Дело в том, что у евреев был такой обычай, что если умрет кто-нибудь, то вдову его берет брат или ближний родственник. Она переходит как бы по наследству вместе с ее хозяйством и с участком земли. Однако в этом месте библия явно грешит против истины. Библия рассказывает: «И спала она у ног его до утра и встала прежде, нежели могли они распознать друг друга. И сказал Вооз: пусть не знают, что женщина приходила на гумно» (III, 14). Тут явно не чисто, потому что если они не могли распознать друг друга, то чего же Вооз боялся огласки, что женщина приходила на гумно?

Помещик на этот раз вознаградил вдовушку побогаче, не то что в первый раз, когда она кусочек хлеба положила за пазуху. «И сказал ей: подай верхнюю одежду, которая на тебе, подержи ее. Она держала, и он отмерил ей шесть мер ячменя и положил на нее и пошел в город» (III, 15). На, дескать, получай!

Вооз предлагает родственнику жениться на вдовушке, но тому это было невыгодно. И тогда Вооз решил и вдовушку, и ее участок взять себе. Библия описывает даже, как происходила эта сделка купли и продажи Руфи вместе с ее участком:

«Прежде такой был обычай у Израиля при выкупе и при мене для подтверждения какого-либо дела: один снимал сапог свой и давал другому… и это было свидетельством у Израиля. И сказал тот родственник Воозу: купи себе. И снял сапог свой… И сказал Вооз старейшинам и всему народу: вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноэмини все Элимелехово и все Хилеоново и Махлоново» (IV, 7–9).

Так была заключена сделка, и Вооз женился на Руфи.

Для чего рассказывается вся эта история о Руфи в библии? А вот для чего: от сына этой Руфи попы придумали родословную царя Давида. В глазах этих людей вдовушка, которая должна была сделаться сначала служанкой, а потом женою помещика, вполне подходила к тому, чтобы быть прабабушкой самого спасителя, так как род Иисуса Христа попы выводят от царя Давида.

Вот и вся история с Руфью, вот и вся книга Руфь. А это — тоже «священная книга». Попы с важным видом рассказывали раньше в школах ученикам об этой самой Руфи и Воозе, как о двух добродетельных людях, конечно, помалкивая насчет их ночного свидания, а тут самая обыкновенная история, каких бывало тысячи, о том, как сластолюбивые помещики-старички женились на молодых своих служанках, делали их либо наложницами, либо, если уж очень понравятся, женами. Да и в самой библии старичок Вооз раскрывает тайну, почему ему так понравилась Руфь после того, как она легла с ним спать на гумне:

«Вооз сказал: благословенна ты от господа, дочь моя! Это последнее твое доброе дело сделала ты еще лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых» (III, 10).

Дескать, меня, старичка, выбрала и предпочла молодым!

Ничего не поделаешь. И это — тоже кусочек библии для верующих и неверующих. Неверующему этот кусочек библии доставит несколько веселых минут, а верующие пусть еще раз покопаются в библии да проверят, правильно ли у нас рассказано про эту книгу Руфь, пусть поищут «святости» в этой любовной истории.

Первая книга Царств начинается с рассказа о том, каким чудесным образом родился Самуил, положивший, согласно библейским рассказам, начало царствующего дома Давида. Составители нового завета впоследствии использовали текст этих книг старого завета для того, чтобы «доказать», что еще задолго, так сказать, предрешена была история Иисуса, которого некоторые из составителей библии произвели потомком по прямой линии от царя Давида. Начинается рассказ с того, что у некоего Елканы с горы Ефремовой было две жены. У одной были дети, а у другой, Анны, детей не было, как ни старался этот самый Елкана. Прежде всего из этого рассказа благочестивые последователи библии должны сделать такой вывод: двоеженство и многоженство не только не противоречит благочестивой жизни, но как будто еще поощряется господом богом, потому что впоследствии мы узнаем, что у царя Соломона было 700 жен и 300 наложниц кроме того.

Этот самый Елкана, по рассказу книги Царств, ходил из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву господу Саваофу в Силом. Священниками там были Илий и два его сына, которые, по-видимому, обделывали неплохо дела и жадны были на приношения до безобразия. Жертвоприношения как жертвоприношения: жареные быки, телята, овцы. Священники жрали мясо жареное, пожирали приносимую муку, выпивали вино, делали вид, что все это отдается господу богу, а одураченным верующим раздавали остаточки. Они съедали эти остаточки и воображали, будто бы они едят заодно с богом, за одним столом с ним. Библия рассказывает, что Елкана давал бесплодной своей жене Анне особую часть, так как любил Анну больше, чем Феннану, «хотя господь заключил чрево ее». Обделенная и обиженная соперница подзуживала Анну, настраивала ее враждебно: вот, дескать, бог не обращает внимания на тебя, а мне дает детей. Как и все верующие, которые воображают, будто есть какой-то бог, который слушает их причитания и жалобы, «Анна молилась господу и горько плакала и давала всякие обещания», наконец пообещала богу, что «если он вспомнит о ней и не забудет ее и даст своей рабе дитя мужского пола, то она отдаст этого сына в подарок богу, то есть, другими словами сделает его попом на всю жизнь. Она обещала, что этот самый поп во все дни жизни своей не будет пить вина и сикера, то есть разных спиртных напитков, и «бритва не коснется головы его».

Здорово, значит, пили предки наши, если надо было давать обет богу, что этот будущий священнослужитель не будет пить ни вина, ни сикера. Насчет бритья, должно быть, бог изменил теперь свои взгляды, потому что католические священники все бреют усы и бороду и даже выбривают на голове кружок, устраивая нечто вроде солнышка (тонзура). А тогда бог любил больше небритых попов. Мода, ничего не поделаешь — видно, и на небесах ее придерживаются.

В библии рисуется такая картина: на седалище у входа в храм господа, то есть на паперти, что ли, сидел поп Илий, а Анна молилась, напившись и наевшись, очень долго. «Уста ее только двигались, и не было слышно голоса ее… Илий счел ее пьяной и сказал ей Илий: «Доколе ты будешь пьяной? Вытрезвись от вина твоего и иди от лица господа». И отвечала Анна: «Нет, господин мой; я — жена, скорбящая духом, вина и сикера я не пила».

Видно, здорово был пьян поп Илий, что других принимал за пьяных и не мог отличить скорбящего человека от пьяного.

Но потом он поправил свою ошибку и, как это делают все священники, уверил Анну, что бог даст ей то, что она просила.

А дальше рассказывается: «И познал Елкана Анну, жену свою, и вспомнил о ней господь».

Если бы мы были верующими людьми, то мы должны были бы из этого заключить: во-первых, если бог вспомнил об Анне, то, значит, он до этого о ней забыл, бог, стало быть, обладает способностью забывать, запамятовать; во-вторых, бог получил какие-то донесения или сам присутствовал при том, как Елкана познал Анну — другими словами, бог присутствовал при супружеском ложе. Но раз бог вспомнил про Анну, то, конечно, получается вроде чудесного зачатия: «через несколько времени зачала Анна и родила сына». Радость у одураченного мужа была, должно быть, очень большая. Стали приносить еще более богатые жертвы. А когда Анна вскормила ребенка, то пошла с ним в Силом, взяла трех бычков, одну ефу муки и мех вина и все это принесла в жертву в Силомском храме, мальчонка оставила на руках Илия, чтобы тот выращивал себе помощника в попы; а бычков зажарили и ели. Как ели, об этом стоит тоже порассказать немножко.

Во второй главе первой книги Царств об этом рассказывается так:

«Сыновья же Илия были люди негодные; они не знали господа и долга священника в отношении к народу. Когда кто приносил жертву, отрок священнический во время варения мяса приходил с вилкой в руке своей и опускал ее в котел, или в кастрюлю, или на сковороду, или в горшок и что вынет вилка, то брал себе священник. Так поступали они со всеми израильтянами, приходившими туда, в Силом. Даже прежде, нежели сожигали тук, приходил отрок священнический и говорил приносившему жертву: «дай мяса на жаркое священнику; он не возьмет у тебя вареного мяса, а дай сырое». И если кто говорил ему: «пусть сожгут прежде тук, как должно, а потом возьми себе, сколько пожелает душа твоя», то он говорил: «нет, теперь же дай, а если нет, то силой возьму». И грех этих молодых людей был весьма велик перед господом, ибо они отвращали от жертвоприношений господу» (ст. 12–17).