Я почувствовала, что Зверь напрягся. Там. Я услышала его рык, и что‑то теплое пролилось в меня. Его тело обмякло. Его лицо… оно рядом. Правая щека прижата к моей левой. Я чувствую, как щетина больно царапает ее. И не только. Боль возвращается ко мне, накатывая словно волны, сосредоточившись внизу. Там. Что‑то теплое потекло по моим ногам. К боли я привыкла. И даже в некотором роде рада ей. Я всё еще жива. Хотя, быть может, ненадолго, и Зверь избавит меня от постоянного разочарования собой.

Когда я пришел в себя, она лежала на полу. Осознание того, что я совершил, доходило до меня медленно. Я всегда плохо соображал, когда трансформация была лишь частичной. Но это лучше, чем жить, вообще не оборачиваясь. Приподнявшись, сел на постели. А почему она лежит на полу у двери?!

Предрассветные сумерки давали слишком мало возможности что‑либо рассмотреть. Я зажег светляк. И застонал. Еще один труп? Нет, это просто немыслимо!

Девочка была полуобнажена. Её разорванное платье не скрывало ни красивой, скульптурно вылепленной груди, ни тонкой талии, а ниже…

Я выругался сквозь зубы! Я просто чудовище! Чем же она меня так допекла, что я овладел ею в трансформации?!

Испытывая презрение к себе, и жалость к очередной жертве своей несдержанности, я присел рядом с распростертым телом. Красивая. Откинув спутанные пряди волос с её лба, я вдруг что‑то почувствовал. Она вздрогнула всем телом, вздохнула, и открыла глаза… Черные зрачки поглотили всю радужку. Она смотрела на меня, и я чувствовал, как её сердце бьётся в груди, сильно и мощно толкая кровь по артериям…

Я всматривался в её лицо, ища признаки ужаса, страха, ожидая крика и слёз. Она молчала. И по — прежнему смотрела на меня. Как будто чего‑то ждала. Чего? Я проследил за её взглядом. Рука. Правильно. Иногда так бывает, что моя правая рука не до конца возвращается в свой человеческий вид, и мне приходиться носить перчатки. Иначе золотая чешуя и когти могут вызвать лишние пересуды.

— Убей… — тихий шёпот в предрассветном сумраке раздался словно гром.

— Нет! — моя человеческая ладонь уже лежала на ее животе и лечила. Я ощущал, как сила вливается в неё. — Ты будешь жить, девочка…

— Зачем? — снова шепот. Растрескавшиеся губы растянулись в улыбке. — Я не хочу… Я проиграла… Она смотрела на меня с укором. И всё? Только это за то, что я с ней сделал?! Укор?!

— Надо! — моя сила ткань за тканью, волокно за волокном, клетка за клеткой восстанавливала её. Да, целительство не мой удел, но мне необходимо её спасти.

— Не надо… — её глаза закрылись. На лице застыло выражение: 'мне всё равно, что со мною будет. Делай, что хочешь'.

— Боль уйдет, малышка! Потерпи, еще чуть — чуть! — я гладил её волосы чешуйчатой рукой, боясь прикоснуться к лицу. — Сейчас тебе противно. Я знаю. Я чувствую. Но всё проходит, поверь мне. Всё проходит.

Меня беспокоило, что она не плакала. Вообще. А должна была. Человеческие женщины весьма ранимы. Почему же она другая?

Мне было понятно её желание умереть. Но вот само равнодушие, с каким она попросила избавить её от жизни… Это удивляло. А где страх? Где ужас? Ведь не каждый же день она встречает таких, как я. Но самое главное — то, что она смогла принять меня в трансформации. Будучи девственницей. И осталась жива! Не умерла от шока или боли. Сильная. С сильным сердцем!

С её нежеланием жить я что‑нибудь придумаю. Хотя, о чем тут размышлять?! Просто надо узнать, о чем она мечтает, и дать ей это! Исполнить её желание мне вполне по силам.

Я поднял девушку на руки и переложил на кровать. Сняв с неё порванное платье, обтер влажным полотенцем.

— Спи! — укрыв одеялом, я, для верности, прочел заклинание сна. Ей нужен сон. Очень нужен. — Спи, девочка! Ты здорова, боль ушла, а со всем остальным мы справимся! Спи!

Я нашел ту, что станет моей парой! Кажется, сестра Сардоса улыбнулась мне на этот раз. Ящер, живущий во мне, во всяком случае, её признал, иначе располосовал бы своими когтями. Её кожа цела, а укус на шее зализан и уже подживает.

— Да, маленькая, ты мне очень нужна! — я поцеловал её в мягкие губы. Коротко, чтобы не разбудить. — Спи, моя драгоценная. Всё хорошо. Ты не проиграла. Предыдущие женщины поспорили бы с тобой. Возможно, ты выиграла свой самый большой приз в жизни.

Я лег рядом, прижимая к себе этот неожиданный подарок Судьбы. Она заворочалась в моих объятьях, вздохнула и спокойно засопела. А я ещё долго не мог уснуть, пытаясь понять свои чувства по отношению к этой малышке.

Ближе к утру, когда таверна уже просыпалась, и снизу послышались крики и стук дверей, я наложил полог тишины на комнату. Ничего не должно тревожить её сон! Я буду тебя охранять, моя хорошая. Моя дивная девочка. Моя.

Кьяра.

Я проснулась от ощущения чего‑то неправильного. Что‑то со мной случилось. Что‑то такое, что навсегда изменило мою жизнь. Воспоминания накатили лавиной. Жуткие, чудовищные. Но боли я не ощущала. Как и страха. Что касается последнего, стоит уже привыкнуть. Сардос, если ты меня слышишь, знай, ты — скотина!

За одну страшную ночь я стала совсем другой. Истерики не было. И я была этому рада. Но… такое чувство, будто я муха, навечно увязшая в янтаре. Мир вокруг меня застыл, как и я в нем. А вместе со мной мои чувства, эмоции, переживания.

Ведь это не нормально, не переживать о том, что случилось?! Я прислушалась к себе. Пусто. Будто мертво всё, что во мне еще осталось. Но меня это не тревожило. Казалось, что всё произошедшее, было не со мной.

Где это я? Гостевые покои. В свете солнечных лучей 'зеленая' комната несколько утратила свою прелесть. Все щербинки на мебели, потертости обивки, трещины на стекле стали заметнее. Она не стала менее уютной, но была какой‑то… обнаженной?! Как и моё тело?!

Подойдя к зеркалу, я стала внимательно вглядываться в изображение. Что изменилось? Ничего. Только небольшой и уже подзатянувшийся новой нежной кожей шрам, словно от укуса животного, справа на изгибе шеи, там, где она перетекает в плечо. И всё. Странно. А мне помнилось, смутно, правда, что меня рвали на части.

Кьяра, очнись! Пора взять себя руки. Ну, случилось и случилось. Это несколько изменило твои планы, и продать себя подороже в качестве Кайрими теперь вряд ли удастся. Жизнь на этом не остановилась. Наверное. Теперь надо быть умнее.

Завернувшись в простынь, я направилась к двери. Пора одеться и приступать к своим обязанностям. Когда твой мир рушится, ты цепляешься хоть за что‑то, что рутинно, постоянно и имеет некий ритм. Образ ли жизни, распорядок дня ли, ответственность — не важно. Главное, что это что‑то, что удерживает тебя на краю… бездны?!

Дверь отворилась внезапно, и на пороге возник Он. Застыл на миг, затем медленно закрыл за собой дверь. Щелчок. И я снова шаедине с Ним.

— Проснулась? — от его хриплого низкого голоса я вздрогнула. Всем телом. — Всё хорошо. Не бойся!

— Я не боюсь, — и, тем не менее, отступила к окну. Опасаться, не значит, бояться, ведь так?

— Вижу. Я принес завтрак, — маг кивнул на поднос в своей правой руке. Зачем он мне это говорит? — Может, присядешь? Поедим.

— Нет.

— Я настаиваю! — он не повышал голос, но эта твердая уверенность в том, что его будут беспрекословно слушаться, подавляла мою волю. Подавляла и бесила. Крайне. — Нам нужно поговорить!

— Мне пора. Я и так задержалась непростительно надолго! — попыталась его обойти, но не тут‑то было. — Мне, правда, нужно!

— Я прошу! Пожалуйста, — тон его смягчился. Поставив поднос на стол, он жестом указал на стул напротив него. — Присядь. Мы поговорим, и всё.

— О чем? — я всё‑таки села и с интересом наблюдала за тем, как мужские руки ловко расставляли приборы и тарелки на столе.

— С одной стороны, мне нравится, что у тебя нет истерики, — задумчиво начал маг. — С другой — это несколько беспокоит. Женщины себя так не ведут. Особенно человеческие. И после… ну, ты понимаешь…