вывод был неизбежен. Он вынужден забрать у сестры то, обладание чем он ей всегда обещал. Придётся прервать первый светский сезон Элеанор и вызвать её и леди Френсис в Скайнигэл. Выбора нет.

Пока они ехали вдоль крутого берега реки на восток, Аластер рассказывал Кристиану о Скайнигэле и его окрестностях. По утверждению шотландца, по местным меркам Скайнигэл не считался обширным поместьем — таким, как, например, располагавшийся на северо-востоке Сантерглен, — но недостаток размера с лихвой возмещался природной красотой.

От туманных берегов залива Скайнигэл земли поместья протянулись внутрь страны, на восток — через зеленеющие горные долины вдоль по течению реки Керри до озера Дабх. Это была прекрасная земля, которую то тут, то там пересекали густые леса, полные оленей, на которой сверкали озёра и изредка встречались древние брочи[64]. Но кроме красот природы Кристиан увидел и сгоревшие дома, разбросанные на пустующем молчаливом склоне холма на границе соседних земельных владений. Здесь когда-то жили и трудились горцы. А сейчас остались только память о них да рассказы о дымном пожаре на торфянниках.

Кристиан стоял под дождём, не замечая бодряще-отрезвляющей мороси, будучи не в силах отвести взгляда от клочка тартана — последнего символа гордости ушедших времён, — который трепетал на ветру, зацепившись за ветку дерева у одного из опустевших домов. Кристиан задавался вопросом, как англичане умудрялись знать многое из того, что происходит за океаном, в Америке, но вместе с тем никогда ничего не слышали о творимой здесь несправедливости. Британцы столько лет воевали против Наполеона, защищая от его гнёта другие страны, но допускали притеснение собственного народа. Такое лицемерие больно ранило Кристиана.

— Эт' то, что сложно понять землевладельцам, — сказал Аластер, глядя на импровизированный флаг из тартана. — Мы, шотландцы, страстно привязаны к своему прошлому и своей земле. У многих из нас на этой земле жили ещё отцы и деды. Вначале землевладельцы пообещали улучшения. Они предлагали новые наделы взамен тех, что арендаторы занимали раньше, но на самом деле сгоняя людей с плодородных земель в долине, ставили новые дома на каменистых склонах гор или пустошах с гораздо меньшим количеством пахотной земли, чем на старом месте.

— Может, шотландцам стоило не сопротивляться, а обратиться за помощью к властям? — спросил Кристиан.

Аластер покачал головой.

— К сожалению, милорд, власти — это и есть те самые землевладельцы, а их управляющие — мировые судьи. Шотландцы набожные люди, и некоторые наши министры даже начали призывать людей перестать бунтовать и успокоиться, говоря им, что зачистки — наказание от Бога за грехи, за восстание якобитов.

Эти слова помогли Кристиану глубже понять, чту за обязательства взяла на себя Грейс в Скайнигэле. Она была одиноким рыцарем, отправившемся в поход во спасение горцев от истребления.

— Но должен же быть способ привлечь к ответу тех, кто обращается с арендаторами так бесчеловечно.

— Aye, милорд, люди сделали это — однажды. Эт' был печально известный управляющий, Патрик Селлар, шестнадцать лет тому назад. Ни'кда со времён Камберленда в сорок пятом году горцы не знали более бессердечного управляющего. Одн' поминание его имени заставляет девушек рыдать.

— Помнится, писали, что его привлекали к суду за совершённые преступления, — сказал Роберт.

— Aye, ваша милость, и в итоге он был оправдан.

Кристиан посмотрел на Роберта:

— И ты не видел ничего из этого в Россмори?

— Мы слышали о зачистках, но до сих пор поблизости от Россмори ничего подобного не происходило. Если бы что-то такое случилось, можешь смело ставить на последний фунт, Катриона приложила бы столько же усилий, сколько и Грейс. Моя жена выросла в семье арендатора. Происходящее понять сможет только тот, кто с этим столкнулся.

Так, разговаривая, они неспешно объехали Скайнигэл вдоль восточной границы с юга на север и повернули назад к замку. Когда всадники приблизились к небольшой дубовой рощице, Кристиан заметил, что что-то валяется в грязной канаве. На первый взгляд оно выглядело как комок тряпок, оставленных одним из выселенцев. Однако приглядевшись, он понял, что из этого тряпья высовывается бледная рука.

Кристиан остановил лошадь, спешился и торопливо подошёл к канаве. Взял торчащую из тряпья руку, прощупал запястье в поисках пульса. Под ледяной кожей чувствовалось слабое биение. Позвав на помощь друзей, Кристиан осторожно перевернул тело.

И резко втянул в себя воздух, когда увидел женщину лет тридцати. Её растрёпанные волосы окружали измазанное грязью лицо, осунувшееся настолько, что можно было предположить — она не ела много дней. Женщина застонала, когда Кристиан сдвинул её, точно ей ломали кости. Аластер подал Кристиану фляжку с водой, и тот приложил её к губам несчастной:

— Вот, мисс, выпейте.

Спустя мгновение её веки затрепетали, и она медленно открыла глаза, щурясь от яркого дневного света. Сосредоточив взгляд на лице Кристиана, женщина издала жуткий вопль и с криками попыталась отбиться от него:

— О! Син Старк! Син Старк!

В следующую секунду она замолчала, обмякнув.

— Она в обмороке, милорд, — уныло покачал головой Аластер. — Должно быть, она пришла с севера, из Сантерглена, за много миль отсюда. Она уверена, что вы мистер Старк, управляющий Сантергленских земель, человек такой же страшный, как и Патрик Селлар. — Он тряхнул головой. — Бедняжка. Боюсь, она повредилась умом.

Кристиан опустился на колени, чтобы поднять женщину. Она всхлипнула от неожиданности и снова замолчала. Весила женщина не больше ребёнка.

— Помоги мне поднять её на лошадь, Роберт. Отвезем её в Скайнигэл, дадим какую-нибудь тёплую одежду и что-нибудь из еды.

Дейдре только что посадила старших детей чистить картофель к ужину, и теперь они с Грейс стояли во дворе замка, обсуждая список необходимых продуктов, которые должны будут закупить Макфи и Макги при следующей поездке в Аллапул.