— Да что же это такое?! — задергался, было, Абу, пытаясь вытащить зафиксированные в углублениях руки.

Делать же этого ему совсем не следовало, потому, что в ответ на его попытку высвободить кисти рук, толстые браслеты на его запястьях, стянулись с такой силой, что у него хрустнули кости.

— Идиот! Стой спокойно, а то без рук останешься! — прикрикнул на него Иннокентий Павлович. — Нас здесь собрали не для того, чтобы в одночасье всех порешить! Это было бы слишком просто и глупо!

— Мне тоже кажется, что эта вещь не причинит нам вреда, — поделилась своими ощущениями Ольга. — По крайней мере, большого вреда, точно не причинит!

Между тем зловещие стержни, отвратительно щелкнув, остановились в каких-то десяти, пятнадцати сантиметрах от зафиксированных рук. После этого из каждого стержня вниз бесшумно выпали тонкие блестящие иглы и вонзились в тыльные части кистей всем шестерым.

Это произошло настолько стремительно, а боль была настолько сильная, что некоторое время все просто замерли в ступоре, отказываясь поверить в происшедшее с ними. Но через пару секунд, все четверо пришпиленных, как бабочки булавками, людей пришли в себя и огласили древние окрестности отборным матом. Так продолжалось довольно долго. Все это время они ругались, как могли, костеря, на чем свет стоит, все древние цивилизации в целом и каждую в отдельности.

У Абу начали закатываться глаза:

— Я чувствую, как эта тварь высасывает из меня кровь! — жалобно простонал он и, побелев, как бумага приготовился грохнуться в обморок.

— Никто ни из кого ничего не высасывает! Прекрати сейчас же истерику! — прикрикнул на него Иннокентий Павлович.

Внезапно иглы также стремительно, как и появились, взмыли вверх, а стержни медленно поехали обратно в кокон. Браслеты щелкнули и юркнули обратно в толщу пирамиды.

Четверо незадачливых экспериментаторов поспешно отскочили подальше от пирамиды и стали озабоченно рассматривать свои руки. У всех обе кисти были проколоты насквозь. Причем раны сильно кровили.

— А вдруг нас отравили? Вдруг эти иголки были отравлены? — испуганно спросил Абу бледнея. — Мне уже нехорошо, мне кажется, я чувствую что умираю!

— Заткнись! — устало произнес Сенсей. — Если бы нас хотели убить, то уже давно прихлопнули бы, а не нянчились с нами.

— Полностью с тобой согласен! — кивнул Иннокентий Павлович. — Тут, что-то другое. По-моему мы просто проходим идентификацию на соответствие чему-то.

Внезапно толстый слой пыли посреди круга вздрогнул. Округлая площадка расположенная точно по центру круга, диаметром около пяти неполных метров, начала медленно проваливаться под землю.

Снизу донесся приглушенный, но, тем не менее, отчетливо слышимый звук работающих механизмов. Одновременно с круглой площадкой в пол начала уходить и пирамида.

— Живо все за мной! — покричал Иннокентий Павлович, огромными прыжками бросаясь к опустившейся уже на полметра вниз круглой платформе. — Это лифт! Если он опустится, и мы не успеем на него, он уедет без нас!

Когда Ольга, Абу и Сенсей подбежали к образовавшейся в полу шахте, платформа успела опуститься уже на высоту человеческого роста. Пришлось срочно прыгать, чтобы не отстать от нее. Вслед за ними прыгнули трое разбойников. Хет и остальные Крысы пустыни остались наверху, боязливо заглядывая вниз шахты.

Круглая площадка, на которой стояли все шестеро, медленно ползла вниз. Стены вертикальной шахты были идеально ровные и гладкие. Зазора между опускающейся платформой и ее стенами практически не было заметно.

— Это чем же интересно они пробурили такой идеально круглый канал? — изумленно бормотал Сенсей, внимательно разглядывая стены шахты. — Мы уже спустились метров на двести, если не больше!

Внезапно стены шахты, куда-то пропали. Вместо них платформу со всех сторон в одночасье окружила кромешная тьма.

Сенсей подойдя к самому краю, посветил факелом вниз:

— Ни фига себе! — удивленно протянул он и сплюнул вниз. — Мы находимся на высоте примерно девятиэтажного дома.

Все инстинктивно отпрянули от края платформы и сгрудились в ее центре.

— Внимание! Сейчас мы поравняемся с полом, — сказал Сенсей.

Действительно, платформа поравнялась с полом, но вопреки ожиданиям, не остановилась, а продолжила свое неумолимое скольжение вниз.

— Все наружу! — заорал благим матом Иннокентий Павлович, выпрыгивая из образовавшейся ямы, глубина которой с каждым мгновением становилась все больше и больше.

За ним поспешно выскочили остальные. Немного передохнув, они поднялись на ноги и стали осматриваться. Круглая платформа ушла глубоко под землю и на ее месте осталась черная бездонная дыра, источающая зловоние.

— Дорога в преисподнюю! — заглянув в нее, озабоченно пробормотала Ольга.

Им пришлось идти не так уж и много, когда впереди замаячили неясные очертания каких-то построек. Подойдя, ближе они остановились в удивлении. То, что предстало их взору больше всего, напоминало детскую игровую площадку с различными аттракционами. Только размеры у этой площадки были с хорошее футбольное поле.

Иннокентий Павлович, не сбавляя хода, уверенно двигался внутрь площадки и, дойдя до какого-то непонятного «аттракциона» вдруг резко остановился. Он как зачарованный во все глаза смотрел на непонятный агрегат стоящий прямо перед ним. Остальные члены команды обступили со всех сторон непонятную конструкцию, представляющую из себя царский трон и зубоврачебное кресло одновременно.

— Ну-ка, быстро помогли стряхнуть со всего этого пыль, — неожиданно незнакомым голосом произнес Иннокентий Павлович.

— С тобой все в порядке? — встревожено спросил его Сенсей. — А то ты какой-то не такой вдруг стал.

— Не знаю, — подумав, ответил Иннокентий Павлович. — Я уверен, что уже был здесь когда-то. Возможно это память предков, возможно, что-то другое. Во всяком случае, я откуда-то знаю, что мне нужно делать. Что-то словно ведет меня и диктует последовательность действий.

Некра неторопливо брел по темной улице ночного Мемфиса. Все нормальные люди уже давно сидели дома, в окружении домочадцев. Те немногие прохожие, что попадались Некра навстречу, шарахались от него в разные стороны, словно от прокаженного.

С тех пор, как Баксути вызвал для него дух Нефертау, прошло не так много времени. С тех пор Некра превратился в совершенного бродягу. Его давно немытое, почерневшее от солнца и грязи лицо покрывала густая щетина. Он был одет в рваный, засаленный плащ, неопределенного цвета, который подобрал где-то на мусорной куче. Так как застежек на нем не было, он подпоясывался длинным обрывком собачьих кишок. Ту собаку он забил палкой, после чего выпотрошил и съел сырой.

Некра ожесточенно почесал грудь. Он все еще не мог привыкнуть к многочисленным паразитам, которые изрядно досаждали ему. От его давно немытого, в кровь расчесанного тела немилосердно воняло. Но это его уже мало беспокоило.

Первоначально, его вживание в образ нищего попрошайки входило в план разработанный хитроумным Баксути. Это он велел Некра стать парией. Тогда, выйдя ночью из храма Амона, парасхит первым делом вывалялся в придорожной пыли. Обноски, подобранные этой же ночью, на мусорной куче были выбраны им умышленно, для маскировки. Находясь в таком виде можно было свободно передвигаться по всему городу, не привлекая к себе внимания и не боясь, что его остановит наряд стражников фараона. Кроме всего прочего, этот маскарад позволял ему легко выбрать очередную жертву, подобраться к ней вплотную не вызывая никаких подозрений и затем, неожиданно напасть на нее. Точно также, отход с места преступления осуществлялся легко и естественно. Никому не приходило в голову заподозрить несчастного забитого нищего в совершении зверских убийств.

Баксути велел Некра превратиться в настоящего бродягу, который не вызывал бы ни у кого ни малейших подозрений. И парасхит стал им. Тем более, что это полностью соответствовало цели, которую поставила перед ним его призрачная Нефертау. Для того, чтобы проявиться в физическом теле ей нужны были жизни. Очень много жизней, и чем больше, тем лучше.