1-й егерский полк после присоединения отряда к 2-й Западной армии действовал совместно с казачьими полками М.И. Платова в арьергарде войск. М.М. Петров отмечал особенность передвижения пехоты при взаимодействии с казаками: «По этим местам мы пропасть полей и перелогов исплутали, не имея нигде и в намеке военных дел, опричь кое-где пошлых казачьих «чу и гиков». Спасибо еще нашему атаманушке батюшке Матвею Ивановичу, что он в чрезвычайных движениях этих давал нашему полку два Башкирских полка возить: ранцы, шанцовые инструменты и заслабелых егерей; а без того все они, не рожденные быть конями, сгинули бы в отделку от беготни по извилистым тропам героев донских» [126, с. 177].

Размещение войск вне населенных пунктов называлось лагерем. При выборе места для лагеря предписывалось руководствоваться несколькими основными правилами: фланги лагеря требовалось «прикрыть» с помощью естественных или искусственных преград; на расстоянии орудийного выстрела от лагеря не должно было быть господствующих над лагерем высот (в крайнем случае их надлежало занять); необходимо было предусмотреть возможность беспрепятственного отступления; поблизости от лагеря должны были находиться источники фуража, дров и воды; территория лагеря не должна была пересекаться труднопроходимыми реками, дефилеями, лугами или болотами. Лагерь разбивали, сообразуясь с рельефом местности. Как правило, в первой линии ставили пехоту, позади нее или на флангах — кавалерию, еще глубже — артиллерию (кроме орудий, приданных полкам или поставленных в укреплениях). По фронту протяженность лагеря подразделения составляла две трети длины фронта комплектного подразделения. При расположении в лагере несколькими линиями расстояние между линиями составляло 300-400 шагов: таким образом, перед каждой линией выделялось место для построения боевого порядка. Армия в лагере оберегалась с помощью сложной системы охраны, называемой «лагерной цепью». Ближе всего к лагерю вставали «полевые караулы» — сменяемые ежедневно конные и пешие караулы от линейных войск, которые выставляли непрерывную цепь часовых вокруг всего лагеря. На некоторое расстояние от лагеря выдвигались отряды легких войск (казаков, гусаров, егерей), располагавшиеся на «непременных постах» по деревням и местечкам. От этих отрядов выделялись средние и меньшие посты в промежутки между отрядами, большие караулы на расположенные впереди высоты и постоянно сменяемые разъезды. Все посты и караулы выставляли свои цепи часовых. Различались оборонительные посты и посты для наблюдения. От наблюдательных постов выделялась цепь ведетов (парных часовых), которым нередко придавались конные вестовые. Как правило, днем конные часовые расставлялись впереди пеших, ночью — наоборот. Правила содержания лагерных караулов подробно были описаны в принятом в 1804 г. «Установлении о лагерной службе».

Различали несколько видов лагеря. Лагерь «для собирания войск» разворачивался перед началом похода в сухих и «здоровых местах»; он мог состоять из нескольких отдельных лагерей и не требовал большой охраны. Подобный лагерь, например, был устроен для русских войск в окрестностях г. Вильно перед началом войны.

Лагерь «для отдохновения» устраивался в отдаленных от театра боевых действий местах на крепких от природы или искусственно укрепленных позициях. Поручик А.И. Антоновский оставил красочное описание такого лагеря, разбитого корпусом генерал-лейтенанта графа П.Х. Витгенштейна у реки Дрисса в период с середины августа до конца сентября:

«16-го числа (августа. — И.У) весь день наш полк занимался устройством прочных и просторных балаганов, с соблюдением линии и других лагерных правил и потребностей. Местоположение 26-му полку досталось, как будто по выбору, у самой реки Дриссы на возвышенном берегу, выдавшемся лесом и покрытым зеленью. Здесь были офицерские балаганы, а сзади их солдатские, осененные огромными соснами. У самого обрыва мыса, впереди нашего полка, стояли две пушки, точно как на крепостном валу. Следуя примеру других полков, офицеры балаганы свои устроили с окошками, но, за неимением стекол, отверстия эти заклеивали бумагою, обмазанною постным маслом, которая чрез это предохранялась от дождей и притом сообщала более свету в наших помещениях.

Впоследствии время дозволяло выдумывать разные прихоти, и мы балаганы свои разделяли на несколько комнат и сколько раз разоряли и перестраивали, ибо кроме сего решительно нам нечем было заниматься… Дабы вовсе не измениться, не изнежиться и не отвыкнуть от занятий, солдат заняли расчисткою дорожек; где приличествовало, обкладывали дерном, дорожки и площадки усыпали песком, и лагерь наш представлял прекраснейшую перспективу. Таким образом, мы в роскошных балаганах сибаритствовали, разваливаясь на дерновых диванах…

Сентябрь начался холодными утренниками, принудил нас рыть землянки и делать печки — это вовсе излишнее и прихотливое, но нам ни в чем не возбранялось и из балаганов устроить совершенно жилые помещения, изнутри вымазанные глиной и выбеленные…» [78, с. 138, 139, 142].

Лагерь «для фуражирования» предназначался для сбора хлеба; такой лагерь располагали вблизи хлебородных местностей. Лагерь, «прикрывающий землю», должен был способствовать защите стратегических пунктов, таких как крепости или крупные магазины. В «укрепленном» лагере армия могла долгое время обороняться от превосходящих сил неприятеля; для этого позиция лагеря укреплялась инженерными сооружениями. В истории войны 1812 г. наиболее известными стали укрепленные лагеря у города Дриссы (ныне — Верхнедвинск) и у села Тарутино.

Место для Дрисского лагеря было выбрано подполковником Л.И. Вольцогеном. Русские войска начали прибывать в лагерь 27 июня. Лагерь имел три линии укреплений; ложементы, люнеты и редуты этих линий занимались пехотой 2, 3 и 4-го пехотных корпусов. 5-й корпус прикрывал устроенный за линиями центральный редут, а войска 1-го и 6-го пехотных корпусов встали на противоположном берегу Двины. Серьезные просчеты, допущенные при выборе лагеря, а также изменившаяся стратегическая обстановка заставили 1-ю Западную армию оставить лагерь 2 июля еще до приближения неприятеля.

Тарутинский лагерь стал местом отдыха и пополнения русских войск после оставления Москвы в период с 21 сентября по 11 октября.

Лагерь был прикрыт 13 полевыми укреплениями и засеками, войска в лагере располагались 4 линиями, не считая авангарда. В первой линии двумя линиями полков были развернуты 2 пехотных корпуса, во второй — 4 пехотных и 1 кавалерийский, в третьей — 1 пехотный и 1 кавалерийский, в четвертой — тяжелая кавалерия и резервная артиллерия; фланги прикрывались егерскими полками. Основным недостатком лагеря являлась его небольшая площадь, которая в случае нападения противника могла затруднить передвижения войск и привести к большим потерям от артиллерийского огня. К счастью, лагерь так и не подвергся нападению, в то же время наилучшим образом обеспечив условия для пополнения армии.

«Путевой лагерь», разбиваемый на марше невдалеке от неприятеля, практически не укрепляли из-за недостатка времени; единственным требованием было наличие изобильных источников дров и воды. В реальной обстановке не всегда выполнялись и эти требования. Корпус П.Х. Витгенштейна при наступлении к Полоцку в начале октября вынужден был два дня простоять на низменном месте под проливным дождем, о чем вспоминал А.И. Антоновский: «Не знаю, кто мог сказать, что эту ночь спал спокойно, когда со всех сторон хлестало дождем и порывистым осенним ветром пронизывало насквозь. Полки лежали рядами и, чтобы сколько-нибудь защититься от бури и ненастья, сплотились друг к другу; лежали всю ночь и, надо сказать, спали» [78, с. 144].