Команда раздавала спасательные нагрудники, хранившиеся в ящиках на палубе, и пыталась собрать пассажиров на левой стороне судна. Но удержать людей на одной стороне палубы, в то время как на противоположной шла такая кипучая деятельность, оказалось невозможным. Некоторые пассажиры, присоединившись к команде, стали помогать остальным перебираться через поручни на висящие канаты. Двадцатипятилетний немец Карл Дорнайх — агент по продаже автомобилей, направлявшийся в Мексику, объединился с четырьмя австрийскими студентами и приступил к спуску пожилых пассажиров с палубы судна на канате, завязывая его им вокруг пояса. Студенты нашли несколько обрывков тросов различной длины и связали их вместе. Получился канат, достигавший стоявшие внизу спасательные шлюпки. Слепой нью-йоркский сапожник из Бруклина Джозеф Маджио, которому было уже семьдесят два года, не мог допустить и мысли о спуске по веревке. Молодым людям пришлось насильно обмотать вопившего старика сеткой и таким образом спустить его в шлюпку. Лилиан Донер, выбравшаяся наверх с палубы «С» с двухлетней дочерью Марией за спиной, сама побеспокоилась о том, каким образом оставить судно. Обвязав крошечную девочку найденной веревкой, она стала спускать ее вниз. Но веревка оборвалась. Двадцатичетырехлетняя мать не колебалась ни секунды. Бросившись через борт вслед за дочерью, она нырнула в океан и выплыла вместе с ней. Спустя несколько минут мать и дочь втащили в спасательную шлюпку.

Двадцатисемилетний Джон Вали, в прошлом нью-йоркский официант, возвращавшийся из продолжительного отпуска, проведенного в Италии, прыгнул за борт, чтобы спасти красивую девятнадцатилетнюю девушку, с которой не спускал глаз на протяжении всего плавания. Это была Мелани Ансуини, эмигрировавшая вместе со всей семьей в Соединенные Штаты из восхитительного города Перуджии. Она не смогла удержаться на спущенном с кормы канате и, ударившись о воду, потеряла сознание. Вали спас ей жизнь. Спустя восемь месяцев он был вознагражден, получив руку и сердце девушки.

Джузеппе Помильо, новобрачный из Италии, эмигрировавший в Соединенные Штаты к своей семнадцатилетней супруге, снял рубашку и отдал ее встретившейся на палубе дрожавшей от холода женщине, одетой только в нижнюю часть пижамы. Джованни Д'Элия, за ним последовали жена и трое сыновей, нырнул прямо с палубы в воду, предпочитая такой путь рискованному спуску по канату.

Беспорядок первых двух часов вслед за столкновением был почти исключительно на палубах кормовой части судна, на которых собрались пассажиры туристского класса. В остальной части судна — она занимала две третьих его площади — было относительно тихо и спокойно. Пассажирам, находившимся в секторах первого и второго класса прогулочной и шлюпочной палуб, даже не было известно, что началась эвакуация. Добравшись до мест сбора и очутившись на левой стороне судна, люди оставались там, ожидая, когда им объявят, что делать дальше. Но ожидание было мучительным, потому что никто ничего не говорил. Догадки, слухи изобиловали: случился взрыв, …произошло столкновение, …наскочили на затонувшие остатки кораблекрушения, …судно идет ко дну, …судно не может затонуть, …спасательные суда уже на подходе, …«Андреа Дориа» вскоре пойдет своим курсом в Нью-Йорк…

Люди держались за поручни, леерные стойки, друг за друга. Они сидели на полу салонов, в шезлонгах, расставленных вдоль прогулочной палубы левого борта, на настиле шлюпочной палубы, опираясь о переборку надстройки. Одни горько сетовали по поводу неизвестности, другие стали успокаивать тех, кто плакал или дрожал от страха. Повсюду на полу салонов первого и второго классов лежали дети. Они спали, положив головки на колени родителям.

Больше всех волновались перемазанные черным мазутом итальянские эмигранты, поднявшиеся в помещения первого и второго класса с нижних палуб.

Их опасения носили вполне определенный характер. Сначала они боялись утонуть. Потом — оказаться спасенными судном, которое повезет их снова в Италию. Наконец, они боялись, что коль их и доставят в страну, избранную в качестве новой родины, то американские власти не дадут разрешения на въезд без паспортов, которых у них теперь не стало. Многочисленные священники, монахини и семинаристы, возвращавшиеся после посещения Рима в летнее время, стали успокаивать итальянцев. Судовой капеллан Себастьян Натта вытащил из алтаря часовни святые дары. Раскрошив облатки, он принялся обходить судно, утешая и причащая тех, кто склонял перед ним колени. Но он отказывался давать общее отпущение грехов. «Угрозы смерти не существует», — настойчиво повторял капеллан. Между тем в другой части судна молодой чикагский аббат Томас Келли давал пассажирам общее отпущение грехов, полагая, что имеется реальная опасность преждевременной смерти.

В танцевальном зале второго класса, коротая время, пассажиры под руководством двух музыкантов из оркестра распевали песни, а расположившаяся рядом небольшая группа американцев средних лет, стараясь поддержать мужество, распивали замечательные коллекционные вина урожая 1920 года. Многие пассажиры первого класса собирались небольшими группами и мирно беседовали. Один заботливый член команды снабдил сидевших на шлюпочной палубе бутылкой шотландского виски для подкрепления мужества. Другие члены команды предпочитали сами одним духом хватить чего-нибудь из имевшихся у них запасов спиртного.

Вот так, не зная что произошло с лайнером, не ведая что произойдет с ним в дальнейшем, они ждали час, два, почти три часа. Вдруг, около двух часов ночи сотни пассажиров на левой стороне прогулочной и шлюпочной палуб почти одновременно обратили внимание на чудесное зрелище приближавшегося огромного судна. Светившиеся белым светом крупные прописные буквы сквозь темноту ночи провозгласили его имя: «Иль де Франс». «Слава богу! Хвала всевышнему!» — в той или иной форме вырвалось у сотен мужчин и женщин. Лица всех, или почти всех, расцвели улыбками, послышались вздохи облегчения, песни, аплодисменты.

Весть о прибытии «Иль де Франса» распространилась по «Андреа Дориа». Отчаяние сменилось надеждой, надежда — уверенностью: спасение близко. «Иль де Франс» сыграл роль небольшого, но стойкого подкрепления, которое имеет решающее значение в бою, приостанавливая беспорядочное отступление и обеспечивая переход в победоносное наступление.

Для «Иль де Франса» это была ночь славы. Неудачи, которых опасался капитан де Бодеан (ведь это была его первая морская спасательная операция), могли подстерегать судно. Однако для французского лайнера, мчавшегося со скоростью двадцати двух узлов к «Андреа Дориа», обстоятельства складывались благополучно. Уже в пятнадцати милях до места аварии все было готово: спасательные шлюпки, пища, одеяла, дополнительные каюты, койки в лазарете. В четверть второго ночи капитан де Бодеан обнаружил на экране радиолокатора группу судов, находившихся в районе столкновения. Спустя двадцать две минуты, когда до итальянского лайнера оставалось восемь миль, капитан приказал убавить ход, намереваясь приблизиться осторожно, и стал молча горячо молиться, чтобы туман рассеялся. Через восемь минут, без четверти два ночи, туман поредел и исчез, засверкали миллионы звезд, луна осветила спокойное море. Подойдя на расстояние двух миль, капитан де Бодеан отошел от экрана радиолокатора и глазами отыскал среди четырех находившихся впереди судов «Андреа Дориа». Крен итальянского судна оказался настолько явным, что принять за него другое судно было невозможно.

— Включите огни, дайте полный свет, пусть знают, что мы уже здесь, — сказал он своему заместителю Петтре, в то время как «Иль де Франс» маневрировал, подходя к накренившемуся судну.

Прожекторы залили светом две дымовые трубы, окрашенные оранжевой и черной краской. Наименование судна «Иль де Франс», светившееся трехметровыми буквами в промежутке между трубами, было похоже на белый шатер, воздвигнутый в темноте ночи, извещая о прибытии судна, олицетворявшего Францию в открытых морях.