— Да… она забавная, — задумавшись, я пропустила момент, когда меня нежно поцеловали в висок, — Рихард, а почему мы раньше… не могли вот так?!

— Как, Кьяруся?! — и меня снова поцеловали в… висок.

— Ну — у-у, мирно?! Доброжелательно?! — предположила я, всматриваясь в разгорающийся огонь, — Как… ну, хотя бы друзья?!

— Почему же, маленькая моя, могли! И даже было… пару раз, ты забыла. Просто чаще всего кто‑то был слишком своенравен и бесшабашен, а кто‑то чересчур горд и заносчив.

— Да — а-а, ты такой! — улыбнулась я. Знаю, что провоцирую, но так хотелось.

— А ты?! — и меня стиснули в объятиях, а затем пощекотали шею.

— И я… — вздох, — …такая! Э — э-э — х, некому нас розгами сечь.

— Меня вот никогда не секли, а тебя?!

— И меня, — вспомнила я своё детство.

— Пусть только попробуют! — хором произнесли мы и… рассмеялись. Я вытянула ноги из‑под пледа в сторону камина. Рихард же прижался подбородком к моему темечку. Мы не говорили, но странное дело, нам было хорошо. В тишине. Вдвоем.

— Почему ты ничего у меня не спрашиваешь?! — после довольно длительной паузы, удивилась я.

— А ты расскажешь?! — тихо произнес герцог, поправляя плед на мне.

— Да… я же теперь буду знать, где смолчать, когда ты злиться начнёшь. А ты всё не начинаешь и не начинаешь! — и я шутливо ударила его по плечу, — Вот кто так делает?! Где допрос, где крики и угрозы?!

— Малыш, ну ты уж меня таким тира — а-аном выставила, — даже не глядя на него, я знала, что Рихард улыбается, — Просто… всё потеряло смысл. И угрозы, и крики, и допросы! Не работают они. Даже Сумрак не сумел тебя удержать.

— Да?!

— Да. Пал жертвой твоего обаяния и детской непосредственности!

— Это когда же?!

— Это, когда некоторые погулять ходили. На болота, кишащие нечистью, да в Сумрачный лес, полный нежити… и прочих тварей!

— А — а-а — а, ну да! Но я ж… за яблоками, — ввернула аргумент умная я.

— Ах, за яблоками! Тогда ладно, тогда можно! — с нескрываемым сарказмом протянул герцог, — Можно и голову там свою оставить!

— Да мне ничего не грозило, со мной же был проводник… Малой.

— Конечно, с таким проводником ни одна тварь не подойдёт, они ж умные, у них чувство самосохранения есть. Кто ж к мрару, хоть и молодому, будет лезть! Только Бесстрашная Кьяра с ним дружбу водит!

— Да, и, между прочим, он мне ничего плохого не сделал, в отличие от твоей… бывшей пассии! — кивнула вслед своим словам я.

— Она не пассия, а ошибка бурной молодости, причём уже исправленная! И если бы некоторые…

— Исправленная?! Да ты сравнял с землёй всю опушку, болото и пол поляны, включая кладбище погибших невест, твоих, между прочим! Никакого уважения к мёртвым! — нет, ну, правда же, им и при жизни не везло, так и после смерти покоя нет.

— А кто на пейзаж за окном жаловался?! Теперь там прекрасное озеро!

— Но не так же!

— Как — мне решать! Я — герцог! А ты…

— Мы опять ругаемся! — заметила я.

— Нет!

— Да!

— Нет! И не спорь со мной! — ну, началось!

— Вот, ты уже злишься!

— Я не злюсь, малыш. Это просто невозможно!

— Почему?!

— Потому, что я зол постоянно, вот уже два дня! — умеет маг высшего порядка шокировать публику.

— Ой, а почему?! Я ж ничего не сделала… почти!

— Маленькая моя, если ты и дальше будешь 'ничего не делать почти', то в скором времени в лазарете буду лежать уже я, причём вечно! — сыронизировал герцог, дёргая меня за прядь волос.

— Да подумаешь, погулять ходила! Нечего меня было запирать! — я же в ответ щёлкнула его по носу.

— Что?! А кто с первым встречным целоваться полез?! — меня ссадили с колен и, встав на ноги, подавляли авторитетом и… ростом.

— Я с ним… прощалась! Навсегда! И он не первый встречный! — возмутилась уже я, наматывая плед на тело.

— Второй встречный?!

— Да!

Пауза. Стоим друг напротив друга, пылая праведным гневом. Только правда у нас у каждого своя.

— И что значит 'прощалась навсегда'?! В твоем лексиконе 'месяц' уже имеет значение 'навсегда'?! Он скоро приедет, не успеешь соскучиться! — сверкая очами, рычал Рихард.

— То и значит, — тихо прошептала я, отворачивая голову в сторону, к огню, — Выбрала я тебя, и приедет ли Аарон Шейн или нет, моё решение не изменить. Моя жизнь… в твоих руках.

Знала бы я тогда, о чём я говорю, не удивлялась бы тем чувствам стыда и отчаяния, что охватили герцога. Но я списала всё на вину за его свинское поведение в саду.

Устав стоять, я села прямо на пол, подстелив край пледа под себя. Обняв ноги, согнутые в коленях, я ждала прихода саламандры. Герцогу Дахрейну я и так сказала слишком много.

За моей спиной что‑то зашуршало.

— Приподнимись, пол холодный, и древняя магия замка не даёт мне сделать его тёплым, как я не пытался. Но это может помочь, — в руках мага была меховая полость, кажется медведь. Молча встав, я посторонилась, чтобы Рихард смог расстелить её пред камином. Сев на неё, он похлопал ладонью по шкуре рядом с собой. Я подчинилась. Разговор был не окончен, и мы оба это знали.

— Насчёт Шейна, я всё знаю! Хотела бы бросить меня и уйти с ним, ушла бы в тот же день. Он бы тебе не отказал, кому угодно, но не тебе.

— Тогда зачем?! Зачем меня мучить, спрашивать?! — воскликнула поражённая до глубины души я.

— Прости. Всё моя… проклятая родовая гордость, — Рихард обнял меня за плечи, привлекая к груди, — Просто… хотел услышать это от тебя! Не знаю, почему‑то хотел.

— Ну, и дурачок же ты, — ласково прошептала я. Не знаю, почему, но я безоговорочно поверила ему… и простила. Наверное, я простила его еще тогда, когда он лечил меня от ран, нанесённых ведьмой, так трепетно и нежно прикасаясь ко мне. Хоть и пытался это скрыть.

— Ещё какой, ещё какой, — согласился герцог, но в тот миг мне показалось, что он имеет в виду еще что‑то, скрытое от меня. Такой взгляд — будто смотрит вглубь себя, и ему совершенно не нравится то, что он там видит.

Задумавшись над переменами, произошедшими с Рихардом, я чуть не пропустила весьма эффектное появление саламандры. Огненная ящерка вспышкой ознаменовала свой приход в наш мир. Изогнувшись, она приподнялась на задние лапки и, помахивая хвостиком, пробежалась по горящему бревну. Кувыркнувшись через себя, элементаль растворилась во всполохах огня.

— Рик, смотри! Смотри, что вытворяет! Такая забавная, — вскрикнула я, подавшись вперёд, да так, что герцог опрокинулся навзничь.

— Кьяра, что так дёргаться! Если она тебя так радует, я тебе их дюжину призову, будешь их дрессировать! И… как ты меня назвала?!

— К — к-а — а-к?! — опять дернулась я, теперь уже от зловещего шёпота герцога.

— Рик! Как собаку! — злобно прошипев, меня стремительно подмяли под себя, заведя руки за голову.

— Не правда! Тебе послышалось! — пошла в отказ глупая — глупая я.

— Не послышалось! И я открою тебе страшную тайну, — губы мага щекотали мне ухо, — … мне нравится! Так и зови впредь!

Открыв рот от удивления, я не смогла произнести ни слова. И позже не смогла. Потому что меня целовали. Отчаянно, необузданно, пытаясь втянуть в дикую пляску языков.

— Хватит, иначе мы зайдем слишком далеко, — шептал мне в шею герцог Даремский, обладатель нечеловеческой выдержки. Вот у меня такой нет.

— Ну и пусть! — резонно заметила я, окидывая волосы с обнаженных плеч. Плед давно уже валялся где‑то в стороне. А тонкая сорочка весело трещала в камине.

— Что, здесь?! — приподняв бровь, удивился Рик, кивнув на шкуру медведя.

— Ну, да — а-а! — протянула я после секундной паузы.

— Хорошо, пусть, — выдохнули мне в губы прежде, чем их снова захватили в сладкий плен.

Любить — нет, а вот обманывать — да!

Подземелье замка Сумрак

— Встань и выйди на свет! — нечто тёмное и бесформенное копошилось в углу темницы, стремясь стать еще более незаметным, чем оно есть.