Син не знал, что ей ответить. Заметив его растерянность, Роуз крепко сжала губы.
— Твоя тетя совершенно права: играть с тобой в подобные игры означает заведомо проиграть! И я осталась в дурах! Что ж, отныне я не буду думать о тебе вовсе! Прощай, Син…
Она развернулась на каблучках и направилась вон из библиотеки, похожая на одержавшего трудную победу генерала. Она оставляла его… Да, она покидала его! Если бы ярость имела цвет, библиотека утонула бы в ярко-красном мареве. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Син схватил Роуз за тонкое запястье и развернул ее лицом к себе.
— Отпусти меня!
— Нет.
Глаза Роуз яростно сверкнули, но вот она уже едва не плачет. Сердце Сина, казалось, пронзил невидимый кинжал.
— Син, чего ты хочешь? — беспомощно спросила девушка.
Черт возьми, он и сам не знал, чего именно хочет! Он знал одно: нельзя позволить ей сейчас уйти. Однако гордость не позволяла ему произнести это вслух. Да будь он проклят, если позволит себе подобную слабость — особенно с этой девушкой!
Что это с ним? Ведь это она хочет его покинуть, а не наоборот!
— Мы с тобой заключили пари уже дважды — первый раз устроили скачки, и ты выиграла у меня обманом, второй раз мы стреляли из лука, и я выиграл у тебя честно…
Раздосадованная, Роуз вырвала у него руку.
— Мы покончили с этими играми!
— Нет. Мы с тобой повязаны, Роуз! И нам нужно еще одно, последнее пари…
Он понятия не имел, о каком именно пари он говорит. Син знал одно: он должен выиграть время.
— Нет!
Он преградил девушке путь к дверям.
— Ты не можешь уйти! Не можешь, пока мы не решим…
Брови Роуз сурово сдвинулись, девушка попыталась обойти Сина. Он шагнул к ней. Нет, он не намеревался причинять ей вред, просто ему необходимо было приблизиться к ней… показать ей… доказать…
Губы девушки сжались в тонкую ниточку — глухо выбранившись, она ускользнула от него и скрылась за высокой спинкой стула.
— Стой, где стоишь! Для меня разговор окончен!
— А для меня — нет!
Син не знал, что собирается сделать, но, боже правый, сейчас он что-то сделает! Роуз крепко ухватилась за спинку стула и поглядывала в сторону дверей, ища пути к отступлению. Син легко вырвал у нее стул и отшвырнул его в сторону. Раздался жалобный звон хрусталя — опрокинулся столик со стоявшим на нем графином и вазочкой с конфетами. Но Син этого даже не заметил. Роуз, ахнув, бросилась бежать… однако Син перехватил девушку, поднял в воздух и перекинул через плечо, словно куль с мукой…
Глава 17
Из дневника герцогини Роксборо
Клянусь, мне это не померещилось: я своими глазами видела в окно, как мой племянник тащил куда-то мисс Бальфур. Во всех величайших любовных романах мира есть подобная сцена: герой, обуреваемый страстью, подхватывает героиню на руки и… Увы, приходится признать, что техника у Сина хромает на обе ноги…
Меня глубоко изумило, что он, имея солидный опыт общения со слабым полом, не понимает элементарного: женщинам вовсе не нравится, когда их тащат вниз головой — от этого у них портится прическа, а лицо приобретает малопривлекательный румянец!
И увы, мне придется снова побеседовать с мальчиком…
Роуз обеими руками уцепилась за сюртук Сина:
— Отпусти!!!
— Нет.
— Да как ты можешь… не смей… я пожалуюсь… ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?
Девушка молотила кулачками по широкой мужской спине, но он, не обращая внимания на ее протесты, пересек комнату и ударом ноги настежь распахнул двери, ведущие на террасу.
— Син, нет!!! Не тащи меня ВОТ ТАК на лужайку! Нас могут увидеть!
— Тетушка составила список гостей будто с умыслом: ни один из них не видит дальше собственного носа! Слышат они тоже из рук вон плохо: так что зови на помощь, сколько влезет!
Вечерний воздух дышал прохладой, над травой стелился густой туман, и начинал накрапывать дождик. Син встряхнул как следует свою сопротивляющуюся ношу. Девушка продолжала противиться:
— Пусти! Пусти меня! Ну же! Немедленно!
Син подставил разгоряченное лицо дождю. Платье Роуз стремительно намокало…
— Дождь благотворен для души, — насмешливо утешил девушку Син.
— Но не для моих выходных туфель!
Кинув взгляд на крошечные шелковые туфельки, Син стянул их с ног девушки и засунул себе в карман.
— Син…
— Ш-ш-ш-ш!
Черт подери, сейчас он испытывал самое настоящее удовольствие!
Роуз издала невнятный возглас и с удвоенной силой замолотила по его спине. Но Син будто и не чувствовал этого. Единственным пламенным его желанием было, чтобы Роуз ощутила себя столь же оскорбленной и униженной, как и он! И на этот раз пришел его черед посмеяться…
Широким шагом он пересек лужайку и направился прямиком к озеру, где на привязи болталось несколько плоскодонных лодочек. Недобрая ухмылка скривила его губы…
Роуз не переставала выворачиваться и драться, поэтому Син покрепче перехватил ее ноги.
— Прекрати, а то я могу невзначай тебя уронить!
— Вот и прекрасно! — взвизгнула она и удвоила усилия.
И тотчас получила нешуточный шлепок по попке.
— Ой! — ахнула девушка, но не оставила своего намерения: — Да как ты посмел!
Син хихикнул, перехватывая ее покрепче, чтобы и в самом деле не уронить свою ношу на мокрую траву. И тут заметил, что один из черных локонов Роуз вьется по его груди, словно черная змейка. Две недели назад он мог поклясться, что Роуз никак нельзя назвать красавицей, зато теперь он понял истинную цену её привлекательности. И даже сейчас он залюбовался этим упрямым черным локоном, льнущим к его груди… Он уже знал, каковы на ощупь ее волосы: мягкие и нежные, но своенравные — совершенно не похожие на ухоженные и укрощенные всяческими средствами волосы иных женщин. Волосы Роуз словно жили сами по себе — особенно сейчас, когда стали влажными от дождя и тумана. Они, словно змейки, извивались, они шевелились, спутываясь и двигаясь, будто бы стремясь накрепко привязать его к своей хозяйке…
Роуз тем временем тоже извивалась, силясь понять, куда это он направляется.
— Куда ты идешь? Син, это совсем не смешно! Да я… что ты делаешь?
А Син уже достиг берега озера. Крякнув, он склонился и подтащил к берегу одну из плоскодонок: в большое железное кольцо на носу лодочки вставлен был длинный шест, с помощью которого и следовало управлять этим нехитрым суденышком. А потом, схватив Роуз в охапку, перекинул ее через борт, усадил в лодку и, упершись башмаком, с силой оттолкнул суденышко от берега.
— Ах! Да ты… — Роуз беспомощно наблюдала за удаляющейся кромкой берега, а дождевые капли нещадно молотили по лодочке, по ней, по озерной глади…
— Лучше тебе ухватиться за шест и как можно быстрей освоить искусство управления!
— Ухватиться… за что? — принялась озираться Роуз.
— Да за шест! Он…
В этот момент шест выскользнул из железного кольца и упал за борт. Теперь Роуз всецело предоставлена была воле волн. Дождь тем временем всё усиливался, и платье девушки промокло насквозь.
— Ты не можешь… не можешь так со мною поступить!
— Еще как могу! Уже поступил! Теперь мне самое время присоединиться к гостям и как следует отобедать.
Роуз пробормотала себе под нос что-то неразборчивое, пробралась на нос лодочки и принялась отчаянно грести руками. Однако плоскодонная лодчонка и не думала двигаться с места.
— Ты зря тратишь время и силы, дорогая!
Но девушка продолжала грести, но добилась лишь того, что лодочка стала мало-помалу удаляться от берега. Наконец, Роуз выпрямилась и оскалилась от злости, тяжело дыша.
— Что ж, вы своего добились…
— Чего же именно, позвольте спросить?
Роуз открыла было рот, однако сдержалась и лишь глухо уронила:
— Понятия не имею…
Син скрестил руки на груди.
— Ты обвиняешь меня в том, что не можешь сдержаться. Но ведь на каждый мой поцелуй ты горячо отвечала. Это дорога с двухсторонним движением, любовь моя. И не одна ты борешься с нашим взаимным влечением…
