— А насчет лекарства, которое ты ей давала? — замирая, спросила Стелла. — Ты ведь уже сказала об этом Дереку Филдингу…

— Верно, но я ничуть не колебалась при этом и точно так же без колебаний расскажу об этом полиции и покажу флакон с лекарством.

В комнату вошел Бичер. Он выглядел здорово взбаламученным, его обычная манера говорить, не меняя выражения лица, теперь словно оставила его.

— Пришел мистер Рамболд, мэм, — сказал он, кривясь и хмурясь, не в силах совладать с лавиной событий, рухнувших на его голову… — Он хочет немедленно видеть вас.

— Пригласите его, — кивнула миссис Мэтьюс.

Было совершенно очевидно, что до Рамболда уже дошли слухи… Он вошел и с порога заговорил, срывая голос:

— О, миссис Мэтьюс, я только что услышал… Но ведь это просто не может быть правдой…

— И все-таки это правда, — горько сказала миссис Мэтьюс. — Хотя нам и самим с трудом верится… Бедная, бедная Гарриет…

Он пожал ее руку и, бессознательно продолжая сжимать ее, говорил:

— Я… Я просто не знаю, что сказать… Бедная женщина… Она ведь только недавно…

Гай повернулся на каблуках в его сторону.

— Мистер Рамболд! Если говорить о причинах, то мы все уверены, что у нее случился инсульт!

Рамболд метнул на него быстрый взгляд.

— Инсульт? Это определил Филдинг?

— Филдинг — осел. Он ничего не понимает в этом. Просто мы по жизни понимаем так, что у нее был инсульт.

— А все-таки, что же говорит Филдинг?

Повисло длительное молчание.

— Он… Он считает, что мисс Гарриет отравили, — выговорила наконец миссис Мэтьюс.

— Нет, нет… Это просто выходит за все рамки — если Филдинг на сей раз подозревает яд…

Гай, стоя у окна и кусая губы, сказал:

— И еще одно — к нам едет суперинтендант Ханнасайд со своим сержантом.

Миссис Мэтьюс ударилась в рыдания.

— Нет, Гай, нет… — всхлипывала она. — Неужели все это начнется снова…

Гай подошел к ней и погладил по плечу:

— Ничего, мама, ничего… — пробормотал он. — Что им тут делать? И потом, они еще не могут знать, отравлена ли тетя Гарриет…

Дверь снова распахнулась.

— Полиция, мадам, — замогильным голосом сообщил Бичер.

Миссис Мэтьюс заметила, что ее дети пристально смотрят на нее. Тогда она выпрямилась в своем кресле, улыбнулась и повернулась к дворецкому:

— Хорошо, Бичер, — сказала она своим обычным, мягким и ровным голосом. — Пусть они войдут.

Ханнасайд вошел и отвесил легкий кивок, обозначавший, очевидно, общий привет.

Миссис Мэтьюс еле заметно кивнула ему:

— Добрый день, суперинтендант. Вы хотели видеть меня?

— Да, и собирался задать вам несколько вопросов, если позволите, по поводу смерти мисс Гарриет Мэтьюс.

Миссис Мэтьюс приподняла брови.

— По-моему, вы немножко поспешили. Или вы считаете, что смерть моей золовки — заведомое убийство?

Ханнасайд посмотрел на нее нехорошим взглядом:

— Вы отказываетесь ответить на мои вопросы, миссис Мэтьюс?

— Просто мне очень больно говорить об этом прямо сейчас…

— Вполне вас понимаю, — сказал Ханнасайд. — Но тем не менее вы должны отдавать себе отчет, что в сложившихся обстоятельствах мой долг — исследовать этот случай со всей возможной тщательностью.

— Да, да, — вздохнула миссис Мэтьюс. — Но трудно отделаться от мысли, что доктор Филдинг ведет себя крайне странно. Сперва он не распознает отравления, когда оно есть, а потом видит его там, где его рядом не было… Мы все совершенно уверены, что у мисс Гарриет Мэтьюс был инсульт — инсульт, и ничего более…

— Тут уж разберутся наши медики, — проворчал Ханнасайд. — Скажите, а когда мисс Мэтьюс стало плохо?

— Видите ли, я не спускалась к завтраку, так что на этот вопрос могут точнее ответить мои дети…

Ханнасайд повернулся к Стелле, и та сразу же выпалила:

— Тетя неважно себя чувствовала с самого утра, как только вышла к завтраку. Это было около девяти часов, примерно так…

— Она принимала что-нибудь перед завтраком? Может быть, пила в постели чай?

— Да, наверное, она имела такую привычку.

— А кто относил ей в спальню чай?

— Наша младшая служанка. Обычно это делала старшая, но в тот момент ее не оказалось под рукой, и потому…

— Ладно. И она же заваривала чай, так?

— Этого я не знаю, — сказала Стелла. — Она или повариха, наверное.

— А не принимала ли мисс Гарриет еще что-нибудь? Например, какие-нибудь лекарства?

Стелла бросила отчаянный взгляд на мать, но та покачала головой:

— Честно говоря, суперинтендант, никто не интересовался тем, что она может принять…

Ханнасайд не стал настаивать на более подробном ответе.

— А тот чай, который пили вы, сэр, — Ханнасайд обернулся к Гаю, — был из того же заварочника, что и у мисс Гарриет?

— Наверное, — пожал плечами Гай.

— А я вообще пила кофе, — вставила Стелла.

— А что делала ваша тетя после завтрака?

— Здесь уже я могу вам помочь, — заговорила миссис Мэтьюс. — Она поднялась наверх и сказала мне, что чувствует себя неважно. Ее немного мутило. В общем-то, не было поводов для особого беспокойства. И я дала ей прекрасное лекарство, которое всегда принимаю от несварения. И мой опыт подсказывал, что…

— Хотелось бы посмотреть на это чудодейственное лекарство и на стакан, в котором вы его подали, — сказал Ханнасайд ледяным тоном.

— Да, конечно, на лекарство вы посмотреть можете, равно как и на стакан, только учтите, что стакан после того был вымыт! — с улыбкой ответила миссис Мэтьюс.

— Вы в этом уверены? — спросил Ханнасайд. — Значит, стакан унесли из комнаты мисс Гарриет?

— Естественно! — воскликнула миссис Мэтьюс. — Я очень часто принимаю лекарства и всегда предпочитаю их пить из личного стаканчика. А это был именно мой личный стаканчик.

— Так вы его вымыли самолично или отправили на кухню?

Миссис Мэтьюс потерла ладонью лоб.

— Не могу точно сказать… Всяко могло быть — сейчас уже и не вспомнить…

— Ну что ж, об этом я узнаю от слуг, — весело заметил Ханнасайд. — А что же вы сразу не вызвали доктора, мадам?

— О, это не так все просто! — воскликнула миссис Мэтьюс. — Моя золовка терпеть не могла докторов! И может быть, именно поэтому мы и не ведали о скрытой болезни, которая…

— Итак, когда вы уложили свою золовку в постель, вы не видели никакого повода для беспокойства?

— Никакого! — воскликнула миссис Мэтьюс. — И потом, я не заходила к ней примерно до полудня…

— А когда вы обычно встаете, миссис Мэтьюс? Только конкретно, с указанием часов, если вас не затруднит.

— Ну, чаще всего — к завтраку… Ну подумайте, не могу же я вам расписать свой распорядок дня по минутам…

И тут заговорил Эдуард Рамболд.

— Вы ведь всегда встаете в одно и то же время, миссис Мэтьюс! Так почему бы вам не назвать его? Что-то между половиной десятого и десятью, правда?

— Ну, пожалуй, чаще всего — так, — неохотно сказала она. — Да, кстати, суперинтендант, я не представила вам мистера Рамболда, большого друга нашей семьи, который всегда был так добр к нам…

— Вряд ли это интересно суперинтенданту! — заметил Рамболд. — Стелла, может быть, вы подскажете точное время, когда все началось?

Стелла заколебалась:

— Вы хотите сказать — когда мама уложила тетю Гарриет в постель?

— Именно. Полиции это важно, — уговаривал Рамболд. — Поднапрягитесь и вспомните.

— Ну, я помню, что встала ровно в десять, потому что как раз пробили старинные часы, и вышла в коридор, где увидела маму, выходящую от тети Гарриет с…

Под стальным взглядом матери Стелла осеклась и замолкла.

— С чем же она выходила?

Стелла несколько искусственно рассмеялась.

— Я хотела сказать, у нее в руках была щетка для обуви, но я подумала, что это не так уж важно для дела! — И, видя, что Ханнасайд тоже пристально смотрит на нее, она прибавила еще более неестественным тоном: — Я тут спросила, как там тетя Гарриет, а мама ответила, что ничего страшного, но она уложила тетю в постель и дала лекарство. Тогда я спустилась на кухню, а потом поехала за покупками…