— Да, безусловно, это выглядит довольно странно, что здоровый, умный, богатый мужик вдруг прыгает в окно. Должно быть от безысходности? Ведь что — то должно быть загнало его в тупик! Но что? До сих пор ума не приложу! Раньше за ним никаких странностей не наблюдалось. — Лаврищев беспомощно развёл руками.

— А положена ли этому клану душа? Или они без неё неплохо обходятся деньгами? — думал Труханов, слушая ничего не значащий словестный поток Лаврищева. В какой — то момент Евгений предположил, что Лаврищев немного тронулся умом. Иначе никак нельзя было объяснить эти излияние его души.

— Статус у Дмитрия был выше криминального. Да и шёл он от бывшего советского, партийного руководства. Всегда знал что, почём и с кем? Жена хоть и поднадоевшая, но умница. Сын — его гордость. Хоть и в шоу, но всё же в бизнесе. И не глупый.

Лаврищев сделал паузу в разговоре, собираясь с мыслями.

— Может дела сердечные? — казалось, что он пытался подсунуть Труханову эту немудрёную информацию, осторожно подводя его к задаваемой им теме. — Хотя Дмитрий был уже давно не юноша.

А, впрочем, это уже версия! Седина в бороду — бес в ребро!

На Труханова эта новость не произвела никакого впечатления. Он с недовольством чувствовал, что вновь попусту теряет здесь своё драгоценное время.

— Но и об этом я, к сожалению, ничего не знаю. Я был всего лишь братом его жены и вечным его замом! — продолжал ёрничать Станислав Кузьмич.

Лаврищев так упорно выставлял себя бедным родственником, что Труханов уже не мог понять: это какая — то уловка или издевательство над ним — нищим сыщиком, осмелившимся совать свой длинный нос, куда не следует.

— Не знаю. Чужая душа потёмки. Может быть нам ещё чем — то предстоит удивиться? — пространным вопросом закончил свой монолог Станислав Кузьмич со вздохом, в котором явно проскальзывало: — Мой бедный Йорик…

А может это действительно был «Гамлет»? Вот только в чьей постановке? Или Лаврищев всё — таки прав: — «Шерше ля фам»!

— Скажите, в котором часу вы последний раз видели Дмитрия Антоновича, — не сдавался Труханов.

— В семнадцать ноль пять.

— Откуда такая точность? — брови Труханова удивлённо взлетели вверх.

— В это время Валентина, как всегда, понесла ему чай, «five o/ clock» знаете ли. Я в тот день решил на работе не задерживаться — не было причин. И я зашёл попрощаться как раз в тот момент, — будто бы вспоминал Лаврищев, даже не стараясь быть правдоподобным.

— И какое у вас осталось впечатление? Темников не выглядел расстроенным, или подавленным? — не отставал Евгений, хотя чувствовал, что его здесь просто не принимают в серьёз. Но сбить спесь с этого хлыща ему пока было нечем.

— Я бы не сказал, что у него было плохое настроение. Просто занятой человек, отставил чай в сторону, мне кивнул, — очень серьёзно объяснял Станислав Кузьмич.

— Гениально! Или всё — таки «Гамлет», — пытался размышлять Труханов.

— А потом, около одиннадцати вечера позвонила Валентина и, как снег на голову обрушила: Дмитрий Антонович погиб, — теперь уже Лаврищев только мешал ему своим разглагольствованием. — А на другой день сообщили, что и Вадика не стало. Потом и Тамарочка ушла. Просто чертовщина какая — то!

Лаврищев замолчал, а Труханову показалось, что тот подсчитывает количество, произнесённых им слов. И прикидывает — не слишком ли сегодня он щедр.

— Станислав Кузьмич, к вам японцы. Вы им назначали, вы помните? — сообщила по телефону секретарь Лиля.

— Да, Лилия, скажи им: пусть подождут минуту. И узнайте: приехал ли переводчик?

Лаврищев вернулся на руководящую работу, хотя жестом руки дал понять Труханову, что они вскоре могут продолжить общение.

— Лилия, зайдите, — пригласил он свою секретаршу. — А культурная программа на вечер для японцев у нас продумана?

Лиля отчаянно захлопала ресницами.

— Я так и думал, — Станислав Кузьмич явно за что — то мстил Лиле. — На балет бы их сводить. Там без проблем с переводом.

И Лаврищев с головой ушёл в решение этой важной проблемы.

— Насколько я знаю, — пыталась вникнуть в суть вопроса Лиля, — «Большой театр» до сих пор на ремонте.

— Может, на какой спектакль? Интересно как у них с литературой? Русский мат понимают все! — Лаврищев сейчас совещался будто бы с самим собой.

Лиля скромно промолчала. С японцами она ещё не общалась.

— Тогда давай корпоратив у Алины в клубе организуем, — Станислав Кузьмич продолжал самостоятельно разрабатывать план штурма японской порядочности, поскольку Лилиных мозгов на культурную программу явно не хватало.

Наверно предстоящий контракт того стоил, чтобы так стараться.

— Запиши, — скомандовал он Лиле. — Позвонить Алине, что бы после пяти освободила клуб. Закуска японская — эта бурда ихняя: суши, роллы. Водка наша и из самовара. Они там у себя «соке» горячую из чашечек пьют. Значит, пусть Алина пиалы повместительнее поставит.

Главбуху и финансовому директору через час такси и по домам. Они мне с утра трезвые нужны.

Думаю, часа за три управимся, контракт подпишем. Да, и пусть Алина подготовит приватные комнаты и кругом, марш — выполнять! А японцев с переводчиком ко мне!

«Совет в Филях» можно было считать законченным.

Забытый Лаврищевым в суматохе дел Труханов положил свой блокнот в папку и вышел из кабинета следом за Лилей.

— Станислав Кузьмич, позвольте задать вам последний вопрос: — У Темникова были враги? — стопорнулся Труханов уже в дверях. — Ведь почти каждый человек, прожив большую часть жизни, успевает нажить себе врагов. Я думаю, что Дмитрий Антонович не был исключением.

Лаврищев, занятый текущими делами фирмы не нашёлся, что ответить.

Если вы вдруг что — то вспомните, случайно — не сочтите за труд: позвоните мне! — Труханов повернулся и быстро зашагал по длинному коридору к лифту, легкомысленно радуясь тому, что последнее слово всё — таки осталось за ним.

— «Стойкий оловянный солдатик» — про себя охарактеризовал беспардонность Лаврищева Евгений. — Хотя не совсем оловянный, скорее с примесью неприятно скользкой субстанции. Да и не солдатик вовсе, возможно, что и маршал.

— Лёш, ты опять узкие штаны купил, — критически оценила обновку Зеленина Елена Юрьевна.

Она опять опоздала на работу и теперь пыталась перевести внимание коллектива и начальства в частности на отвлечённую тему. Хотя оправдываться ей было вовсе не обязательно. Труханов знал, что в довесок ко всем проблемам недавно парализовало её свёкора.

Взять его к себе Елена Юрьевна пока не могла. Там и так чуть ли не по головам ходили. И ей уже несколько дней приходилось утром и после работы ездить кормить и обихаживать больного старика.

— Тебе в твой тридцатник и при твоём запредельном росте надо плюсом ещё килограммов двадцать заиметь, а не обтягивать то, что осталось! — в который раз напомнила Елена Юрьевна Алексею о его худосочных внешних данных.

— Нет у меня такой заботливой тёщи, как вы, Елена Юрьевна. Вот в чём беда! — с сарказмом вздохнул Зеленин.

Ему самому его новые джинсы нравились.

— Раньше надо было свататься, Лёшенька, лет так на семь. А теперь что? Теперь я тебя только пожалеть могу, — улыбнулась в ответ на любезность Елена Юрьевна.

— Не стоит его жалеть, — встрял в разговор Евгений. — На трёхразовое питание его зарплаты вполне хватает, да и от ваших угощений он ещё ни разу не отказался. Это его бабы заездили, поэтому и худой!

— Вы мне льстите Евгений Витальевич? Я и не думал, такие пустяки, как мои тёлочки, стоят вашего внимания, — огрызнулся Алексей.

— Да про тебя уже можно любовные романы писать, скромняшка ты наш! И кстати, а как там твоя несравненная Изольда поживает? — поинтересовался Труханов. — На свиданку приглашала, или всё мозги тебе канифолит?

Алексей обиженно отвернулся к окну и промолчал.

— Ясно, — констатировал Труханов.

— Да он тебе завидует, — заступилась за Алексея Елена Юрьевна.