Гарвель и Вальмонт неторопливо двигались по одной из бесчисленных улочек, ведущих в ремесленный квартал. А вокруг них бесновалась сошедшая с ума людская стихия. Несмотря на великолепную проповедь Павла, паника все равно продолжала распространяться подобно чуме. Насмерть перепуганные люди спешили убраться из города. Однако запечатанный Гаалом, тот превратился в настоящий капкан. И капкан этот уже захлопнулся. Захватив еще живую полную сил добычу. Впрочем, народу панически бегающего по улицам после проповеди стало значительно меньше. 'Просвещенные' Павлом Горожане заперлись в своих домах и отчаянно молились всевышнему умоляя его о снисхождении. Там же, где прошел Торкус и вовсе было тихо. Отряд марширующих по земле ангелов с героем в сверкающих доспехах во главе — Незабываемое зрелище.

— Не стоило их спасать. — Пробормотал Вальмонт, дослушав рассказ демонолога.

Ты был там? — Без особого удивления спросил Гарвель.

— Да. — Вздохнул инквизитор.

— Я так и думал. — Кивнул Гарвель, еще раз прокручивая воспоминания перед мысленным взором.

А кто гнал меня словно пса? — Спросил демонолог немного погодя, вновь раздувая затухший было огонек разговора.

Брат Жозеф. Яростный доминиканец. — Проговорил Вальмонт, о чем то задумавшись. — Мир его праху. — Со вздохом добавил он.

Серые, словно бы выцветшие дома проплывали вокруг мерно идущего демонолога. Инквизитор все так же с кажущейся неторопливостью шествовал рядом. Желания говорить ни у кого не было. Каждый шел занятый своими мыслями. Впрочем, нет, размышлениями был занят лишь Гарвель. У Вальмонта же было совсем другое занятие. Заполнение панически бегущими из города людьми улицы сменились полупустыми, а затем и вовсе вымершими. И надо признать, что узкие улочки, опустевшие после бегства основных своих обитателей, выглядели довольно жутко. Уже через пару минут движения через это царство запустения начинало казаться, будто город мертв целиком, а виденные несколько минут назад люди, всего лишь мираж. Необычно давящая тишина стискивала череп, тихим комариным писком ввинчивалась в уши. Но Гарвелю было все равно, после полета сквозь бездны ада, его уже не впечатляли подобные пейзажи. Впрочем, даже на него давила тишина и безжизненность окружения. В какой то момент он и сам не заметил, как погрузился в некое подобие транса.

Резкий всполох синего цвета пропорол воздух в метре от рассеяно идущего демонолога. С громким хлопком молния, изогнувшись дугой, ударила в крышу дома. В стороны полетело каменное крошиво — в каменной кладке дома образовалась внушительная выбоина.

— Так значит, ты стал послушной служкой церкви? — Прозвучал глубокий, красивый женский голос. Он бы порадовал любого мужчину, заставив его заслушаться его чудным звучанием, если бы не клокочущая в нем ярость. Гарвель узнал этот голос моментально. Вздрогнув от неожиданности, он тут же окружил себя непроницаемым барьером. И как оказалось не зря, поскольку в следующий момент на его месте поднялся высокий столб ревущего пламени. Инквизитор же словно растворился в воздухе. Впрочем, ни какой магии в этом не было. Он отстал пару минут назад. А Гарвель в задумчивости этого не заметил.

— Чего ты хочешь Изольда? — Прокричал Гарвель, выскакивая из бушующего пламени. Хотя щит и защищал его вполне надежно, сила, вложенная в заклятье, была вовсе не безграничной. И расходовать ее нужно с умом. В чистой силе демонологу с элементалистом не тягаться.

— Чего хочу Я?! — Проревела Изольда. И вот рев этот был Гарвелю хорошо знаком. Впрочем, как и любому другому демонологу металлические обертоны в нем явно указывала на то, что перед ним одержимый. Человек так кричать не может. Его горло на такое просто не способно. Если конечно он не одержим кем-то поистине могущественным. Рывком сунув руку в сумку, чернокнижник извлек целую пачку коротеньких листочков, на каждом из них была кропотливо выведена одна из печатей врат. А рядом с ней красовался целый набор геометрических фигур, на каждом листочке свой. Короткое слово ключ активировало ждущее своего часа заклятье. Листки тут же исчезли в багровой вспышке света. Зато на их месте проявился целый сонм летучих тварей. Каждая была уникальна. Лишь одно объединяло их всех — невероятное количество острых когтей, зубов, жал и прочих смертоубийственных орудий. Эти твари были целиком искусственными, большинство белых магов наверняка назвалибы их големами и, надо признать, не так уж сильно бы ошиблось. От големов этих чудовищ отличал только один факт — разум. Любой голем существо безмозглое, если конечно в его тело не заключить человеческую душу. Впрочем, и тогда эта тварь остается довольно бесполезной, и лишенной жажды жизни. У него нет желаний, нет стимулов. У него вообще ничего нет кроме тела и души. Однако творенья Гарвеля были куда более жизнеспособны. Ими двигало желание, хотя нет, не желание, скорее это была страсть — безумная всепожирающая страсть к разрушению. Заключенные в искусственные тела низшие демоны желали только одного — рвать на части врага, или друга. Если, конечно, последний не озаботится наложить ограничивающее заклятье. А Гарвель был не из тех, кто забывает подобные вещи. С жуткими криками, способными парализовать любого нормального человека, кошмарная стая рванула на поиски Изольды. В то, что эти слабые твари способны убить столь могучую элементалистку как Изольда, да еще и одержимую какой-то тварью Гарвель не верил. Но выиграть так необходимое демонологу время им было вполне по силам. А большего ему и не нужно. Метнувшись к одному из закрытых домов, Гарвель вышиб закрытую на засов дверь. И не обращая внимания на кричащих отстраха жильцов, почти бегом поднялся на второй этаж. То, что в доме кто-то жил было удивительно, ведь этот квартал вплотную прилегал к захваченной одержимыми части города. И все благоразумные люди давно уже поспешили убраться от этого жуткого места подальше. Впрочем, когда в их дом ворвался Гарвель, они явно пожалели о своем упрямстве. Горящие адским пламенем глаза демонолога, с вертикальными зрачками, сотканными из мрака, могли впечатлить кого угодно. А отливающая металлом кожа в сочетании с клубящимся мраком на месте волос лишь дополняли картину. Однако все это неважно, поскольку Гарвель уже скрылся на втором этаже, пока обитатели вопили от ужаса. Наверху оказалось всего две комнаты, причем вход в одну из них преграждала тяжелая даже на вид дверь, инкрустированная полудрагоценными камнями. И она явно была не простой. Судя по всему, хозяин дома и сам практиковал запретные искусства. Поскольку на двери явственно лежала магическая печать, хоть и слабенькая, но все же достаточная, чтобы ни один человек не мог открыть дверь без согласия хозяина. Впрочем, на Гарвеля такая защита впечатления произвела не больше, чем входная дверь. Он даже не замедлил движения, вспарывая магическую защиту. Удар ноги распахнул дверь настежь, открыв вход в средних размеров комнату, уставленную всем тем, что обыватели считают магическими принадлежностями. А большинство настоящих чернокнижников мусором. Похоже, что хозяин лишь увлекался чернокнижием, и понятия не имел о том, что действительно важно. Похоже, в его руки попал один из малых гримуаров, что все еще бесконтрольно ходят по свету, не смотря на старания инквизиции. Все эти мысли пролетели в голове молодого демонолога всего за пару мгновений. Еще несколько секунд ушли на то, чтобы влить немного силы в защитное заклятье мага-недоучки. Оно должно было ослабить удар Изольды, когда она разберется твореньями Гарвеля. Выдернув кинжал из ножен, Гарвель принялся чертить сложный узор прямо на полу. Благо тот был каменным. Похоже, что-то полезное хозяин этого дома все-таки почерпнул из своей книги. Зачарованный клинок был одним из главных инструментов демонолога, и сейчас он резал камень, словно тот был сырой почвой, оставляя глубокие ровные полосы. Больше всего вычерчиваемый Гарвелем символ напоминал три знака бесконечности, пересекающихся в середине. Сходство было бы полным, не будь они перекручены по осям в нечто вовсе уж невообразимое. Рядом с ними демонолог прочертил четыре треугольника, расположив их по сторонам света. Казалось бы, ничего сложного, но окажись здесь знающий геометрию человек, он бы сильно удивился. Поскольку сумма углов любого из этих треугольников явно превышала стовосемьдесят градусов. Такой рисунок был попросту невозможен. Впрочем, это совсем не мешало ему украшать собой пол. Хотя, украшение пола- это, пожалуй, последнее для чего Гарвель нарисовал этот сигил. Едва материальная часть ритуала была закончена, Гарвель сел на пол и принялся безостановочно читать одну из успокаивающих мантр. К этой архаичной форме он прибегал считанные разы, поскольку обычно для достижения нужного эффекта он пользовался зельем концентрации. Однако весь запас исчерпался при вызове Сиречлиона. И теперь нужного состояния отрешенности было достичь гораздо труднее. Впрочем, ничего непосильного в этом не было. Для демонолога со столь обширной практикой этозадача не из сложных. Обычно, для призыва рядового демона Гарвелю даже не пришлось бы прибегать к подобным мерам предосторожности, но тот, кого он собрался вызвать из глубин ада, был более чем опасен даже для него. А за окном в этот момент творилось нечто невообразимое, казалось, мир сошел сума. Взбесившиеся стихии рвали на куски творенья Гарвеля. Впрочем, у демонизированных тварей оказалось довольно ощутимое сопротивление стихийным атакам Изольды. Хотя и несколько однобокое. Например, монстр с телом орла, огромными крыльями летучей мыши и длинным сегментированным хвостом со скорпионьим жалом на конце, совершенно спокойно проигнорировал ударившую в него молнию, а вот огненная стрела оставила в нем огромную дыру, в которую без труда пролезет кулак. С такой раной монстр мириться уже не мог, и попросту рухнул наземь, разбившись на множество осколков. Похоже, огненная стрела превратила его созданное в основном из песка тело в стекло. Созданий Гарвеля спасало, только то, что Изольда, впав в ярость, не пыталась атаковать всех тварей разом, а продолжала беспорядочно атаковать их всеми стихиями по очереди. Но и при этом, монстры падали на землю один за другим. Но их все еще оставалось достаточно много. Пока Изольда превращала монстров в пыль, Гарвель расставил в ключевых точках сигилы. Шипящий голос демонолога, читающего форму призыва, утратил всякое сходство с человеческим. Вычерченная на полу фигура налилась свечением цвета затухающего солнца. Мелко вибрируя, сигилы поднялись воздух. Багровое сияние сгустилось вокруг них словно густая смола. Трясущийся от страха хозяин дома с ужасом наблюдал, как из дверного проема льется багровое свечение, и не удивительно, ведь жуткий свет вовсе не думал рассеиваться, напротив, он все больше сгущался, планомерно перегораживая вход в комнату. Через несколько минут он сгустился настолько, что проем и вовсе исчез из виду. Еще через пару мгновений стих и жуткий голос кошмарный голос демонолога, от которого волосы на загривке становились дыбом, а в колени пробиралась постыдная дрожь. Однако звенящая тишина длилась не долго. Следом раздался рвущий душу вой — настолько низкий, что завибрировали стены. Жильцы дома мгновенно потеряли сознание. Из поврежденных воплем ушей сочилась кровь.