– А чем мы виноваты? Приказа обеспечивать безопасность не было. Я этого Грэвса вообще второй раз в жизни видел. Кто ж мог знать, что его… это… решат шлепнуть?

Николаев был прав, однако случай был исключительный, делом в любом случае заинтересуется правительство, а уж оно будет искать виноватых везде. В том числе – среди собственной милиции.

– Откуда стреляли установили?

– Так точно, установили. С чердака бывшего доходного дома Серебрянникова.

– Это же полверсты, не меньше, – переход на метрическую систему был осуществлен давно, но привычки исчезают не сразу.

– Шестьсот с небольшим метров, – уточнил Николаев. – Стреляли из трехлинейки, возможно, с оптическим прицелом. Очень хороший стрелок. Одной пулей.

– Может, он в тебя стрелял и промахнулся? – почему-то с надеждой осведомился начальник.

– Не думаю. Смысла нет. Меня бы это, без того подкараулили. Невелика персона. Да и наши уголовники – ребята простые. Утруждаться в подобных делах не станут.

– Но тогда выходит – они знали?

– Вероятно. Я тут это… подумал – вдруг исчезновение американских солдат и убийство Грэвса – звенья одной цепи? Ну, это, если предположить, что за исчезновением стоит некое общество, они вполне могли предположить, что капитан заедет к нам в управление. Просто для того, чтобы выяснить.

– Логично. Кстати, с солдатами что?

– Никаких следов. Пока, во всяком случае. Ищем.

– Оружие хоть нашли?

– Никак нет. Стрелок унес его с собой. Гильзу тоже.

Начальник поморщился. Однако разговор вступал в деловое русло, и Николаеву жестом предложили присесть.

– Кури, Лука.

– Спасибо, Федор Григорьевич, – Николаев потащил из кармана портсигар.

– Кто-нибудь из соседей видел? Там, подозрительные лица, еще что такое? Все-таки, день, люди в окна выглядывают, да и во дворе кто-нибудь мог оказаться.

– Какой-то мужчина выходил примерно в то же время. Нес нечто завернутое, вытянутое. Вероятно – винтовку. Снаружи на улице его ждали двое на санях. Сразу и уехали. Кони обычные, гнедые, запряжены были парой.

– Ты ладно про лошадей. Про людей что?

– Это… Про людей удалось узнать намного меньше. Мужчина, как мужчина. Среднего роста, со светлой бородой, среднего возраста, где-то за сорок, одет в черный поношенный полушубок и валенки, на голове – ондатровая шапка. Тоже не новая. Цвет глаз никто не разглядел, особых примет – тоже. Тех, кто его ждал в санях, вообще не видели. Подъехали, забрали…

– Но выстрел-то слышали?

– Мало ли… Никто значения не придал. Во всяком случае, говорят так. Большинство свидетелей вообще видели мужчину лишь из окон. Во дворе – одна женщина, да несколько мальчишек. Отсюда и показания. Но женщина говорит, мол, при встрече может узнать.

– Кто же ей встречу организует? – хмыкнул начальник.

Однако это был лишь проблеск бодрости. Сразу вспомнились грядущие неприятности, если они не найдут преступников, и усмешка покинула лицо. А попробуй найти по таким приметам! Бороду можно сбрить, полушубок – сменить.

– Что-нибудь еще имеется?

– Никак нет.

– Ты свои старорежимные словечки брось. В другие времена живем. Давно пора привыкнуть. А главное – узнать надо было побольше.

– Там это, Суханов сейчас работает. Может, удастся добыть что-нибудь конкретное, – добавил Николаев.

– А если нет? Ты же сам понимаешь, Лука, нас с тобой сожрут, и фамилий не спросят. В общем так, все дела побоку, отныне занимаешься только убийством этого… Грэвса. Пока дело у нас не отняли.

Николаев замялся.

– Мотив бы понять. Не просто же так стреляли. Да еще ведь хорошо подготовились. Следовательно, причина должна быть. Веская причина.

– Ну, это и ежу понятно. Вот и ищи. Мотив преступления, кто мог совершить… Не мне тебя учить.

– Мне это, подумалось, вдруг есть связь между солдатами и Грэвсом? Надо бы покопать.

– Покопай, Лука, покапай. Тебе полная свобода в действиях. Люди бесследно не пропадают. Кто-нибудь да видел этих американцев. Они же не в лес пошли, в город. Следовательно, в кабак какой заглядывали.

– Я не только их в виду имел, – вздохнул следователь. – Наших убитых тоже.

– Они-то тут при чем?

– Не знаю. Просто странно – вдруг ни с того ни с сего гибнут два солдата. Затем пропадают трое американцев. Затем – убивают Грэвса. Вдруг имеется какая-нибудь связь?

– Что-то фантазия у тебя вконец разыгралась, – покачал головой начальник. – Американцы – ладно. Там преступники явно устроили так, чтобы злосчастный капитан прибыл в управление. А наши-то лапотники тут с какого бока?

– Это… Если не ошибаюсь, Грэвс руководил карательной экспедицией… Не секрет, они там народа положили изрядно. Вот и думаю – вдруг кто отомстить решил? Ну, тем, кто в гибели крестьян виноват? Сибирь же, народ трудолюбивый, но независимый. Привыкший разбираться самостоятельно, не вмешивая власть. А уж хороших стрелков в тайге не счесть.

– Сложновато для крестьян, – вынес вердикт начальник. – Им бы проще капитана в тайге и подкараулить.

– Но хотя бы как версия…

– Как версия – пока все сойдет. Если осторожно. Сам подумай – по ней получается, будто уничтожение мятежной деревни тоже преступление. Обстановка сейчас сложная, ты имеешь право знать. Даже в городах полно недовольных демократической властью, а уж в деревнях нынче творится такое, что как бы по весне дело не обернулось восстанием. Вдобавок, ты так и не сказал: наши тут с какого бока?

– Это… Может, они тоже участники рейда? Надо бы уточнить. Там же американцев был мизер, от силы два десятка человек, а все остальные – как раз наши.

– Лихо загнул. Но политически не очень правильно. Простой народ обязан выступать за народную власть, а по тебе – он с ней борется. Так ты вмиг должности лишишься за клевету на существующий строй. Соответственные статьи еще не забыл? В общем, про себя можешь руководствоваться чем хочешь, но в отчете чтоб – ни-ни. В крайнем случае – вали все на Покровского. Мол, его проделки. Проверь, конечно, мало ли что, и все-таки… Главное – на след убийц напади. Как можно скорее. Возьми себе сколько надо людей в помощь, однако результат чтобы был. Скажем, за три дня.

Срок откровенно нереальный, только начальству виднее. Распоряжения отдавать – это же не работать.

С другой стороны, куда деваться, если в этом случае и у начальства начальство имеется? А уж оно давит посильнее, ревет – погрознее, а сроки назначает покороче. Словно стоит рыкнуть – и любое преступление раскрывается само собой.

Попробовали бы сами…

– Слушаюсь, за три дня, – Николаев не удержался от вздоха, но дисциплинировано поднялся, считая беседу законченной. – Разрешите идти?

– Ступай, разумеется. И непрерывно держи меня в курсе. Любые новости – сразу мне на стол.

Мог бы не добавлять. Все без того понятно.

И угораздило же капитана! Нет, чтобы прямо у части и шлепнули – и пусть американцы тогда расследовали все сами. Зачем своих подводить?

Признаться, добрых чувств к союзникам, равно как и к местной новой власти Николаев не питал. Да и за что, собственно, любить и чужаков, и своих болтунов? Подумать – не за что…

Дверь была обшарпанной и старой, подобно всему дому. Казалось, такую можно снести с одного не самого сильного удара. Да и сама лестничная площадка была темной, свет переносного фонаря выхватывал облупившуюся краску на стенах.

Никакого звонка не было, и один из застывшей троицы, невысокий, подтянутый, коротко произнес:

– Постучи, Павлуша.

Обиженно просопел стоявший чуть позади здоровяк. Но такой стукнет – дверь чего доброго, улетит.

Павлуша, сколько можно судить в темноте, вполне обычной комплекции, сделал шаг вперед, несколько раз негромко постучал.

С той стороны было тихо. Казалось, никто так и не отзовется на стук, и Павел уже поднял руку, чтобы повторить, но тут, наконец, послышались шаги.

– Кто там? – спросил мужской голос.