За дверью с инкрустациями было тихо. Прошло две, три, пять минут тишины. Лианкар, стоя впереди всех, беспрестанно прикладывал ко лбу платок.
Распахнулась дверь. Стремительно вышла Жанна. Все склонились перед ней.
— Где письма, бумаги принца Отенского? — негромко, внятно спросила Жанна. — Я спрашиваю вас, сиятельный герцог Марвы.
Она смотрела ему в глаза. Он не выдержал, опустил взгляд, смотрел в пол, на отражение ее платья.
— Где ваши сыщики, ваши шпионы? — продолжала Жанна так же тихо. — Они что, спали? Кому я могу доверять?
— Ваше Величество… — весьма некстати пробормотал он.
— Немедленно разыщите убийц! — вдруг закричала Жанна. — Разыщите бумаги! Если до вечера вы их не найдете, я вас повешу! Все убирайтесь вон!
Она резко повернулась и хлопнула дверью.
Она не плакала. Присев к столу, она лихорадочно писала, рвала бумагу и писала снова. Дворец был как вымерший.
В полдень появилась Эльвира.
— Жанна, — вполголоса произнесла она, — время обеда…
Жанна дико посмотрела на нее.
— Позови герольдмейстера. Поскорее.
Эльвира вышла. Жанна схватилась за виски и сухими глазами уставилась в стол.
Никому, никому нельзя доверять. Письмо в Геную для Горна было у Вильбуа. Письмо похищено. Сегодня десятое… или одиннадцатое? До двадцатого еще есть время.
Нить мыслей опять оборвалась. Жанна долго сидела неподвижно, потом глубоко вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду, и дернула за звонок.
Вошла дежурная фрейлина. Не глядя на нее, Жанна сказала:
— Мне нужна Анхела де Кастро.
Анхела появилась через минуту. Ее брови были страдальчески изломаны.
— О Ваше Величество… que mala fortuna… Какое несчастье…
— Да, да, Анхелита, беда, — сказала Жанна, вставая. Она поцеловала Анхелу в щеку и попросила: — Приведи его. Поскорее, пожалуйста. Он должен быть сегодня в Аскалере. Пусть подождет где-нибудь там… во внутренних покоях… Поскорее… иди, иди…
Она выпроводила Анхелу, как куклу, и хотела было вернуться к столу, но решительно не могла сидеть. Заложив руки за спину, подошла к окну. За окном было скверно. Потерла лоб.
«Теперь им известно, что власть в Генуе передана Горну. Его будут стараться уничтожить, а за Альтисорой будут охотиться по пути, если послать его на смену Горну, как сказано в похищенном письме. Значит, надо все изменить. Альтисора не поедет, он нужен здесь. Туда надо послать человека совершенно свежего, совершенно нового… Да, он справится. Нет, он не нужен мне здесь. Пусть лучше будет там. Так будет лучше. Он несомненно справится. Верно ли я разочла? Да… да, все верно».
Жанна присела к столу, нетерпеливо разыскала лист чистой бумаги и принялась писать:
«Генуя, полковнику графу Арведу Горну. Принц Отенский вчера предательски убит. Податель настоящего письма уполномочен мною арестовать наместника Джулио Респиги и допросить его строжайшим образом. Вся полнота власти в Генуе вручается ему. Вы будете его помощником, его правой рукой. Будьте осторожны, не снимайте каски и кольчуги. Берегитесь покушения, берегите подателя письма пуще глаза. Мятеж решительно пресечь. Дано в Аскалере, сего десятого ноября. Подписано».
Она кончила писать и снова начала мучительно припоминать, какое сегодня число: десятое или одиннадцатое? В этот момент вошла Эльвира.
— Председатель комиссии Герольдии здесь.
— Зови, зови, — сказала Жанна.
Председатель Герольдкомиссии, граф де Толет, пожилой, тщательно одетый господин, приходился королеве каким-то дальним родственником. Жанна плохо знала его в лицо. Он не был пэром, в Совете помалкивал; он был как вещь, которую держат в темном углу и извлекают на свет в случае надобности. Жанне он понадобился едва ли не впервые: недаром же ее враги говорили, что она мало радеет о дворянстве.
— Где есть свободный маркизат? — в лоб спросила Жанна.
Граф де Толет растерялся.
— Мне нужен маркизат, — повторила она. — Настоящий: земли, поместья. Дело идет не о простой золотой цепочке.
— Я должен навести справки, Ваше Величество… — произнес герольдмейстер, сгибаясь в поклоне. Собственно, разыскивать свободные маркизаты не входило в его задачу.
— Но это потребует времени, — сказала Жанна. — Чего доброго, вы попросите на это месяц или два. А мне нужно сейчас.
Лицо пожилого господина не выражало ничего, кроме желания помочь, и вместе с ним на нем отражалась полная невозможность помочь. Жанна покусала губы.
— Послушайте… — сказала она. — Фьял и Плеазант… Если их разделить… скажем, взять Плеазант — из него получится хорошенький маркизат… Что?
— О Ваше Величество! — застонал герольдмейстер. — Это собственность царствующей фамилии, и эти земли, по обычаю, принадлежат лишь ее членам…
— Обычаи хороши до тех пор, пока они устраивают меня, — отчеканила королева.
— В таком случае, Ваше Величество, — не сдавался герольдмейстер, — позволю себе почтительнейше напомнить, что Плеазант есть огромное герцогство, его столица — Тралеод, древняя столица нашей прекрасной Виргинии…
— Ах да. — Жанна упустила это из виду. — Вы правы, синьор, благодарю вас. Но помогите же мне. Нет ли там какого-нибудь замка с этим именем?
— Замок Плеазант есть, Ваше Величество. Он выстроен сто лет назад и служил охотничьей резиденцией четырем королям. Он находится недалеко от Тралеода, по толетской дороге, юго-восточнее…
— Это то, что нужно, — перебила Жанна. — Придадите ему соответствующее количество пашни, леса и угодий, мы сделаем из него маленький маркизат… Ах, Боже мой, вы на ногах!.. Сядьте, пожалуйста. Теперь скажите мне, что нужно для церемонии посвящения в титул?
Это был вопрос по специальности. Граф де Толет, приняв торжественный тон, завел длинную речь, но Жанна, послушав минуты две, остановила его досадливым жестом.
— Отлично, сударь, отлично, но я тороплюсь. Что нужно для процедуры быстрой и тайной? Грамота, свидетели, цепь?
— Посвящение в титул может быть, по желанию монарха, сделано в присутствии трех свидетелей из числа пэров, — как по писаному прочел герольдмейстер безжизненным тоном. — Неофит преклоняет колено и посвящается прикосновением шпаги к левому плечу. При посвящении вручается грамота и грудная цепь той или иной ценности… Для маркиза нужна серебряная, — добавил он уже от себя.
— Эльвира! — крикнула Жанна. — Разыщите цепь… Грамота у вас при себе есть? — спросила она у герольдмейстера.
— Да, Ваше Величество, если позволите. — Граф де Толет вышел за дверь и через секунду вернулся с пергаментом, свернутым в трубку. Жанна развернула лист, весь вызолоченный и ярко иллюминированный.
Concession Reginae — Пожалование Королевы. Жанна пробежала текст и отыскала пустые места: туда нужно было вставить имя посвящаемого и жалуемый ему титул. Она схватила перо. Так, сюда имя, а сюда — титул. Не перепутать бы. Сердце ее забилось болезненно и сладко, когда она написала: Алеандро де Бразе, и ниже: маркиз де Плеазант. Надо еще подписаться. Она яростно поставила внизу свой росчерк; на пергамент капнула клякса.
Председатель комиссии Герольдии с ужасом следил за действиями государыни. То, что она писала, следовало дать заполнить мастеру, чтобы вписанные слова ничем не отличались от готической вязи остального текста. Королевская рука должна была оставить здесь только подпись. Однако он не решился встревать.
Жанна позвонила.
— Позовите сюда Гроненальдо, Альтисору и Рифольяра, — приказала она дежурной фрейлине. — Как вы полагаете, названные лица подойдут, сударь?
Граф де Толет сказал, что подойдут, хотя и не без тайного вздоха. Рифольяр и Альтисора были свежими пэрами, даже не во втором поколении, и надлежало бы, вообще-то, пригласить других, но теперь уже все равно. Эта девочка воистину дочь своего отца: она поступает так, как хочет.
— Синьор, — сказала Жанна, — соблаговолите несколько обождать в приемной. Вас позовут.
