Эстер тоже увидела их, но ничего не сказала: у неё почему-то перехватило горло. Вот Марк дёрнул отца за руку, и тот поднял голову, увидел её. Их глаза встретились. Мужчина улыбнулся, и она ответила ему улыбкой.

Подарками были цветы. Пунцовые роза на длинном стебле и маленький букетик весенних фиалок для Рут. А у неё и вазочек подходящих нет, пришлось срочно оборачивать цветной бумагой какие-то бутылку и баночку.

Эстер покраснела до слёз, и Ларри смутился, но потом всё как-то само собой уладилось и утряслось. Показывать квартиру Эстер не хотела, да и что демонстрировать? Старую «удачно» купленную по дешёвке мебель? Нет уж! Но и сразу садиться за стол тоже неприлично. Рут занимала марка своими куклами, а Эстер и Ларри, сидя на диване рядом, но соблюдая хоть минимальную — из-за размеров дивана — приличную дистанцию, смотрели на них и говорили. О каких-то школьных делах, о нашумевшей на всю Колумбию истории мошенничества и краха какой-то фирмы, о том, что осенью будут выборы в мэрию и в Федеральную Палату, о чём-то ещё… Потом они оба никак не могли вспомнить ни предмета, ни результата разговора.

Наконец Эстер, разгладив на коленях юбку, сказала:

— Ну, пора к столу, не так ли?

Ларри легко встал и в полупоклоне подал ей руку. Будто им предстояло пройти через анфиладу, а не сделать два маленьких шага от дивана к уже накрытому столу.

— Дети, — неожиданно для самой себя позвала Эстер, — Марк, Рути, к столу.

И Ларри, и Марк тоже отнеслись к этому так, будто… будто так и надо.

Расселись за столом, и Эстер разложила по тарелкам селёдочный форшмак. И все дружно приступили к еде.

— Очень вкусно, Эстер. У Энни так не получалось.

— А у вас, Лоуренс?

— У меня тем более, — рассмеялся Ларри.

После форшмака Эстер поставила на стол блюдо с мясом под кисло-сладким соусом и предложила Ларри, как старшему мужчине, разрезать и разложить его. Ларри с благодарным кивком взял нож и большую двузубую вилку.

Рут старательно орудовала ножом и вилкой, про себя негодуя, что мама забыла заранее нарезать мясо на маленькие кусочки, чтобы раз — и в рот, а теперь… Но всё обошлось благополучно: без пятен на скатерти и платье.

— Рути, помоги мне.

Вдвоём они убрали на кухню столовую посуду и накрыли стол для кофе, соков и печенья.

Золотистые кругляши в тёмных крапинках корицы таяли во рту. Марк мужественно держался, стараясь не тянуться к блюду слишком часто.

— Вы великолепно готовите, Эстер.

— Отвечу вашим же: я старалась.

Ещё какие-то незначащие разговоры и… и пора вставать из-за стола. Но они медлили.

— Эстер… спасибо за чудесный обед, и… и если вы не против, я хотел бы просить вас, Эстер, о встрече… на неделе.

— Хорошо, — сразу кивнула она. — В среду я заканчиваю в четыре.

— Да, — обрадованно подхватил Ларри. — В полпятого в «Чёрном лебеде», хорошо?

«Чёрный лебедь» считался если не лучшим, то самым приличным заведением в Цветном, и показаться там, да ещё днём было вполне допустимым. И Эстер кивнула.

— Хорошо, в полпятого в «Чёрном лебеде».

А затем неизбежное прощание. Рут протягивает Марку маленького фарфорового медвежонка.

— Вот, возьми себе, — и вздыхает.

— Спасибо, Рути.

Марк бережно ставит медвежонка на ладонь, гладит по голове указательным пальцем и восхищённо повторяет:

— Спасибо, Рути, большое спасибо.

И всё, надо расставаться. И, как Ларри с Марком провожали их, стоя на крыльце, так Эстер с Рут теперь стояли у окна, глядя, как Ларри и Марк скрываются за углом.

— Мам, — Рут дёрнула рукав кофточки Эстер. — Ну, мама же!

— Что, Рути? — наконец оторвалась от окна и своих мыслей Эстер. — Что тебе?

— Ну, так когда вы поженитесь?

— Что?! — изумилась Эстер.

— А чего тянуть? — пожала плечами Рут. — Всё же ясно-понятно. Ну, мам?

Эстер заставила себя улыбнуться.

— Рути, что тебе ясно? Ничего же не было.

— Ну так сделай, чтобы было. Вот девочки говорили, что мужик пока не переспит…

— Рут, — Эстер пыталась говорить строго и с каждым словом у неё получалось всё лучше. — Это взрослые дела, и не лезь в них. И мало ли кто что говорит. Незачем повторять всякие глупости.

Рут обиженно надула губы, но промолчала. А то мама заругается и не пустит на улицу к другим девочкам, а ей столько нужно им рассказать.

Когда они уже подходили к дому, Марк убеждённо сказал:

— Пап, я думаю, тебе не стоит упускать этот шанс.

— Спасибо, сынок, — так же серьёзно ответил Ларри и вздохнул. — Если она согласится.

Марк снизу вверх посмотрел на отца.

— Пап, она согласится, — и так как Ларри внимательно смотрел на него, объяснил: — Она же добрая.

Ларри улыбнулся и потрепал сына по голове. Что ж, раз Марк согласен… нет, он не хитрил, когда говорил, что без согласия сына не пойдёт на такое. А что ему нужно жениться, что ребёнку нужна мать, а дому — хозяйка, и вообще… нужна нормальная семья, да об этом ему говорили многие. И даже отец Артур. А священника в Цветном квартале уважали. Не было ещё случая, чтобы он кому-то во вред посоветовал. Так что… так что надо завершить задуманное.

Дома они, как всегда, сразу переоделись, и Марк стал устраивать подаренного ему Рут медвежонка. И дальше вечер покатился как обычно.

Работа есть работа. И что бы ни происходило, заказы должны быть готовы в срок. И… и должен быть порядок. Во всём. Ларри выкроил время, нашёл материал, ещё в первое рукопожатие, ощутив в своей ладони её пальцы, определил размер. И вот оно — узкое золотое колечко с фигурным завитком, окружившим два маленьких безукоризненных бриллианта. Оно изящно, элегантно и должно понравиться. И всё хорошо, всё правильно, но… но как он его запишет? В расходную книгу… золота три грамма, камни первого класса, индекс, размер в каратах… это-то просто и понятно, но как как ему заполнить графу, куда записывается имя заказчика или продажный номер? Ларри помедлил над раскрытой книгой и решительно вписал: «для миссис Чалмерс». Вот так. А теперь книга выдачи. Номер, стоимость материала, работы, футляра, проба, налог, общая стоимость. «Внесено наличными». Он достал из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму и выписал счёт. Вот так. Деньги в кассу, счёт себе, корешок в подшивку. К сожалению… Ларри понимал, что это можно и наверняка нужно было устроить как-то по-другому, но он не знает — как. И спросить некого. Фредди будет в Колумбии только в конце месяца, а ни к кому другому он с таким вопросом обратиться не сможет. Но… что сделано, то сделано. И надо действовать дальше.

Ларри спрятал коробочку с кольцом в карман и стал наводить порядок. Как бы ему не опоздать. Это женщина может… задержаться, а мужчина приходит вовремя. Тем более в «Чёрный лебедь». Заведение, конечно, приличное, но это всё же ресторан, и одинокая женщина за столиком в ожидании… могут понять неправильно. Нет, этого допускать нельзя.

Закрыв дверь, он по привычному маршруту пошёл в Цветной. Подумал было купить цветы, но тут же отказался от этой идеи: он не знает, что и как положено делать в такой ситуации, и лучше быть… проще, пожалуй. Лучше совсем не сделать, чем сделать не то. Здесь ошибка непоправима.

В «Чёрном лебеде» он раньше не бывал, но встретили его если не как старого знакомого, то как желанного гостя. Ни о чём не спрашивая, проводили к столику, откуда хорошо просматривалась входная дверь, подали чистой холодной воды в запотевшем высоком стакане с выгравированном лебедем.

Ларри сидел, неотрывно глядя на дверь, и, вздрогнув, встал, когда она неожиданно вошла. В том же тёмно-сером костюме, но уже не в розовой, а в светло-салатовой блузке. Обвела взглядом зал, увидела его, улыбнулась и пошла к нему.

— Здравствуйте, Лоуренс.

— Здравствуйте, Эстер.

Он пожал ей руку, отодвинул стул, помогая сесть, и сел после неё. И почти тут же подошёл официант. Эстер вопросительно посмотрела на Ларри.