Он не сделал ни того, ни другого.

Гийом де Ногаре умер в ноябре 1314 года. По всей видимости, похоронен он был, согласно завещанию, на кладбище доминиканского монастыря близ Нима.

За пределами Франции, где он лез из кожи вон, чтобы исторические труды оправдали его деяния, Гийома де Ногаре поносили повсеместно. Данте был убежден, что именно он руководил всеми действиями короля Филиппа. Я и сама не считаю, что Ногаре следует оправдать, но вместе с тем уверена, что его поступки заслуживают беспристрастной оценки с учетом времени, в котором этот человек жил. Некоторые историки могут сказать, что арестом папы и роспуском Ордена тамплиеров (и тот и другие не были так уж безупречны) Ногаре нанес удар пагубному господству папского престола и тем, кому он покровительствовал.

Я, впрочем, не готова проявить такую степень беспристрастности.

Несмотря на непреклонную решимость короля Филиппа Красивого самому определить судьбу храмовников, папа Климент V надеялся овладеть инициативой в процессе над рыцарями Храма.

Он решил представить дело так, будто приговор по делу тамплиеров исходит от высших церковных иерархов, совместно определивших степень их виновности. Следуя этой идее, папа собирает церковный собор в городе Вьенн, что к югу от Лиона. Вьенн в то время не был частью Франции, но незадолго до описываемых событий Филипп взял Лион. Так что Климент знал: хотя формально работа собора происходит на территории, неподвластной королю, грозная тень Филиппа и его армии маячит поблизости.

Первое послание о соборе написано Климентом 12 августа 1308 года. В нем Климент повелевал всем архиепископам, епископам и аббатам христианского мира явиться во Вьенн в октябре 1310 года. Тамплиеры в послании не упоминались, но будущим участникам собора предлагалось подготовить сообщения о том, какие сферы церковной деятельности нуждаются в преобразовании. Приглашения на собор были посланы и наиболее влиятельным правителям Европы. Главными пунктами в повестке дня собора стали обвинения против храмовников, необходимость освобождения Святой земли и реформа церкви в целом.

Собор начал работу лишь в октябре 1311 года, что позволило многим приглашенным (или получившим приказ явиться) найти различные предлоги и отговорки, чтобы уклониться от участия в нем.

Собор оказался весьма непопулярным. Более трети церковников не явились во Вьенн, нарушив предписание папы. Возможно, они опасались, что Климент попросит у них увеличить выплаты на содержание папской курии. Из светских правителей присутствовал только Филипп IV (в сопровождении своей армии), да и тот появлялся лишь на заседаниях, касавшихся дела тамплиеров.

В результате вместо единомышленников, демонстрирующих готовность поддержать любое решение понтифика, перед папой предстала группа рассерженных и раздраженных прелатов. Для этих людей, как правило, выходцев из знатных семей, связи с местной знатью и родственниками значили гораздо больше, чем вопрос о наказании тамплиеров за их грехи. Мало кто из них хотел портить отношения с королем Филиппом. При этом многие участники собора были вовсе не уверены в справедливости обвинений, предъявленных рыцарям Храма.

Ко всему прочему город оказался переполнен, торговцы взвинтили цены, сообразуясь с возросшим спросом, а погода была хуже некуда. Девятого ноября Раймунд Деспон, епископ Валенсии, писал королю Арагона Хайме II: «Тоска здесь смертная, к тому же очень холодно… в мои годы переносить это тяжко. Городишко невелик и с трудом вмещает всех приезжих. Многие не смогли найти достойного пристанища, однако ж наш долг со смирением переносить неудобства»[355]. Кроме того, слышались жалобы, что в соборе участвует непропорциональное число иерархов из Франции, которые наверняка побоятся голосовать против пожеланий, высказанных королем Филиппом.

Климент, по всей видимости, рассчитывал, что собор быстро проголосует за осуждение тамплиеров и передачу их имущества другому ордену, а затем перейдет к тому, что было его мечтой, — новому крестовому походу. Кроме того, Климент хотел удержать Филиппа от открытых обвинений в адрес Бонифация VIII. Негоже, чтобы короли пребывали в убеждении, будто они могут ниспровергать пап, пусть даже мертвых.

События, впрочем, развивались вовсе не по плану Климента. Во-первых, для создания видимости справедливого разбирательства папа пригласил во Вьенн тамплиеров, чтобы те могли лично защищать орден. Помятуя о казнях 1310 года, Климент, очевидно, полагал, что рыцари Храма не осмелятся появиться на соборе. Однако 4 декабря 1311 года семеро тамплиеров прибыли во Вьенн, а на следующий день к ним присоединились еще двое. Они заявили собору, что готовы выступить в защиту своего ордена и что в округе находится еще более тысячи братьев, которые также желают этого.

Климент велел их арестовать.

Затем состоялось тайное совещание небольшой группы иерархов. Биограф Климента Птолемей Лукканский позднее так описывал происходившее: «Папа созвал епископов и кардиналов, дабы обстоятельно обдумать вопрос о тамплиерах… Папа поочередно опросил присутствующих, и те сказали, что храмовникам следует разрешить высказаться в защиту ордена. К этому мнению склонились все итальянские епископы, за исключением одного, а также все епископы из Испании, Германии, Дакии, Англии, Шотландии, Ирландии и Франции — кроме трех архиепископов, а именно Реймса, Санса и Руана»[356].

Архиепископ Санса, еще в 1310 году отправивший на костер пятьдесят четыре тамплиера, — это, если помните, Филипп де Мариньи, брат любимого королевского советника Ангеррана де Мариньи. Архиепископ Реймсский Робер де Куртенэ был в родстве с королевской семьей (брат французского короля был женат на его сестре), а Жиль Эйслен, архиепископ Руана, одновременно занимал должность канцлера Франции и приходился племянником одному из прежних королевских советников Пьеру Флоту[357]. И это было хорошо известно участникам собора.

Мы не можем утверждать, что среди участников собора нашлось много людей, которые сами были готовы выступить в защиту тамплиеров. Дело осложнялось тем, что Жак де Моле и другие руководители ордена уже признали свою вину, затем отказались от признаний, а затем вновь эти признания повторили. Ну как можно объявить невиновными тех, кто настаивает на своей виновности?

И все же по крайней мере один человек, а именно Жак де Терин, вызвался защищать тамплиеров на Вьеннском соборе. В 1311 году он был настоятелем одного из цистерцианских монастырей на территории современной Бельгии. А еще в 1307 году, будучи магистром Парижского университета, Жак де Терин вместе со своими коллегами заявил королю Филиппу, что не видит оснований для преследования храмовников. Тогда он был одним из четырнадцати богословов, возражавших монарху. Сейчас он остался в одиночестве.

В своей речи аббат Жак де Терин выдвинул целый ряд аргументов, которые потом неоднократно повторялись на протяжении семи столетий. Логично ли полагать вменяемые тамплиерам преступления соответствующими действительности? Речь идет о людях с совершенно разным прошлым, которые вступали в орден в различном возрасте. Жаку представлялось немыслимым, что «простолюдины и знатные рыцари, люди различных национальностей и выходцы из разных стран, выросшие и воспитанные не как бастарды, а в добропорядочных и богобоязненных семьях, мужчины, которые со всем пылом изъявляли желание защищать святыни, вдруг все возжелали поддаться одинаковым соблазнам».

Жак приходит к выводу (как и многие после него), что признания тамплиеров были, со всей очевидностью, неискренними, но вырванными из них пытками и устрашением. То обстоятельство, что некоторые из братьев нашли в себе мужество отказаться от этих признаний и пойти на костер, говорит об их невиновности лучше всяких других свидетельств. Суды, проводимые за пределами Франции, не выявили никаких доказательств вины тамплиеров, и это вызывает большие подозрения. Наконец, в любом случае решение по этому делу должен принимать папа, а вовсе не король Франции.