Леон выслушал брата и серьезно кивнул:

— Да, насчет негоциантов ты прав. Но все-таки, возьми себя в руки и перестань жаловаться! Для этой экспедиции у тебя ведь уже почти все готово?

— Не совсем все, мне еще людей надо набрать. И закуплены не все вещи.

— Но деньги на остальные покупки уже есть? Если будет не хватать, я помогу. Эту экспедицию ты в любом случае проведешь. А о том, куда плыть дальше, будем думать, когда ты вернешься. Может, вы там что-нибудь такое откроете, что Пири от зависти сдохнет!

— Хорошо бы, — проворчал Руал и встал с ящика. — Ладно, Леон, спасибо тебе, что сразу дал знать про Пири, и за помощь спасибо. Разумеется, эту экспедицию я не отменю, она обязательно состоится. Но все-таки этот Пири вернулся очень некстати!

— Плюнь на него! — посоветовал Леон, тоже вставая. — Куда ты сейчас?

— На склад, — Руал мотнул головой в сторону одной из приземистых портовых построек. — У меня там лекарства непроверенные.

— Ага, иди, конечно, — улыбнулся старший Амундсен, еще раз внимательно вглядевшись младшему в глаза и убедившись, что тот хоть и расстроен, но основной пар уже выпустил и вряд ли будет переживать слишком сильно. Братья попрощались, и Руал зашагал к складу, пиная попадавшиеся на пути обломки досок и небольшие камни и повторяя про себя одну и ту же фразу из телеграммы: «Северный полюс открыт Робертом Пири, Северный полюс открыт Робертом Пири…»

Говоря с Леоном о славе, он здорово покривил душой. То, что путешественнику, собиравшемуся первым прибыть на полюс, и путешественнику, выполнившему этот план, было бы легче брать кредиты и организовывать следующие экспедиции, не было самой главной причиной, по которой Руал так стремился стать именно первым. И даже его желание стать еще более известным, чем после открытия Северо-Западного прохода, было вовсе не таким сильным, как казалось Леону — что бы он ни думал о младшем брате, на самом деле тот уже давно повзрослел. Больше всего ему хотелось открыть Северный полюс не ради денег, не ради будущих путешествий и не ради известности — ему просто безумно жаль было расставаться со своей детской мечтой. С той самой мечтой, которая пришла к нему с книгами Франклина, которую он многие годы так тщательно скрывал ото всех, которая помогала ему в его первых лыжных походах, в дрейфе у берегов Антарктиды, в селении эскимосов и на лекциях в университете. Он хотел быть первым, кто ступит на Северный полюс, пусть бы даже никто, кроме него, никогда об этом не узнал. Он мечтал об этом с детства — прекрасно понимал, что в этой мечте нет никакой логики, но все равно мечтал. А теперь с этой последней детской мечтой пришлось распрощаться.

«Леону этого не объяснишь…» — вздохнул про себя Руал, останавливаясь неподалеку от входа на склад. — «Для него ведь действительно, что Северный полюс, что Южный — никакой разницы… Ну, разве что теперь я ему рассказал, что на Северном нет пингвинов. Или что Южный пока еще не открыт… Черт побери, а ведь это — мысль!!!»

Выходившие со склада портовые рабочие не без удивления посмотрели на высокого широкоплечего мужчину, который сначала неподвижно стоял с крайне скорбным выражением лица, а потом вдруг просиял, с силой хлопнул себя по лбу и решительно бросился к складской двери, что-то еле слышно бормоча себе под нос.

Великобритания, Лондон, 1909 г.

Когда Роберт вернулся домой, на улице было совсем темно, и он надеялся, что и Кэтлин, и все домашние уже спят. Полутемная гостиная в первый момент подтвердила эту мысль, однако когда он собрался пройти через нее в свою спальню, из дальнего угла послушался тихий оклик:

— Фолкон, это вы?

— Вы не спите? — он со вздохом повернулся на голос жены. Она встала с кресла и двинулась к нему навстречу — одетая в свободный светлый капот, который все равно не мог скрыть ее огромный живот, бледная и слегка растрепанная, всем своим видом напоминающая привидение. Роберт в очередной раз отметил про себя, как же сильно его жена располнела и ссутулилась и какой некрасивой теперь стала ее когда-то прямая и статная фигура.

— Я хотела вас дождаться, — тихо прошелестел в холодной гостиной ее шепот.

— Не стоило, — Роберт взял Кэтлин за руку, усадил ее обратно в кресло и поспешно подкинул несколько поленьев в почти совсем погасший камин. — Я ведь предупредил, что приду очень поздно, а вам надо больше лежать.

— Мне было не заснуть, — произнесла молодая женщина оправдывающимся тоном и, немного помолчав, осторожно спросила. — Вы сегодня что-то решили? Вы собираетесь организовывать новую экспедицию в Антарктиду?

«Откуда ей это известно?!» — изумился про себя Скотт. — «Как, от кого она могла об этом узнать, ведь это было всего пару часов назад! Кто-нибудь из наших проболтался своим домашним, а они сообщили Кэт?..»

— Да, и в самое ближайшее время, — произнес он, твердо глядя в ее блестящие в темноте глаза. — Наше Географическое общество, наконец, дало на это добро. Экспедиция Пири только что вернулась с Северного полюса. Американцы теперь в полном восторге. Если я открою Южный — это будет прекрасный ответ Соединенным Штатам от Британии, понимаете? Они открыли Северный, а мы — Южный, более далекий, до которого гораздо тяжелее дойти! Кстати, Пири тоже зовут Робертом, — добавил он, чуть улыбнувшись, чтобы разрядить напряженный разговор. — Вы не находите, что это добрый знак?

— Да, возможно, — Кэтлин тоже попыталась улыбнуться, и ее освещенное языками пламени лицо показалось Роберту еще более уродливым. Он уселся в кресло напротив жены и продолжил рассказывать:

— В этот раз все будет не так, как в прошлый. У меня теперь есть опыт, и мы отлично все подготовим. Не будет никаких собак, будут самоходные моторные сани — это просто удивительное изобретение, я вам потом о нем подробнее расскажу! Мы домчимся до полюса с комфортом в самое короткое время. Нами будет гордиться весь мир. И вы, Кэтлин, тоже сможете, наконец, гордиться своим ленивым супругом.

— Фолкон, — прошептала Кэт с какой-то странной интонацией в голосе, — Вы же знаете, что я и так вами горжусь. Мне для этого вовсе не нужно, чтобы вы открыли Южный полюс или еще что-нибудь…

Она оперлась руками о подлокотники кресла и с заметным усилием поднялась на ноги. Ужасаясь ее теперешней неуклюжести и полному отсутствию былого изящества, Роберт подал ей руку.

— Я отведу вас в спальню, вам давно уже пора лечь, — он почувствовал, что Кэтлин мелко дрожит, хотя в гостиной уже было достаточно тепло, и еще раз попытался сказать ей что-нибудь ободряющее. — Вы ведь рады, что я скоро смогу отправиться в Антарктику? — спросил он. — Я всю жизнь мечтал добраться до Южного полюса — и теперь, кажется, смогу это сделать!

— Я очень рада за вас, Фолкон, — улыбнулась ему Кэт и внезапно словно бы споткнулась и начала медленно оседать на пол. Он мгновенно нагнулся, чтобы помочь ей подняться, но в следующую секунду непроизвольно отшатнулся от нее в сторону, потому что Кэтлин вдруг закричала — дико, пронзительно, как могло бы кричать подстреленное животное, но никак не настоящая британская леди.

— Лайза! — испуганно позвал Скотт сиделку, но в этот момент Кэтлин издала еще один сумасшедший крик, и он с ужасом обнаружил, что не слышит собственного голоса. — Лайза, кто-нибудь!!! Сюда!

Он мог бы и не звать ее — Лайза уже бежала в гостиную на крик Кэтлин. Испугать ее было не так-то просто: увидев скорчившуюся на полу хозяйку дома и стоящего рядом бледного хозяина, она мгновенно оценила ситуацию и наклонилась над Кэтлин, одновременно отпихивая от нее Роберта:

— Уходите отсюда! И пошлите за доктором, быстрее!

Скотт и сам понимал, что нужно позвать врача и вообще как-то помочь сиделке, но не мог двинуться с места и даже просто шевельнуться. Он вообще ничего не мог сделать в тот момент — только стоять и со все возрастающим ужасом смотреть на катающуюся по полу Кэтлин. Хотя нет, это уже была не Кэтлин, это было какое-то жуткое, потерявшее разум, нечеловеческое существо, не осознающее ничего, кроме собственного страха и боли. Уродливое существо, умеющее только кричать.