Кстати, одним из потомков блаженного Петра был великий иконописец Дионисий.

Вот такие судьбы.

Коли рассказал о преподобном святом Петре — нельзя умолчать и о святом Пафнутий.

Хан Батый своим наместником на Владимирской Руси назначил нойона Амырхана (в русских летописях — Амрагат). На Руси он именовался «великий Владимирский баскак». В 1255 году сей грозный сатрап Амырхан принял православие и был наречен именем Захарий. И это совсем не означало, как бы мы сейчас подумали, что теперь он стал подданным русского князя — нет, он продолжал служить на прежнем посту как ни в чем не бывало. И никто из его непосредственных начальников — ханов Золотой Орды — ни христианин Сартак, ни мусульманин Берке, ни язычник Менгу-Тимур — на это не обратили и не обращали никакого внимания. (Представим себе, что Дмитрий Козак, полномочный представитель президента в Южном федеральном округе, принял ислам и стал зваться Динмухамедом…) Ну захотел наш «великий баскак» креститься в православии — так это его личное дело… был нойон Амырхан — теперь будет нойон Захарий… эка невидаль, в Орде православных, как лошадей в поле… Ставленник Батыя, Амырхан-Захарий продолжал свою службу долго-долго, пережив и Батыя, и Сартака, и Александра Невского, и Ярослава Тверского, и хана Берке, и хана Менгу-Тимура, и умер в 1290 году.

От его праправнука Якова Ивановича по прозвищу Зуб ведет начало род русских дворян Зубовых: «Дворяне Зубовы, графы Священной Римской империи, происходят от древней благородной фамилии Амрагата, а по крещении названного Захарием, который находился в городе Владимире наместником». («Общий гербовник дворянских родов»).

От другого праправнука — Никиты Ивановича по прозвищу Баскак — пошел известный дворянский род Баскаковых.

А вот их дядя Парфён Иванович — правнук Амырхана — оставил совсем другое наследство. Он стал иноком Пафнутием и основал Боровский Пафнутьев монастырь. Пафнутий, как и прадед, был долгожителем. Прожил 83 года и умер в 1478 году, в покое и благолепии, окруженный учениками. В 1540 году причислен к лику православных святых.

А другой ордынец — мурза Чет, предок дворянского рода Вельяминовых, — основал в Костроме знаменитый Ипатьевский монастырь…

В 1371 году к Олегу Рязанскому пришел из Орды отряд всадников во главе с юношей — воеводой Салахмиром «и оказал ему помощь в борьбе с Дмитрием Московским и Владимиром Пронским». (Д. Иловайский). Однако маловероятно, что Орда, в то время раздираемая смутой, стала бы встревать только лишь в московско-пронско-рязанские раздоры. Не до того было. Другое дело, если речь шла о помощи против Мамая. Ведь Дмитрий Московский тогда с Мамаем союзничал, а Олег Рязанский — враждовал. Сторонники законной ханской власти в Орде люто ненавидели Мамая, узурпатора и смутьяна. И могли прислать на помощь Олегу этот отряд. Но это — мои предположения. В реальности же Салахмир был рядом с Олегом и тогда когда тот воевал с Мамаем, и тогда, когда Олег уже вместе с Мамаем и Ягайло выступил против Дмитрия Московского. И против Тохтамыша, и за Тохтамыша, за Литву и против Литвы воевал вместе с князем Олегом Рязанским ордынский юноша Салахмир. И во многих грамотах Олег ставит его имя рядом со своим, прямо говоря, что он принял то или иное решение, посоветовавшись с Салахмиром.

Быть может, секрет в том, что Олег Рязанский не просто приблизил к себе Салахмира, а еще и «выдал за него свою сестру Анастасию и пожаловал ему во владение вотчины: Верхдерев, Веневу, Растовец, Веркошу, Михайлово поле и Безпуцкий стан». Салахмир окрестился и в крещении стал называться Иваном Мирославичем. «От Салахмира пошли многие дворянские роды, между прочим Вер(х)деровские и Апраксины» (Д. Иловайский).

Ну, зять — дело житейское. Однако Олег сыновей своих поминает не так часто, как зятя. В жалованных грамотах Олега то и дело встречается: «Поговоря с зятем своим, Иваном Мирославичем…»

Видно, был Салахмир-Иван не просто зятем, а первым помощником.

Другой пример — летописец Софоний, знаменитый в русской истории и литературе автор «Слова Софония Рязанца» («Задонщины»), Достоверно известно о нем одно — он выходец из Рязани. Но «Слово…» — похвала врагам Олега Рязанского, князьям Дмитрию Московскому и Владимиру Серпуховскому. Это значит, что еще до Куликовской битвы Софоний ушел из Рязани, и, видимо, потому ушел, что не согласен был с политикой князя Олега, его союзом с Мамаем и Ягайлой. Его описание бед Рязани говорит о нем как о государственном муже, то есть — боярине. В одном из источников, довольно позднем, в Тверской летописи, он и именуется «боярином». Правда, брянским. «А се писание Софониа-рязанца, брянского боярина.» Но в этом есть и своя логика. Сейчас — брянский боярин, а пришел в Брянск — из Рязани.

Итак, если исходить из того, что автор «Задонщины» действительно рязанский боярин, то найти его можно. Боярин — не травинка в стогу. Тем более, с таким редким именем — Софоний. И искать его следует в кругу ближних бояр Олега Рязанского, по до Куликовской битвы. Таким путем шел переводчик «Слова о полку Игореве», известный исследователь древнерусской литературы В. Ф. Ржига. Он приводит Жалованную грамоту Олега от 1372 года, где князь перечисляет своих ближних бояр, вместе с ним приехавших в монастырь близ Рязани. Их девять. И первым в сем списке идет имя боярина Софония Алтыкулачевича…

Независимо от того, является ли данный боярин Софоний автором «Задонщины», ясно одно — отец его, Алтыкулач, был выходцем из Орды, и, скорее всего, православным, бежавшим от хана Узбека, вводившего в Орде ислам. Причем крещеным там, в Орде. Потому что неправославные ордынцы, приходящие служить на Русь, в крещении получали другое, греческое, имя.

В этих историях, таких разных, отразилось само время. И политика, и любовь, и родство с полным подчинением себя возникшим родственным узам, и служение князю, и несогласие с ним, и уход в другие пределы, и выражение своего взгляда на происходящее в слове, в литературе… И это решительно далеко от черно-белой картины непрерывного и постоянного противостояния, какую внушили нам позднейшие историки и идеологи.

Почему говорят: поскреби русского — найдешь татарина? В смысле — ордынца. Откуда? С какой стати? Почему в таких количествах? От «ига»? Но это значит, что русские девушки сплошь и рядом заводили шашни с узкоглазыми ненавистными завоевателями?

Во-первых, такого быть не могло! По рассказам отцов и дедов мы знаем, что стоило в годы Великой Отечественной войны хоть одной(!) девушке в селе спутаться с немцем, как она становилась изгоем для всей округи! А ведь ордынцы, по всеобщему убеждению, — такие же завоеватели!

Во-вторых, с любыми шашнями в те времена было строго. Значит — выходили замуж. А как же родители смотрели на такие браки с «погаными». В том-то и дело, что «поганый» в те времена значило «язычник». Некрещеный. Только и всего.

Но если выходили замуж — значит, не считали их завоевателями? Тут или — или. Третьего — не дано.

Пройдя через Русь на Европу, Батый ни в одном русском городе не оставил гарнизона. Это вообще означает, что о каком-либо «завоевании» и речи не было. Но меня в данном случае больше всего интересуют «шашни». Если не было в городах гарнизонов, то за кого же русские девушки выходили замуж так активно, что родилась та самая присказка: «Поскреби русского — найдешь татарина»?

Да, были до этого половцы, служившие русским князьям, были отряды ордынцев на службе русских князей, вроде отряда Салахмира. Да, в Минске недавно отметили 600-летие первого поселения на белорусской земле ордынцев, когда Витовт, великий князь Литвы, призвал сюда отряд ордынской конницы. Но так ведь то — отдельные отряды…