— Да, благодарю вас. — Она прижала к его губам свою руку в перчатке.

— Как ты чувствуешь себя, брат Жан? — беспокойно спрашивали монахи.

«Брат Жан! — подумал лейтенант. — Господи, возможно ли?..»

Брат Агнус спросил его голосом светской дамы:

— Прекрасный рыцарь, не назовете ли вы нам ваше имя, дабы мы знали, за кого нам молиться…

Он не успел ответить — из кареты раздался голос:

— Я знаю это имя. Благодарю вас за все, лейтенант Бразе, до свиданья!

Лейтенант вздрогнул. Он узнал этот голос. Теперь у него не оставалось никаких сомнений.

Карета тронулась, развернулась на площади и исчезла в Парадной улице Лейтенант ошеломленно побрел назад, к Университету, ничего не видя вокруг. Его ослепил свет факелов, которые держали окружившие его студенты и мушкетеры. Он вздрогнул, когда Веррене накинул ему на плечи его плащ.

— Победа, победа! — кричали студенты и мушкетеры. — Из хвоста мурьянов выдернуты самые красивые перья! Длиннополые разбиты впрах! Площадь Мрайян, как всегда, завалена трупами!.. (В самом деле, несколько неподвижных тел лежало на снегу, чернеющем кровяными пятнами…) Теперь надо выпить! Все как один в кабак! Алеандро, веди нас!.. Да что это с ним? Ты не ранен?.. Он как в сомнамбулизме… Господин лейтенант, что с вами?.. Эй, Алеандро, ты не увидел ли самое Истину лицом к лицу?..

Лейтенант Бразе поднял голову и с усилием улыбнулся:

— Вы правы, друзья мои, я именно увидел Истину лицом к лицу. Вот так, как вас вижу… Лик ее прекрасен и слепящ.

В этот момент в кожаной карете были сняты маски Брат Агнус оказался принцессой Каршандарской, брат Карл — графиней Альтисорой, брат Филиппо — Анхелой де Кастро. Под именем брата Родриго скрывалась Эльвира; что же касается брата Жана, то о нем, кажется, излишне говорить — его инкогнито раскрылось раньше.

Все были взвинчены и оживлены. Нога Ее Величества оказалась только слегка растянутой. Принцесса Каршандарская массировала ее по способу, которому научили ее финские колдуны в бытность ее в Швеции. Жанна не хотела расставаться с романтическим мужским именем, и никто этого не хотел.

— Все же нас побили, — говорила графиня Альтисора, — что и требовалось доказать…

— Брат Карл, кажется, неохотно шел на это дело, — заметила принцесса, продолжая массировать ногу Жанны. — Он чересчур осторожен, я сказал бы даже.

— Не надо говорить, иначе поссоримся, — быстро перебила графиня, и все расхохотались.

— Последнее слово было все-таки за нами, — сказала Эльвира, подталкивая Анхелу. — Брат Филиппо молодецки подкусил архидиакона…

— Я был бы счастлив, если бы это понравилось брату Жану, — бойко сказала Анхела, изображая в то же время застенчивость.

— О, я в восторге, — сказала Жанна. — Больше всего радует меня то, что все мы будем жариться на одном вертеле…

— Но ведь ада нет!

— Кто его знает… Во всяком случае, вы не виноваты, братья. Я скажу об этом на Суде. Я подбил вас читать книги…

— Неправда, неправда! — горячо запротестовали все. — Брат Жан, мы виноваты не менее тебя. Мы действовали не по твоему приказу, а своей волей, и если нас помилуют, а тебя нет, мы сами попросимся в ад, чтобы быть вместе с тобой…

— Благодарю вас, братья… Вместе гореть будет веселее…

— На месте Господа Бога, — сказала Эльвира, — я рассудила бы так: «Кто ты, я не понимаю. Женщина ли ты в мужском облике или мужчина в женском облике, мне не ясно. Есть ли ты брат Жанна или сестра Жан? С прискорбием вынужден заметить, что верха и низа больше нет…»

Общий хохот.

— «…поэтому иди и больше не греши. Аминь».

— Какой славный рыцарь этот лейтенант Бразе, — сказала графиня Альтисора. — Он дрался, как Марс. Положительно, сама судьба послала нам его. Если бы не он…

Все принялись наперебой восхвалять лейтенанта Бразе. Жанна замолкла и молчала всю остальную дорогу до Аскалера.

В малой столовой был сервирован ужин на пятерых. Они заранее продумали все детали. Ужин предполагался в монашеских одеждах, с тостами, речами и т. п. Но Жанна, присев за стол, не могла ни есть, ни пить, ни смеяться, и веселье было скомкано. Она сослалась на усталость, боль в ноге и ушла, прося всех остаться и ужинать без нее; никто, разумеется, не остался. Эльвира предложила ей послать за врачом. Жанна с превеликим трудом выпроводила ее из спальни, сказав, что разденется сама.

Боже, как они все не понимают, что ей надо, необходимо остаться одной!

Заперев за Эльвирой дверь, Жанна подошла к зеркалу. Она ничуть не хромала, нога ее была совершенно здоровой.

Это была ложь. Это был обман.

Жанна смотрела на себя в зеркало.

— Что же ты не краснеешь? — прошептала она — Или тебе совсем не стыдно?

Нет, ей совсем не было стыдно. Она вспоминала прикосновение к рукам и груди лейтенанта Бразе. Он подхватил ее под коленки и за спину, а она охватила руками его шею. Как он был прекрасен со шпагой в руке! Как он вскочил на спинки кресел! Как он закричал на них — и на нее тоже: «Убирайтесь отсюда! Pronto!» Да, он был как Марс — но никто не имел права говорить этого, одна она имела право. Идя по площади к карете, она чувствовала только то, что уходит от него, от его рук и твердой сильной груди, которую она видела в августе в распахе его рубашки. Ей хотелось одного — обнять его, прижаться своей грудью к его груди, и когда она поняла, что стоит ей упасть, как он подбежит к ней и возьмет ее на руки, — она тут же упала на снег, и он подбежал к ней, он подхватил ее под коленки и за спину, а она охватила руками его шею. Вот когда ей было стыдно. Смотреть ему в лицо она не могла, это было выше ее сил, но и то, другое желание тоже было выше ее сил — она вцепилась покрепче в его плечи, подтянулась на руках и прижалась своей грудью к его твердой сильной груди…

Она сидела спокойно, смотрела на себя и знала, что, если бы все это повторилось, она все равно упала бы, чтобы он подхватил ее на руки.

Она и думать забыла о диспуте. Она думала только о том, что было там, на площади, пока он нес ее на руках. Она обманула его, она обманула своих подруг, и ей надо было признаться самой себе — зачем она это сделала.

— Август начинается сначала… — наконец прошептала она. — Август — месяц под знаком Девы… Это судьба.

Все началось с книг, присланных под Рождество Карлом Вильбуа. Среди них были труды ересиархов: Сервета — «О заблуждениях, связанных с Троицей», Помпонацци — «О бессмертии души», Лоренцо Валла — «О наслаждении как истинном благе»[47] и прочее. Жанна принялась читать их в свои свободные часы и часто забывала и об ужине, и обо всем на свете, и ее строгий распорядок дня, еще до Рождества давший первые трещины, окончательно полетел к чертям.

Кошмары и ужасы, пережитые в октябре, постепенно отошли, растворились в непрерывном течении времени. Штудирование умных и даже заумных книг, начатое для того, чтобы перебить кошмарные сны, развилось у нее в привычку, а тут как раз пришла посылка от Вильбуа с такими соблазнительными вещами, от которых уже просто невозможно было оторваться. Жанна визжала от восторга, подбрасывала свою скуфейку и, не в силах делать выписки, закладывала понравившиеся ей места обрывками бумаги и ленточками.

Опровержения божественной истины наполняли ее до отказа. Она совершенно бессознательно задирала вельмож, ставя им вопросы такого рода: что вы думаете о Троице? Какова, по вашему мнению, форма Земли? Единична ли истина? Разумеется, от таких вопросов все терялись, и даже сиятельный герцог Марвы не сразу мог должным образом отшутиться.