Но этот эпизод именно в таком виде стал достоянием широких читателей, потому что его едва ли не дословно повторил С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен».

По книге Авраамия Палицына получается, что на этом бой и закончился и войска литовского гетмана Ходкевича отошли на Воробьевы горы. А поскольку это сражение было решающее, то следует, что победа в нем и над поляками вообще — заслуга Авраамия.

В Никоновской же летописи тот день 24 августа описан иначе. Во-первых, специально за Палицыным никто не посылал. Он там уже был: «В то время прилучился быть в полках у князь Дмитрея Михайловича Пожарсково Троицкому келарю Аврамию Палицыну, и пойде в таборы к казакам и моляша их, посули им многую монастырскую казну…». То есть казакам пообещали — и дали! — деньги, церковное золото!

Во-вторых, — и это самое главное — после атаки казаков сражение не закончилось. Казаки снова ушли в свой табор, пехота залегла по рвам и ямам. Как отмечает летописец, «всею ратью стали плакать и молиться». Ударь в этот момент Ходкевич — поражение неминуемо, и неизвестно, как бы все дальше сложилось. Но тут свое слово сказал Кузьма Минин. Он с отрядом в триста дворян перешел через Крымский брод и напал на поляков. Те побежали. Другие ополченцы, видя успех атаки, устремились за Кузьмой. Гетман Ходкевич отступил на Воробьевы горы, а на следующий день ушел(!?) из Москвы на Можайск — то есть оставил поляков без своей могучей поддержки, один на один с ополчением Минина, Пожарского и Трубецкого. После этого участь поляков в Москве была решена.

Но Авраамий об этом ничего не пишет. Хотя был в тот день на поле боя, все слышал и видел своими глазами. Но изобразил так, что Минин и Пожарский только плакали, а он, Авраамий, остановил казаков пламенным словом (ни в коем случае не обещанием денег!), повел в бой и т. д.

Представляете, что бы знали мы и что думали мы о тех событиях, сохранись до наших дней только рукопись Авраамия, и никаких других!..

Например, если судить по книге, то и в избрании на престол Михаила Романова главную роль сыграл «святой старец Авраамий». Как он сам же пишет, к нему на подворье чередой шли бояре, дворяне, атаманы и казаки, чтобы он, Авраамий, сказал «священному собору и боярам» об их желании видеть на троне Михаила Романова. Что он и сделал. И уже наутро иерархи церкви и государства решили избрать царем Михаила, и послали на Лобное место известить народ о том рязанского архиепископа Феодорита, троицкого келаря Авраамия, архимандрита Иосифа и боярина Василия Петровича Морозова…

Обратите внимание на порядок имен. Тогда этому придавалось особое значение. Например, в грамотах о спасении страны, рассылаемых князьями-боярами по городам, подпись высокородного боярина Морозова — первая! Подпись Пожарского — десятая. А Кузьмы Минина — пятнадцатая! За ним еще двадцать подписей — князей Туренина, Шереметева, Салтыкова, Бутурлина…

А тут Морозов — на последнем месте. Авраамий все-таки написал архиепископа Феодорита впереди себя (архиепископ как-никак!), а вот архимандрита Иосифа и самого Морозова — решительно оттеснил. В общем, не скромничал… Говорю же: когда ты пишешь, твоя рука — владыка. Но прошу отметить: ведь Авраамий среди четырех избранных — был! А с таким известием на Лобное место выходили только люди известные, чтимые народом. Хотя был ли там Авраамий на самом деле — доподлинно неизвестно.

С. М. Соловьев этот эпизод излагает несколько иначе. Эти четверо не извещали народ об избрании Михаила Романова, а спрашивали людей, кого они хотят в цари. «Михаила Федоровича Романова» — был ответ. Само по себе, конечно, возжелание народом Михаила Романова сомнительно. И в изложении Палицына, и в изложении Соловьева. Что знал тогда народ о шестнадцатилетнем мальчике Мише Романове, с какой статьи захотел он себе в цари никому не известного мальчика? Но в данном случае мне важна другая деталь: С. М. Соловьев в точности повторяет состав и порядок имен: Феодорит, Авраамий, Иосиф и боярин Морозов… Но в Никоновской летописи, где событиям Смутного времени посвящен целый том, присутствие Палицына на Лобном месте не засвидетельствовано! По летописи, не было его там. Значит, великий ученый С. М. Соловьев в своем труде «История России с древнейших времен» данный исторический момент воспроизвел по книге Палицына?

Вот так Авраамий Палицын в самом прямом смысле вписал себя в историю и в «Историю России с древнейших времен».

В 1619 году из польского плена, пробыв там почти десять лет, вернулся патриарх Филарет. Он стал фактическим правителем страны при сыне — царе Михаиле Романове, и начал твердой рукой наводить порядок. Вспомнил он и Авраамия. И тотчас же сослал его на Соловки.

В изгнании Авраамий Палицын прожил еще семь лет.

И умер в Соловецком монастыре 13 сентября 1627 года. И надо сказать, что царь Михаил, помня о его заслугах, послал на его погребение 50 рублей. Деньги по тем временам большие. Наверно, на эти деньги и была заказана надгробная плита с надписью: «Лета 7135 се преставился раб божий кел. Палиц. Аврамие».

Могила его скорее всего неизвестна. Надгробную плиту нашли в монастыре через сорок пять лет после смерти изгнанника, в 1672 году. Там, на Соловках, она стоит и доныне.

Когда-то, очень давно, о «Сказании Авраамия Палицына» спорили. Были у него сторонники, но большинство исследователей сочли повествование Авраамия восхвалением самого себя, и только. А сейчас и вовсе забыли.

Между тем книга Палицына — большой труд, 150 книжных страниц! Сотни фактов. Событий. Имен. Бесценный источник! Который, наверно, еще станет предметом исследований. И они, исследователи, отделят зерна от шелухи.

И как бы то ни было, но очевидно же, что среди героев Смутного времени действительно был и этот ярчайший человек. Он дважды упоминается в Никоновской летописи. То есть и участник, и свидетель, и, наконец, писатель. Цель же моих скромных заметок простая — напомнить современникам и утвердить в их памяти это имя — Авраамий Палицын.

Православная церковь создала Русское государство

В 1353 году умер великий князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты. Бразды правления достались его брату, Ивану Красному. Но Симеон, зная кроткий нрав и весьма малые способности Ивана к государственному управлению, умирая, назначил фактическим правителем государства митрополита Алексия: «Слушайте отца нашего, владыку Алексея». Иван Красный прокняжил недолго, умер в 1359 году, оставив девятилетнего сына Дмитрия, будущего Донского, на попечение его воспитателя — митрополита Алексия.

Кому быть великим князем на Руси, решал хан Золотой Орды. А там после убийства хана Джанибека, как в русских летописях его называют — «доброго царя Чанибека», началась смута. Сменявшие друг друга ханы назначали на великокняжеский стол то Дмитрия Суздальского, то Михаила Тверского. Мог ли и как мог бороться мальчик Дмитрий за власть против таких могучих противников? Однако даже и они были бессильны против такой силы, как митрополит Алексий. Во-первых, он пользовался в Орде огромным влиянием и имел обширные связи благодаря личной дружбе с покойным ханом Джанибеком. Так, наверняка не без его участия, в Москве долгое время гостевал ордынский посол Сарыкожа, ублажен был по всем статьям, уехал с богатыми дарами и стал ратовать в Орде за Дмитрия, против тверского Михаила… А во-вторых — деньги… Молодой тверской князь Иван задолжал тогда Орде 10 000 рублей. По тем временам, огромная сумма. Дань Московского княжества Орде составляла тогда 960 рублей в год. И Дмитрий просто-напросто перекупил его долгу Орды, посрамив Тверь таким хитроумным образом. Ведь тверской князь Иван стал теперь должником-пленником московского князя и сидел на митрополичьем(!) дворе, пока его не выкупил отец. Это был удар пострашнее самого успешного военного похода. После такого конфуза Тверь уже не могла оспаривать главенство над Русью…