Расскажу тебе об одной монахине, которая пожаловалась на свою немощь преподобному Серафиму Саровскому. На исповеди она сказала ему, что страдает от гневливости, и в ответ ждала от человека Божия укора и епитимьи. Но вместо этого до ее ушей донеслись мягкие слова духовника: “Сестра, что ты говоришь? У тебя прекрасный, тихий характер, воистину прекрасный, смиренный и кроткий!”. Словно ласковый дождь на жаждущую землю пролились эти слова на душу монахини. Двойную пользу получила она от таких слов: себя постыдилась и веру в себя обрела — два основных условия для спасения! Этот пример показывает, что, ободрив человека мягкими, утешительными словами, мы помогаем ему подняться и спастись.

Ты можешь возразить: но святой Серафим не сказал ей правду, а я всем говорю начистоту! Правду сказал Серафим, ту, другую правду, которая заключалась не в осуждении ее гневливости, ибо эта монахиня гневалась лишь изредка, чаще же она была тихой и кроткой. И угодник Божий, как воспитатель и врач, возвысил доброе в ее душе, умолчав о недобром. Зачем ему было говорить о недобром, если она уже сама сказала о нем? Ты же действуешь противоположным образом: каждому в глаза — его зло, его нравственную болезнь! И к тому же говоришь зло, подчеркивая болезнь и умалчивая о добром, которое есть в душе каждого грешника. Вот в чем разница между тобой и тем, чье имя вошло в церковный календарь.

Из одних и тех же уст может исходить холодный и теплый воздух. Так же и в духовном делании: когда грешника можно исправить теплом любви, нельзя пользоваться холодом критики и наказания. Иногда приходится прибегать и к ним, но только изредка нужно сказать: отойди от меня — как Христос сказал Петру [331]; или: серебро твое да будет в погибель с тобою — как сказал апостол Петр Симону-волхву (Деян. 8, 20).

Там же, где можно излить елей на рану, не нужна операция.

Пишете мне о том, как один новокрещеный еврей пристыдил Вас силой своей веры и ревностью в защите христианской истины. В одном собрании он так пламенно исповедовал Христа как Спасителя мира и проявил такую возвышенную любовь ко Господу, что удивлены были все.

Некогда Вы видели, как одна негритянка, на шее которой было бесценное бриллиантовое ожерелье, отдала его каким-то европейцам, как обычную побрякушку. Воистину, так же поступают многие христиане: украшаясь сокровищами веры, они не знают им цены. По лености и по привычке они стали смотреть на православную веру, как на обычные побрякушки. Поэтому Господь многократно повторял Своим наследникам заповедь: бдите и молитеся, да не внидете в напасть [332]. А есть ли напасть более тяжкая, чем леность христиан, когда они перестают заботиться о своей чудесной вере, о цели, к которой она ведет, о жизни, которую она обещает, о пути, который она указывает, о Царстве Небесном, которое она исповедует? Чтобы пробудить их от лености, должен прийти новый христианин. А новый христианин, если, конечно, он не крестился ради венчания или выгоды, становится обличением и ободрением ленивым душам.

Новым христианином может стать каждый христианин, если он начнет искать, если начнет дорожить бесценным сокровищем своей веры, если освободится от тупой привычки и от бесчувствия. Бдительное хранение сокровища, обновление веры, восхищение, преображение и воскресение — вот спасительные евангельские заповеди.

Но самое главное — хранить сокровище своей веры от расхитителей, среди которых мы в своем неведении и окаменении — первые.

Не жалуйся на Господа. “За что Он бьет нас?” — спрашиваешь ты. За что бьет болезнями, войнами, пожарами и бедствиями? А разве люди Его не бьют хулой и грехами? Наказуя нас, Он показывает нам нас самих и являет к нам Свою милость. Он хочет пробудить нас, обратить и спасти наказанием, если мы по-доброму не понимаем. Поэтому сказано в Писании: Вси путие Господни милость и истина [333]. Дает ли нам Господь, отнимает ли, во всем Он являет нам Свою милость и истину. Не все люди это понимают: это видят взыскующие завета Его и свидения Его [334]. Им дано видеть и знать среди мрака слепоты и неведения, дано видеть, ибо они взыскуют завета и свидения Его, то есть Божественную истину и дисциплину духа.

Божественная истина открывает нам цель нашего бытия, а дисциплина духа указывает путь к этой цели.

Ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину, — учит нас апостол (2 Кор. 13, 8), апостол, который долго противился истине и был ее гонителем.

Как только померкнет свет истины в глазах, теряется из вида и путь. Как только кто-то оставляет истину, ослабляет и дисциплину. По бездорожью и распутице скитаются сейчас многие люди, целые народы, скитаются только потому, что не хотят познать истину. А без истины, как без света, неизвестна цель и не виден путь.

Возвращение к истине и к дисциплине духа — вот насущная необходимость нашего поколения, нашего времени. Без них гибель неизбежна.

Истина понуждает к дисциплине. Поэтому многие люди не заботятся о познании истины. Они предпочитают ложь, ибо ложь освобождает от всякой дисциплины.

Иначе истина называется Православием, а дисциплина духа — благочестием.

Задумайся глубоко над этими двумя словами, и тебе откроются многие тайны нашего времени, нашей смуты, наших страданий и заблуждений.

Мир тебе и свет от Господа.

С негодованием и гневом призываете: выбросить веру из школы! Пусть молодежь вволю слушает о кровавом Нероне, о людоеде Калигуле, только бы не упоминалось спасительное имя Христа!

Но рассудим спокойно: чем так согрешила христианская вера, что Вы хотите забросать ее камнями? Когда евреи схватились за камни, чтобы побить Христа, Он спросил их: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня? (Ин. 10, 32). И православная вера может справедливо спросить Вас: за которое из добрых дел хотите побить меня?

Может быть, за то, что научила Ваших предков-язычников верить в единого Бога, вместо вымышленного идола Перуна и его идольской семьи?

Или за то, что из орды Ваших некрещеных прадедов создала благородный и культурный народ?

Или за то, что сотворила для Вас духовного великана Савву Неманича, отца Вашего народа, и за ним целую плеяду святых, украшение народа?

Или за то, что служила, как раба Божия, первому царству Вашему и напитала его духом и красотой святительства и геройства?

Или за то, что воспламенила сердца косовских мучеников любовью, что сильнее смерти, к свободе и кресту?

Или за то, что была лучом света народу в пятивековой тьме рабства?

Или за то, что препоясала силой и самоотверженностью Карагеоргия, Милоша и сыновей Герцеговины и Черногории?

Или за то, что слепому Вишничу даровала пророческое зрение, а славному Негошу пламенный язык?

Или за то, что исполнила грудь святосаввского народа силой, уста — песней, а руки — трудолюбием?

Или за то, что слезами омыла и с молитвами окадила все могилы мучеников — на Каймакчалане, в Шабце, в Белграде и каждый уголок нашего народного жертвенника?

Или за то, что была верна народу, а теперь алтари ее разрушены, храмы осквернены, а священники побиты?

Или за то, что не примирилась с бездушными теориями и разрушением нравственности народа и со смертью, ибо это вера живота и воскресения?

За какое из этих дел Вы хотите отнять ее у молодежи? За какое из них хотите без суда и следствия осудить и побить ее камнями, лишив защиты?