Наконец, собранной энергии стало достаточно, для того чтобы поддержать себя в течениенескольких часов.

— В какую сторону Гессиан? — Прозвучал в голове бедолаги тихий чуть хрипловатый голос демонолога. А неподалеку почудился худой мужчина, впрочем, от выступивших от боли слез мир размывался, рассмотреть хоть что-то было весьма проблематично. Да и если у тебя обожжен весь рот и глотка, то изучение окружающего мира отходит на второй план, если не на третий. Гарвель повторил вопрос. Начавший оправляться от боли мужчина махнул рукой в сторону дороги, указывая направление. Не увидев в жертве и тени лжи, Гарвель метнулся смазанной тенью в указанную сторону. Времени оставалось все меньше, а обдумать и сделать нужно было еще очень многое.

Лететь в расцвеченной огоньками тьме оказалось довольно необычно, хотя временами и мелькали небольшие просветы, как правило, покинутое людское жилье еще хранилопамять об ушедших хозяевах, тени их радостей и горя, серость будней. Время от времени попадались небольшие торговые караваны, гонцы и прочая живность, что ширяет по дорогам любого государства. В этих тусклых огоньках порой можно было рассмотреть смутные образы окружающей обстановки, тусклые костерки, стройные тени деревьев, но не более. Наконец на горизонте начало разгораться тяжелое серое пламя, которое Гарвель сначала принял за солнце, но с каждой минутой оно все приближалось, пока усталый взгляд не наткнулся на ярко освещенную этим мертвенным светом крепостную стену. Что же происходит в городе, если он до краев наполнен отчаянием и болью? Даже храм Единого, казалось, перестал излучать тот яростный слепящий свет, что так мешал Хаагу, а сейчас и ему.

Крепостная стена осталась позади, потянулись бесконечные кривые улочки, захламленные, грязные. Внезапно освещение сменилось с серо-стального цвета отчаяния на красноватый цвет боли, по мере движения красный оттенок вытеснял все остальные, на миг у Гарвеля блеснула безумная мысль, что он опять в преисподней. Переулок вывел его на площадь, в багровых сумерках Демонолог рассмотрел кучу пепла, человеческая боль впиталась, казалось в саму сущность вымощенной камнем мостовой.

На площади паслись десятка два слабеньких бесов от самых разных демонических ветвей. Четверых Гарвель сожрал, поглотив их силу без остатка, остальные успели разлететься в разные стороны. Стремительно наливающееся силой тело демонолога начало обретать плотность, превращаясь из едва заметной белесой дымки в смолянисто черный дым, клубящийся в метре над мостовой.

Тратить время и силы на их поимку Гарвель не стал, куда больше его волновало, что произошло с городом. Совсем недавно город играл всеми цветами радуги, а теперь все заволокло погребальным серым цветом животного ужаса и отчаяния. Приподнявшись над крышами домов, он увидел храмовую площадь. Храм стоял по-прежнему величественный, окутанный белым свечением, впрочем, оно постепенно блекло под затопившим площадь горем. Столпившиеся на храмовой площади люди были в отчаянии, похоже они искали защиту у своей святыни. Гарвель зависнув высоте, со смешанным чувством наблюдал, как аморфную толпу отчаявшихся людей уверенно рассекает довольно большая группа фигур. Именно фигур, поскольку различить, кто это, не было никакой возможности. Они словно бы состояли из тени, антрацитово-черные, они, казалось, поглощают льющийся на них свет. Как и сам Гарвель, они питались чужими эмоциями, усиливаясь с каждым мгновением. Одержимые — всплыло в сознании название подобных существ. Темные фигуры целенаправленно шли к воротам храма. В мозгу, созрела догадка, что они собираются сделать.

Гарвель метнулся, выжимая из себя всю доступную скорость, проходя сквозь стены, и людей. Некоторые жители города заметили полосу черного смолянистого дыма, что упорно не желала рассеиваться, а будто бы подгоняемая ураганным ветром неслась к храму.

Наконец мелькнули стены храма, излучающие слепящий свет, вскоре разглядеть что-то было уже не возможно, однако появилось некое чувство подсказывающее расстояние до цели. Верх и низ несколько раз поменялись местами, основательно перепутались. Гарвель уже не понимал, куда он летит, лишь ощущая даже не направление, а близость к своему телу. Мотаясь из стороны в сторону, демонолог потерял счет времени и начал терять надежду, когда чувство, что упорно вело его, не стало особенно сильным, Растянув свое полуматериальное тело, демонолог принялся методично прочесывать это место, пропуская сквозь себя все предметы. На это уходила целая прорва энергии, запасы быстро скудели. Наконец сладостный миг триумфа — на периферии своего громадного тела он ощутил знакомые токи силы. Крохотный имп, медленно угасал без подпитки от исчезнувшего истока, без воли хозяина он даже немог покинуть этот негостеприимный мир. Коснувшись сознания Хаага, Гарвель выяснил, где находится, отметив в сознании, что кроха совершенно без проблем ориентируется в храме.

— Хозяиин! — Радостно заверещал слабеньким голосом имп, когда всю келью заволокло темным черным туманом. Он моментально собрался в один непроницаемо черный сгусток зависший над распростертым телом. Еще миг, и тонкие струйки тьмы начали втягиваться в забившееся в судорогах тело.

— Первым чувством, что ощутил демонолог, слившись с телом, была боль, ослепляющая, всеобъемлющая, она смыла тонкую пленку сознания с гранитной глыбы инстинктов.

Вне себя от счастья Хааг завис, взмахивая крылышками, над корчившимся на кровати телом. И с интересом наблюдал за сильно изменившимся хозяином: теперь через ту незримую связь, что была закреплена давней сделкой, ощущалось родство, будто перед ним не могущественный маг, а демонический собрат. Хотя нет. Человеческое не исчезло, но впитав в себя новую сущность, дополнило ее, образовав нечто новое. От фигуры демонолога начала исходить мощная волна инфернальной энергии, внешне напоминающей сгустки маслянистого темного дыма, какой бывает, если горит подземная кровь. Хааг заметался, впитывая ослабевшим телом такую доступную и родную силу, его щуплое тельце стремительно обрастало мясом, шкурка вновь обрела багровый цвет и стала испускать слабое красноватое свечение.

Гарвель открыл светящиеся красным глаза, казавшиеся сгустками яростного пламени. Поднялся с койки, ослабшее за время отсутствия разума тело шатнулось под собственным весом. Чертыхнувшись, демонолог влил в ослабевшее тело порцию энергии, позаимствованной по пути в храм. Постоял, немного прислушиваясь к новым ощущениям. Тело стремительно наливалось силой, руки перестали дрожать от слабости. Радостно вереща имп летал вокруг демонолога, будто спятившая красная молния. До чуткого слуха Гарвеля донеслись звуки боя и тревожный звон колокола. Быстрым движением накинул плащ, и бегом выскочил из кельи.

Вальмонт угрюмо смотрел на мага, что заикаясь, отчитывался о том, что удалось узнать, о щенке демонолога. Представитель академии был одет в белоснежную мантию, на которой не было и следа от дорожной пыли, будто улицы города стерильно чисты, либо что более вероятно пыль просто не липла к зачарованной ткани. Опирался он на резной посох с тяжелым навершиемв виде хрустального шара.

— Ты сам-то понимаешь что несешь? — Наконец хмуро спросил Вальмонт.

— Н-нет — Заикаясь, проговорил маг, напуганный до икоты. Услышав его ответ, инквизитор махнул рукой — эти хваленные Белые чародеи так и не сумели разобраться с тем: что из себя представляет этот кроха. Несли какую-то чушь про инфернальную энергию, но при этом даже не особо искушенному в магии Вальмонту было ясно, что щенок не одержим и не является демоном.

— Мастера просили передать, что препарирование может пролить свет на этот вопрос. — Наконец оправившись от страха, промямлил посланник.

— Нет! — Рявкнул закипающий Вальмонт, прогрессирующий маразм белых магов начинал его бесить.

— Передай своим хозяевам, что если они в течение одного дня не решат эту загадку, я сожгу все ваше гнездо порока, которое вы называете Академией Высокого Волшебства! — Наконец окончательно озверев от идиотизма, которым, похоже, была поражена вся академия. Испуганный посланец метнулся прочь, повинуясь жесту Вальмонта, спеша уйти как можно дальше, будто угрожали ему лично, а не Совету магов.