— Ее нельзя в этом винить. Она честно пыталась тебя избегать, но ты и знать ничего не хотел…
Син помрачнел.
— Она самая дерзкая, требовательная, насмешливая, невыносимая… — Голос его сорвался, он сжал кулаки и хриплым шепотом уронил: — И самая любимая.
— Любимая? — округлила глаза герцогиня.
Син, казалось, едва не падал от изнеможения.
— Во всем, что случилось, всецело моя вина. Я не хотел…
— Вздор! Ты как раз хотел! Ты с самого начала решил, что так оно всё и будет!
— Но лишь до тех пор, пока…
— Пока что? Говори, черт бы тебя побрал!
— Пока… — Син запнулся, пытаясь подобрать нужное слово. — Пока ситуация не переменилась.
Леди Маргарет горестно вздохнула:
— Лучше ничего не мог выдумать? Ситуация, видите ли, переменилась!
— Да. Я понял, что ошибался на ее счёт! Шесть лет заблуждения… Всё это время я ошибался и потому ненавидел ее!
— И вот ты ее повстречал…
— …и понял, что она страстна и импульсивна, полна жизни и всегда готова к приключениям! Она очертя голову принимает вызов, она не умеет признавать поражения! — Син горестно расхохотался. — Мы с нею словно близнецы…
— И ты не винишь ее больше в том, что из-за нее тебя окрестили Лорд Фин?
— И в этом я тоже сам виноват. — Син поднял на тетушку покрасневшие глаза, полные слез: — Я люблю её.
Герцогиня выдохнула с облегчением. Наконец-то!
— И много же времени тебе понадобилось, чтобы это понять!
— А ты… ты это знала?
— Все это знают. Кроме тебя и Роуз.
— Я пытался сказать ей… Но она отказала мне! Я сказал, что не позволю опорочить ее репутацию, что хочу жениться на ней и…
— О, ради всего святого! — В голосе герцогини явственно послышалось отвращение. — Немудрено, что она тебе отказала, если ты распинался лишь про ее погубленную репутацию!
— А как мне тогда было говорить?
— Ты ни единого раза не употребил слова «любовь»!
— Твоя правда… я думал приберечь его напоследок, до лучших времен… пока всё не уляжется, не успокоится…
— А говорить о любви следовало именно тогда! Если хочешь вернуть Роуз, учти: это главное слово. Ни одна уважающая себя женщина не должна соглашаться на предложение руки и сердца, в котором нет ни слова о любви! А я полагаю, Роуз Бальфур себя уважает.
— И я уважаю ее. — Син потер ладонями лицо и понурился. — Злая ирония Судьбы в том, что я передумал мстить и вовсе не желал погубить её…
— Но тем не менее, ты продолжал действовать в том же духе, дурак!
— Я… я… я не знаю, что со мной стряслось. Я просто не мог сдержаться! Я не мог не касаться её… тетя Маргарет, я схожу с ума?
Син выглядел столь беспомощным, что сердце леди Маргарет едва не дрогнуло. Но она лишь холодно расхохоталась, отчего несколько мопсов вскочили на ноги и зарычали.
— Господи, да нет же! Наоборот, ты, кажется, почти пришел в себя. Ты влюблен, мой мальчик! Да, ты потерял голову, но не сошел с ума — это совершенно разные вещи!
— Ума не приложу, как это случилось…
— А этого никогда никто не понимает. Даже при куда более благоприятных обстоятельствах любовь приходит нежданно, ошеломляет и переворачивает всё с ног на голову.
Син упал в кресло и закрыл глаза.
— И что мне теперь делать? Взнуздать белоснежного коня, вломиться в ее дом, перекинуть ее через седло и увезти?
Леди Маргарет забарабанила пальцами по подлокотнику.
— Не думаю, что это придется по нраву мисс Бальфур. Она производит впечатление девушки практичной. И вряд ли ей понравится, если ты бросишь ее поперек седла.
— Сдается, ты права, тетушка…
Повисло тягостное молчание. Но вот герцогиня встрепенулась, и в глазах ее загорелся знакомый огонек.
— Син! Что если мне удастся уговорить Роуз быть на моем Зимнем Балу? Там ты смог бы с нею поговорить…
— Думаешь, у тебя это получится?
— Я могу попытаться. — Герцогиня опустила собачку на пол, остальные мопсики тотчас проснулись и стали сладко потягиваться. — Но пока я буду делать своё дело, будь так любезен делать своё! Я жду от тебя безупречного поведения, достойного принца крови! Объясню подробнее: забудь свою идиотскую гордость и скажи девочке всё начистоту. Но умоляю: обойдись без всяких дурацких «я должен» и «я обязан»! Пора поставить в этой истории точку. Шесть лет — немалый срок…
Син глядел на нее непонимающе:
— Ты полагаешь, что я люблю Роуз вот уже шесть лет?
— Уж я-то по крайней мере в этом совершенно уверена. Так что пойди-ка отдохни, дорогой — и ради Господа Бога, сбрей эту отвратительную щетину!
Син поскреб ногтями подбородок — раздался не слишком изысканный звук, и молодой человек невольно рассмеялся.
— С тобой я всегда чувствую себя пятилетним карапузом!
— Но ведь ты и ведешь себя соответственно: бросаешь бедняжку в речку, гоняешься за нею верхом по всему герцогству, пускаешь ее вплавь по озеру в лодке, пытаешься подстрелить из лука…
— Ну, подстрелили-то как раз меня…
— Я удивляюсь, как это ты еще не вылил ей на голову чернильницу! Настала пора взрослеть, дорогой, как бы больно это ни было…
— Я готов! — горячо воскликнув Син, удивляясь тому, что едкие слова тетушки ничуть его не разозлили.
— Как и все мы. Твоя бабушка — та просто счастлива будет! А теперь, с твоего разрешения пойду-ка я спать, иначе утром буду выглядеть отвратительно. Вот-вот вернется герцог, и я не могу этого допустить. К тому же мне надо предпринять кое-какие шаги — если мы хотим через два дня видеть мисс Бальфур на Балу.
— Я твой вечный должник, тетя Маргарет.
— Назови свою первую дочку в честь меня — и долг будет прощен. Никогда не мечтала иметь тезку, но поскольку это наверняка взбесит твою бабушку, то я буду в восторге! — Герцогиня лукаво подмигнула племяннику. — Умойся и ступай в постель, безобразник! Через два дня жду тебя на балу. Изволь быть к восьми вечера, и ни минутой позже!
И Син улыбнулся, впервые за двое суток.
Глава 23
Из дневника герцогини Роксборо
Оказывается, быть крестной сколь забавно, столь и утомительно. Честно сознаюсь: у меня получается весьма недурно…
— Роуз, да перестань ты, наконец!
Изумленная раздражением, звучащим в голосе сестры, Роуз подняла глаза от шитья. Сестры штопали одежду, сидя в бывшей детской — столь крошечную комнатку легко было обогреть, не разоряясь на угле.
— Что перестань? — недоуменно спросила Роуз.
— Да вот это! — И сестра изобразила тяжкий вздох, полный скорби.
Щеки Роуз вспыхнули:
— Прости. Я просто этого не замечаю…
— Ты вздыхаешь не переставая с тех пор, как вернулась от крестной! Вздыхаешь и молчишь. Прошу, расскажи мне, что стряслось?
— Я уже обо всём вам рассказала.
— Нет, не обо всём! Мы с Лили волнуемся за тебя. Даже папа заметил, как ты переменилась, а уж он обычно вообще ничего не замечает.
— Я просто устала. Все эти обеды, катание на лодках и верхом, стрельба из лука, скачки в ночи…
И всё время рядом был Син.
Роуз низко склонилась над шитьем, чтобы Далия не заметила ее слез.
Вдруг снаружи донесся отчаянный визг. Роуз и Далия вздрогнули и распахнули оконные створки. Посреди двора на одной ножке скакала Лили, вне себя от восторга. Далия высунулась из окна:
— Что стряслось?
— Здесь сундук! — крикнула Лили. — Вот тут, возле самых дверей! Кто-то принес его, пока я гуляла.
Роуз тоже выглянула во двор.
— Нет ли на нем адреса отправителя?
— Я не вижу… Но сундук куда больше тех, в которых папе присылают семена и саженцы. Ой, погоди… да тут записка, я ее и не заметила… — Лили отвязала от одной из ручек сундука маленький конверт, посмотрела на него и с изумлением подняла глаза на Роуз: — Это тебе…
— Что там такое? — Далия уставилась на сестру, широко раскрыв глаза.
— Да откуда я знаю? Ведь не я же себе его послала!
Далия высунулась по пояс из окна:
