Однако реакция была очень острой, болезненной. Наверно, вдвойне болезненной оттого, что… нечего возразить. Как признался один из оппонентов, он никогда не задумывался, что Суворов в русско-турецких войнах был командиром дивизии, что войны-то шли под началом Румянцева и Потемкина…

Так что прав был мой старший товарищ, предостерегая. Но я ж не виноват, что в детстве читал Пушкина и однажды задался вопросом…

Ну к примеру, никто и нигде, ни в какой энциклопедии не называет Барклая де Толли «величайшим русским полководцем». Или — «великим», «выдающимся». И Кутузова так не называют. А что сделали Барклай и Кутузов?

Барклай не дал ни одного сражения победоносной армии Наполеона. В те времена война шла по правилам: сходятся две армии, какая победила на поле битвы — та и получает ключи от столицы, трон и всю страну. А Барклай начхал на европейские манеры и порядки. Он заставил войска Наполеона тащиться без боя по русским лесам и дорогам, он уводил и уводил обе русские армии от решающего сражения. Вызывая гнев командующего Второй армией пылкого Багратиона, которого он удерживал от вступления в бой лишь силой приказа, потому как был военным министром. Вызывая недовольство своего штаба, возмущение царского двора и всей русской общественности.

Царь Александр прикрывал Барклая, сколько мог. И сместил его, когда уже невозможно было противостоять общественному мнению, которое кипело и клокотало… Как писал впоследствии Пушкин в стихотворении «Полководец», «И в имени твоем звук чуждый не взлюбя, // Своими криками преследуя тебя, // Народ, таинственно спасаемый тобою, (подчеркнуто мною. — С. Б.) // Ругался над твоей священной сединою».

И далее всем известное: «О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!»…

Кутузов продолжил тактику и стратегию Барклая. Наверно, ему было даже тяжелей. Шутка ли — сдать Москву! И?.. И на этом все кончилось. Кончилась непобедимая армия Наполеона.

Таким образом, Барклай и Кутузов не только разгромили Наполеона, возведенного тогда в ранг военных гениев человечества, но и вообще сокрушили Французскую империю. После этого Франция снова стала называться королевством, а не империей…

Вот я в детстве, почитав Пушкина, и задался вопросом: почему в старой русской и советских энциклопедиях Румянцев — «рус. полководец», Потемкин — «гос. и воен. деятель», Барклай де Толли — «рус. фельдмаршал, участник многих войн», Кутузов — «известный полководец», а Суворов — «величайший русский полководец»?

Чем дивизионные победы при Козлудже и Фокшанах «величайшее» сокрушения Французской империи?

Вот и все.

То есть речь не о Румянцеве, Потемкине, Суворове, Барклае и Кутузове. Речь — о нас с вами.

Это к нам обращались Державин и Пушкин, надеясь, что Румянцев и Барклай будут благословенны средь поздних веков, что в грядущих поколеньях разглядят и расскажут, кем были и что значили эти люди в действительности.

Что я, смиренный раб литературный, и пытаюсь сделать. То есть выполнить поручение старших товарищей. Как уж могу.

Примечание. Стихотворение «Полководец» вызвало, как нынче принято говорить, неоднозначную реакцию современников. Пушкин А. С. вынужден был на страницах своего журнала объясняться, почти оправдываться, что он никого не хотел обидеть и принизить, а всего лишь пытался воздать должное Барклаю… О люди…

Примечание 2. Через год после написания этого очерка пришла мне в голову довольно простая мысль. Суворову-то на старости лет бояться было нечего и некого. Все знали его острый язык и вредный нрав. И он мог после Италии и Швейцарии поднять крик на всех углах: что его предали, что все победы наших войск в Италии пустили псу под хвост, что ему не дали взять Париж атакой с ходу и т. д. В общем, выставил бы в истинном свете и венский двор, и петербургский двор, и всех тех, кто вершил тогда нашу европейскую политику. Вполне возможно, что звание генералиссимуса за отступление ему дали именно из этих соображений: чтоб задобрить, чтоб связать круговой порукой, чтоб не говорил лишних слов…

История взрывоопасна! Так нам говорят. И опять — врут. При чем тут история? Взрывоопасно — незнание. В том числе и истории. Невежество. Темнота. Отсюда и комплекс неполноценности, отсюда и взрывы агрессии. Вот о чем я думал, глядя в выпусках новостей на демонстрацию молодых людей в Казани. Если бы они знали, то как бы вели себя? Надеюсь и верю, что иначе. Беда нашей страны в том, что нас лишали полного знания. За нас решали, что нам надлежит знать, а что нет. И таким образом заложили тысячи мин под сегодняшнюю жизнь.

А по поводу событий в Казани я написал и опубликовал в «Литературной газете» памфлет. Почему памфлет? Как соотносится такой жанр с очерками-исследованиями в книге? Не знаю. Просто я полагал, что таким образом, может, удастся снять агрессию, во многом вызванную элементарным невежеством…

Памфлет

Люблю наш народ. Он даже меня (обычного прозаика, публициста и самозваного историка) никогда без работы (куска хлеба) не оставит. А уж юмористы-сатирики должны нашему народу каждый день ноги мыть и ту воду пить вместо шампанского.

Где еще можно отыскать сюжет, сравнимый с показанной по телевидению демонстрацией в Казани представителей Татарского общественного центра? Когда народ, в основном молодого возраста, протестуя против взятия Казани войсками Ивана Грозного в 1552 (!) году, сжигал портрет этого самого царя! Вообще-то протестовать надо было раньше, еще пять веков назад, да покрепче, а сейчас-то чего стулья ломать? Но зато древний языческий обряд сжигания кумиров увлекателен и вообще — зрелищен. Вспомните хотя бы всенародное сжигание соломенного чучела, которое называлось «Кострома». Не спутайте с городом, а то еще спалите областной центр. Тут, как говорит сатирик-юморист Жванецкий, тщательней надо, ребята! Пучок соломы легко отличить от города. А с портретами сложно. Ненароком можно не того сжечь.

Народ наш сер, но мудр. Не зря же он всегда предупреждал поскреби русского — увидишь татарина. Если по алфавиту, то начиная со славянофила Аксакова (в переводе с татарского — Хромоногов) и заканчивая западнофилом Юсуповым (Юсуфов или Иосифов в переводе с русско-татарского на арабско-еврейский, то бишь семитский язык).

И серый, но мудрый наш народ как в воду глядел. Не того сожгли. Иван-то Грозный — вроде как и сам из татар. Пусть и в отдаленном прошлом. Он — потомок воеводы Мамая. Того самого. Злостного врага Руси и Золотой Орды, узурпатора и мятежника. И потому я хочу определенности. Грозного жгли как Мамаевича или как Рюриковича?

Вообще, если искать виноватого, то надо начинать с Дмитрия Донского. Это он как сторонник укрепления вертикали власти в федеральном (или союзном?) русско-татарском государстве Золотая Орда, не добил Мамая на Куликовом поле. Разбил, но — не добил. А сразу же отрапортовал, послал делегацию во главе с Захарием Тутшевым (предком Тютчевых?) к законному «царю Тохтамышу». Вообще-то Дмитрий был прав. Если ты царь, так тоже поучаствуй в укреплении вертикали власти и своего трона. Тохтамыш поучаствовал, окончательно разгромил Мамая, изгнал его из страны и, в свою очередь, послал делегацию к Дмитрию и «ко всем русским князьям» с рассказом, «как супротивника своего и их врага Мамая победил».

Так что во взятии Казани виноват Тохтамыш. Ему надо было не изгонять Мамая, а уничтожить его и всех его родичей. Но это при Сталине ссылали и уничтожали чесеиров — членов семьи изменника родины, а в те средневековые времена обычай НКВД-КПСС еще не получил широкого распространения. И потому остался жив и проживал спокойно в наших киевских пределах не то внук, не то внучатый племянник узурпатора, тоже по имени Мамай.