Говорит она мужу:

— Что же я наделала? Продала я свою душу черту и теперь не знаю, как мне спасти нашего ребенка.

Стали они вместе думать — ничего не могут придумать. Вот уже год проходит их совместной жизни, вот уже на следующий день надо с чертом расплачиваться. И тогда решилась цыганка:

— Муж мой дорогой, ты прости меня, не по своей злобе я это сделала — от любви к тебе. Хотелось пожить с тобою жизнью счастливой, да, видно, не судьба! Знаю я, как спасти нашего ребенка, а коли сама виновата, то и отвечать буду.

В ту же ночь приходит к ней черт и говорит:

— Ну что же, год пожили, а теперь отдавай мне свое дитя.

— Зачем тебе мой ребенок, черт, все равно тебе от него никакой пользы нет, а я и муж мой без ребенка страдать будем, мучиться. Давай лучше сделаем так: ты не будешь брать моего ребенка, а за это я десять лет прослужу у тебя в служанках.

Обрадовался черт и согласился. Схватил он цыганку и потащил в свое подземелье. Как только ночь наступает, уходит черт по своим нечистым делам, а под утро обратно в подземелье возвращается, а цыганка у него в доме приберет все, почистит, обед сготовит. Так и служила у черта.

Проходит время. Тоскует цыганка по своей семье. Некому ей слова сказать, не с кем перемолвиться о своей печали. Заметил это черт и говорит однажды:

— Ну что, надоело тебе работать у меня?

— Надоело. Уже и сил никаких не осталось.

— Хорошо, — говорит черт, — пришлю я тебе замену. Приведу я отца твоего. Есть у меня сорок бочек, в которых души убитых лекарей томятся, ведь это он убил их да не похоронил по обычаю. Пусть вывезет он души этих лекарей наружу и похоронит, как полагается.

Как увидел барон дочь свою в служанках у черта, так и понял все сразу. Обнял он свою дочь и говорит:

— Ты прости меня, доченька, из–за меня страдания принимаешь. Я свой грех искуплю и тебя из беды вызволю.

Принялся барон вывозить души лекарей, а вокруг черти собрались, пляшут, визжат, старика кнутом стегают. Все вытерпел барон ради своей дочери.

Отпустил тогда черт цыганку на волю, к мужу и ребенку. И с той поры больше он их не тревожил.

[74]

Было или нет, но старики говорят, а сама я врать не буду Жили цыган с цыганкой в деревне И вот случилась такая напасть, что заболел как–то раз муж цыганки и помер Совсем мало они прожили вместе, даже одного ребеночка не прижили, однако крепко любили друг друга. Время идет, а цыганка все мужа забыть не может Наоборот, с каждым днем все чаще и чаще его вспоминает, совсем, можно сказать, от этой тоски чуть с ума не сошла.

Видит это дело черт и думает: «Дай–ка я к этой цыганке подкачусь, уж больно момент для этого подходящий» Полетел черт в эту деревню и проскочил в трубу — только искры посыпались. Является он к цыганке, с виду точь–в–точь муж ее похороненный. Удивилась поначалу цыганка, испугалась, но потом обрадовалась ..

С той поры повадился черт к цыганке летать каждую ночь. Женщина она была красивая, почему бы и не полетать?

— Только смотри, — говорит черт, — никому ни слова о том, что я у тебя бываю, а то не видать тебе меня больше.

Она бы и не сказала, да только соседи сами догадались раньше попросишь цыганку, она в свою баню пускала, а теперь ни за что; раньше она часто на людях была, а теперь редко ее где увидишь. Стали соседи за ней приглядывать, и как–то раз в полночь глядят: что такое? — летит огненный столб по небу и залетает в трубу дома, где живет цыганка.

— Что, соседка, у тебя происходит? — спрашивают бабы цыганку поутру.

Некуда деться, пришлось цыганке рассказать обо всем.

— Э, милая, так это к тебе нечистая сила повадилась...

С той поры за спиной цыганки пошли разговоры да пересуды.

Прошел год, и нарождается у цыганки ребеночек. «Вот и хорошо, — думает черт, — надо мне моего сына к себе забрать». Как сказал, так и сделал: не прожил и дня ребенок, как умер. Заплакала цыганка, а соседи ей и говорят:

— Сделай так–то, так–то и так–то, тогда и отстанет от тебя нечистая сила.

Повезла цыганка ребенка в церковь отпевать, а черт ей и говорит:

— Привезешь младенца — гроб не открывай...

Вот и привезла цыганка гроб в церковь, а у самой из головы не выходит: «Почему же он мне это сказал?» Не утерпела цыганка, открыла гроб, глядит: а там никого нет.

Так и отпели, так и похоронили неизвестно что, можно сказать, пустое место в землю положили. Вернулась цыганка домой и сделала так, как ее соседи научили. Покуда черт не пришел, она хомут приготовила, а только он влетел к ней через печку, сразу же цыганка на него хомут и надела. Взбесился черт, принялся по избе метаться, всю посуду перебил, все перины изодрал. Такую бурю поднял, что не дай бог, а потом закричал и вылетел из трубы.

Больше цыганка его не видела.

[75]

Жили–были два цыгана–конокрада. За жизнь свою коней увели видимо–невидимо. Ничего на свете братья–конокрады не боялись — ни бога, ни черта.

— Все это неправда, ни чертей, ни бога нет, — говорили они таборным цыганам. А те только головами качали.

Случилось как–то раз, что поехали братья коней воровать. Поймали двух лошадок и едут ночью к своему табору. Только подъезжают к реке, чувствуют, что лошади от земли отрываются, уже не слышно топота копыт,, будто по воздуху кони летят. Стали к мосту подъезжать, а лошадей нет как нет. Пропали. Поглядели цыгане друг на друга, видят: сидят оба на мосту на седлах своих, а в руках уздечки держат.

Прибежали братья в табор, стали рассказывать, так, мол, и так, вот какое чудо с нами приключилось.

— Так это ж вы на чертях ездили, — сказал братьям кто–то из цыган. А старики посоветовали в следующий раз с собой серебра взять, мол, когда возьмешь лошадь, брось серебра немножко, и вся чертовщина отступится. Мол, откупиться надо от чертей за лошадь.

— Да бросьте вы, ребята, ерунда какая, — не поверили братья, однако в следующий раз на всякий случай каждый взял с собой по нескольку серебряных монет. И когда братья опять увели лошадей, то сделали так, как им наказали старики. Бросил каждый по серебряной монете, чтобы от нечистой силы откупиться.

— Слушай, брат, — сказал один другому, — в тот раз мы с тобой верхом ехали, так давай мы теперь в телегу лошадей запряжем, уж из хомута–то они не убегут.

Сказано — сделано. Запрягли цыгане украденных лошадей в телегу и едут к своему табору. Только подъезжают к реке, тут один цыган другому и говорит:

— Посмотри–ка, брат, а у лошадей–то ноги волосатые.

Подивились цыгане. А как только на мост заехали, снова с ними та же история повторилась: пропали кони, словно и не было их.

Глядят братья друг на друга и видят, что это они под хомутами стоят, конской сбруей опутаны. Что за чертовщина?! А тут вылезает из–под моста черт и говорит братьям:

— Вот что, цыгане, надоело мне с вами шутки шутить. Придется, видно, вам всю правду сказать. Никто еще из цыган по этой дороге не ездил. Вы — первые! Потому вам все это и говорю. Лежит тут под мостом один цыган убитый. Найдите его кости и похороните, как следует. Не дает его душа нам, чертям, покоя.

Прибежали братья в табор да рассказали про встречу с чертом. Собрались цыгане и пошли под мост искать покойника. Нашли его, в гроб положили и отпели душу несчастного, как полагается, а потом похоронили на кладбище. С тех пор больше на этой дороге ничего не случалось.

А братья–цыгане с той поры в нечистую силу поверили.

[76]