Так что — никаких неожиданностей. Правда, Горбачёв сам поддержал Лигачёва, сказав даже, что был, дескать, подготовлен альтернативный кандидат. Если и был, то держался в такой страшной тайне, что даже краешка её никто не приоткрыл… Нет, думаю, Горбачёву просто-на-просто хотелось представить, что он прорвался в генсеки с боями, в борениях и муках.
Впрочем, «театр для себя» тем и хорош, что не требует никаких приземленных и оттого скучных доказательств сюжета. Либо вы ему верите, либо не верите.
Я не могу верить или не верить. Я знаю.
Из дневника В.И. Воротникова:
«11 марта. В 5.30 наш самолёт приземлился в Москве».
В. Воротников с 4-го по 11 марта находился во главе делегации в Югославии. 10 марта ему передали, что необходимо срочно вернуться домой.
«Примерно в 9.40 мне позвонил Горбачёв. Спросил, как долетел. А потом более подробно рассказал, что произошло вчера. На Политбюро собрались примерно в 20.30, в основном обсуждались вопросы организации похорон. Просидели, говорит, за полночь, готовили документы для публикации и т.п. Сегодня предстоит основная работа.
Я спросил, был ли разговор о преемнике Черненко? Горбачёв сказал, что «официального обсуждения не было, но некоторые члены Политбюро (кто — не сказал) звонили и говорили о намерении возложить этот груз на меня. Как ты?» Я ответил: «Конечно, в нынешнем составе это М.С. Горбачёв». Он говорит: «Ну, ладно. Будем из этого исходить».
В 11.00 в ЦК состоялось заседание комиссии по организации похорон К.У. Черненко. Одобрили текст публикации сообщения от ЦК, Верховного Совета и Совета Министров, некролог. Обсудили обращение к народу. Был подробно расписан весь порядок организации похорон. Вёл заседание комиссии Горбачёв.
В 15.00 — Политбюро. До заседания у меня ни с кем из товарищей никаких обсуждений, обмена мнениями о кандидатуре на пост генсека не было. Заседание проходило спокойно. За торцевым столом — Горбачёв. (Сидел не по центру стола, а как-то сбоку. Вроде готов, если надо, уступить место.) Он сказал несколько слов. Затем Е.И. Чазов доложил заключение врачей о болезни и причинах смерти Черненко. Вопросов не было.
Первым встал А.А. Громыко и внёс предложение о рекомендации Пленуму на пост Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачёва. Коротко, чётко дал характеристику М.С. Горбачёву. Один за другим все товарищи из Политбюро поддержали эту кандидатуру. Какого-то обсуждения, альтернативных кандидатур, тем более борьбы, столкновений взглядов на Политбюро не было. Я не знаю, может быть, какие-то закулисные процессы и шли, во всяком случае, мне это не было известно. (Отсутствовал на Политбюро В.В. Щербицкий — он ещё не возвратился из поездки по США.)
Горбачёв коротко поблагодарил за доверие, сказал, что окончательное решение за Пленумом ЦК.
В 17.00 состоялся Пленум ЦК. Открыл его Горбачёв.
Слово взял Громыко и от имени Политбюро предложил избрать генсеком ЦК КПСС М.С. Горбачёва. Дал ему более развёрнутую характеристику. Пленум единодушно поддержал эту кандидатуру. Горбачёв выступил с короткой речью по самым принципиальным вопросам, в которой уже просматривались оттенки политики, развёрнутые позже на апрельском Пленуме. Было ли решение избрать Горбачёва неожиданным? Нет. Участники Пленума были готовы к возможной смене политического руководства, знали о тяжёлой болезни Черненко. Первая же кандидатура, которая, естественно, встаёт в такой ситуации, — второй секретарь ЦК, а им, по существу, и был Горбачёв».
Победное пиршество
В. Фалин:
— После Пленума ЦК КПСС, на котором М.С. Горбачёв стал над всеми первым, один партийный функционер из Ставрополья доверительно прокомментировал событие так: купили кота в мешке, ещё намаетесь. «Не уязвлённое ли самолюбие говорит?» — подумалось мне тогда. Хуже, чем было, не будет. Оптимист мог бы поправить — бывает и хуже. Если бы поправил, всё равно я не поверил бы. Личные впечатления мешали думать о новом лидере плохо.
Горбачёв был объявлен Генеральным секретарём с беспрецедентной скоростью — через четыре часа после сообщения о смерти Черненко, и впервые советские газеты напечатали портрет умершего вождя на второй странице, ибо первая была занята портретом, биографией, инагурационной речью его преемника.
Решение было провёрнуто так быстро, чтобы поставить соперников Горбачёва перед свершившимся фактом и чтобы повернуть назад было уже невозможно, — разве что с помощью контрпереворота.
Потому что назначение Горбачёва было результатом пусть небольшого и бескровного, но всё-таки дворцового переворота, что в давних традициях Кремля.
В.А. Медведев:
— Мартовский Пленум положил начало кадровому обновлению высшего эшелона партии. Членами Политбюро, минуя кандидатскую ступень, были избраны Лигачёв и Рыжков, а секретарём ЦК — Никонов.
Старания Егора Кузьмича были вознаграждены по-царски! Ещё несколько лет назад хотели окончательно списать с партийной работы, а тут вдруг вместо пенсии — членство в Политбюро.
— Несколько позднее, — продолжает В.А. Медведев, — в июле, членом Политбюро стал Шеварднадзе, а секретарями ЦК — Ельцин и Зайков.
Горбачёв решил прервать сложившуюся в последние годы традицию совмещения постов Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР. На последнюю должность был избран Громыко, и такое решение было положительно встречено общественностью. Осенью того же года Тихонов был освобождён от должности Председателя Совета Министров СССР, им стал Рыжков.
Важные изменения осуществлялись и в аппарате ЦК КПСС. Должность заведующего Отделом пропаганды занял Яковлев, а Стукалин отправился послом в Венгрию. Помимо всего прочего это был и символический акт — полная реабилитация «опального». Из ЦК КПСС удалили Боголюбова — «последнего из могикан» — так называемого «теневого рабочего кабинета» Брежнева, а ключевую в аппарате ЦК должность заведующего Общим отделом ЦК КПСС поручили Лукьянову. Главным редактором журнала «Коммунист» вместо Косолапова стал И.Т. Фролов.
Это было начало широких кадровых перемен в партии и государстве. Они укрепили позиции Горбачёва, раздвинули возможный диапазон его действий, дали толчок коренному обновлению кадров в центре и на местах, хотя и не решили всех проблем в этой области. Преобладание старой гвардии в Политбюро было поколеблено, но не устранено, что вынуждало Горбачёва маневрировать, тратить огромные усилия для завоевания поддержки назревших решений.
История повторяется: как Горбачёв поступил со своими предшественниками, так и с ним и его командой поступил победивший в 1991 году Ельцин. Так что зря льёт крокодильи слезы Михаил Сергеевич по поводу жестокости и хамства Бориса Николаевича.
Но вернёмся к опьянённым победой триумфаторам. Они делают то же самое, что булгаковская Аннушка — проливают масло. И этим самым предопределяют свою недолгую кремлёвскую судьбу, рука которой выводит имя их будущего политического могильщика.
Из дневника В.И. Воротникова:
«2 июня 1984 г. Разговор с М.С. Горбачёвым. Он считает необходимым укрепить в ЦК руководство строительством и транспортом. Может, иметь секретаря ЦК, как это есть в крупных областях. Конкретно никаких фамилий не называл».
Эту идею он реализовал в 1985 году, введя новую должность секретаря ЦК по строительству и переведя на неё первого секретаря Свердловского обкома КПСС Б.Н. Ельцина. Удивительно устроен подлунный мир: своего могильщика Горбачёв начал искать ещё летом 1984 года, будучи на вторых ролях.
«21 марта 1985 г. Заседание Политбюро. Вёл Горбачёв».
Это было первое заседание Политбюро, которое вёл Горбачёв в качестве Генерального секретаря. Невероятно, но именно тогда Михаил Сергеевич принял решение, предопределившее потом всю его судьбу.
