Литмир - Электронная Библиотека
A
A

3

Неугомонными светлячками на небе переливались звезды.

«А вот полечу!» — ворочалась мысль в голове. Братья-сестры спокойно дрыхли, и лишь Марушины глаза настойчиво буравили звездное небо. Потом наползло серебряное веретено, скрывшее самые яркие звезды. Хотелось воспарить к нему прямо сейчас и обнаружить за буграми облаков сказочные просторы и многоголосый хор чудных птиц, славящих Марушу за ее подвиг.

Далеко распростерлось облако, даже орлу не взлететь над ним. Жгучее желание обернулось не менее жгучей тоской.

«Это несправедливо! — мысленно восклицала Маруша. — Дать право на подвиг, а потом взять и отобрать. Только б они никого не нашли. Тогда, быть может, снова разрешат лететь мне. О, Великий Птичий Бог, вразуми их и позволь мне отправиться в Вирию, чтобы птенец из серебра проснулся.»

Облако спокойно уплыло, открыв чуть сместившиеся звезды. Боги не ответили Маруше. Лишь ветер посвистывал вдали, словно воздух рассекали чьи-то могучие крылья. Словно Великий Гоготун снова летел на свою славную битву с ужасными красноглазыми птицами, чьи перья окаменели за время тысячелетнего заточения в темных пещерах. Страшное землетрясение разодрало ткани земли и выпустило поганых уродцев на свободу. Тысячи птиц были пожраны ими за первые часы под лучами бесстрастного солнца. И сотни тысяч были повержены наземь кровавыми клочьями, когда огромной стаей пытались остановить пришельцев. А потом землю накрыла ночь. И оставшиеся птицы дрожали от ужаса, выглядывая из ложбинок и пещер на темные остроклювые силуэты, венчавшие холмы и горы под холодным светом луны. Орлы были растоптаны. Остатки некогда могущественных кланов коршунов и ястребов торопливо удирали, падая в глубины нескончаемого океана. Надежды угасли. И новый день не обещал ничего, кроме тысяч и миллионов кровавых жертв. О чем думал в ту ночь Великий Гусь? Что он сказал тонконогой цапле, единственной, без боязни вылетевшей встречать зарю. Что ответила она? О чем знала эта пара, взмывая в небеса? Они обрушились на полчища незваных гостей, перемешали их, сумели стравить друг с другом и опрокинуть в ущелье, которое внезапно взорвавшийся вулкан в считанные секунды затопил багровой лавой. Никто из оставшихся на земле не рискнул примкнуть к ним. А цапля и гусь, окинув взглядом притихший мир, на землю уже не вернулись. Что видишь, когда отрываешься от мира? Что чувствуешь, когда становишься богом?

А сегодня никто не звал на битву. Просто требовалось долететь до Вирии. Просто… Слово-то какое, будто до Заоблачной Страны лишь взмах крыла. Взмах, который запретили. Кто разрешил Великому Гусю совершить свой подвиг?

Сквозь переплетения прутьев пробился первый лучик, кольнувший в глаз. Маруша встрепенулась, выкарабкалась из теплой массы родственников, пуховым одеяльцем устилавшей гнездо. Когти чуть слышно царапнули бортик гнезда. Первая заря явилась миру, протянув по лазури небес свою алую полосу. Над дальними крышами пламенел осколок солнца. Где-то там между жизнью и смертью барахтался птенец с серебряными перьями. Умиротворенная тишина. Все еще спали. Все спокойно спали. И так же спокойно все будут спать и на четвертую зарю.

У кого спрашивал Великий Гусь позволение стать богом?

Крылья расправились. Взмах вознес Марушу над гнездом. Ветер направил вперед. Путь показался странно знакомым. Кого спросила тонконогая цапля, верной ли дорогой она отправилась в Вечность?

Никто не провожал Марушу. Лишь призрачные картинки, которые угодливо складывает сознание, когда над душами властвуют неисполнимые мечты. В них ворон махнул крылом. В них мама долго смотрела вслед тоскливым взглядом, словно ее дочь никогда уж не вернется из дальних странствий. Маруша не оборачивалась, чтобы не разрушать иллюзий, без которых становилось тоскливо, если бы не путь. Старый ворон сказал правду. Марушу вело неизъяснимое чувство, она знала, какой ветер сейчас подвернется под ее крыло, за каким холмом будет дерево, на котором можно чуть передохнуть, когда и куда именно свернуть, чтобы острие клюва было направлено в невидимую, но живую точку.

Солнце поднималось все выше, а перед Марушей раскрылась зеленая арка, образованная сцепившимися друг с другом ветками. Деревья росли настолько густо, что солнце лишь изредка пробивалось в этот сумеречный тоннель, раскрашивая покачивающуюся листву и морщинистую кору деревьев яркими бликами. Иногда в просветы деревьев проглядывали этажи человеческих строений. Солнечные зайчики норовили нырнуть в темную глубину за окнами. На одном из балконов стоял круглощекий мальчуган и с самым серьезным видом выдувал мыльные пузыри. Блестящие шары уносились ввысь и беззвучно рассыпались мелкими брызгами, коснувшись зеленого потолка. Два из них тут же последовали за Марушей, словно просились в Заоблачную Страну. Но Маруша все равно бы не взяла с собой никого. По этой дороге, считала гордая птичка, могла лететь только она сама.

Однако мыльные пузыри не отставали. Они весело скалились. Они добродушно улыбались, как могут улыбаться только мыльные пузыри. Они кружились, чуть не касаясь друг друга блестящими боками. Они подмигивали и торжествовали.

— Ну, чего надо? — недружелюбно поинтересовалась Маруша.

— Мы с тобой, мы с тобой, — в один голос залепетали младенческими голосочками радужные шары.

— А куда это со мной? — хитро прищурилась Маруша.

— В дальние страны! — возликовали пузыри. — Ты ведь летишь в дальние страны?

— Угадали, — вздохнула Маруша. — Возьму с собой, если подскажете дорогу.

— Давай, давай, — воодушевились шары. — Я изучил птичьи маршруты по специальной карте, вот, — поспешно похвастался первый. — А я так даже по двум картам, — тут же добавил второй.

И они, как маленькие луны, закрутились вокруг Маруши.

— Какой из путей ведет в Вирию? — спросила Маруша.

— Через край мира, — тревожно сказал первый. — А если не успеешь, то потом через поле без края, — испуганно добавил второй. — Ты туда не суйся, завопили они вместе. — Не будет тебе ни пуха, ни пера.

— Это как?

— Да вот так, — хмыкнули пузыри. — Полысеешь безвременно. А видела ли ты хоть одну лысую птицу?

И первый пузырь чуть не лопнул от смеха.

— Мне в другую сторону, — тут же высказался второй, отодвигаясь от своего братца. — Если еще спросить хочешь, то давай. А то чего время терять понапрасну.

— Ты сказал, если успеешь, — напомнила Маруша. — Что будет, если я успею и долечу до Вирии к следующей заре.

— О-о-о-о! — уважительно протянул пузырь, — а я знаю, знаю, — заголосил первый. — Если ты достигнешь Заоблачной Страны за одну ночь, то птицы воцарятся над миром, — перебил его второй. — Они будут вить гнезда во всех уголках Земли, — подтвердил первый. — Никто никогда не посмеет убить птицу, ибо оступившегося покарает птичий бог, — пообещал второй. — Разверзнется земля под ногами убийцы и будет он вечно гореть в огненной лаве, — предостерег первый. — Пропадут с лица Земли отравленные реки и дымные заводы, торжественно возвестил второй. — Леса разрастутся неимоверно, и отступят перед ними даже города, которые рухнут под напором джунглей и тайги, а их обломки послужат вместилищем птичьих поселений, — первый тут же подхватил тон братца.

— Здорово! — просияла Маруша. — Тогда мы перестанем бояться и заживем счастливо. Ночь Звездопада — самая счастливая ночь! А что вы можете сказать про третью ночь? Меня уж сильно ею застращали.

Пузыри задрожали.

— Там Тот, Кто Сидит На Качелях, — простонал первый. — Он похож на Мертвую Луну, — содрогнулся второй. — Вряд ли он пропустит тебя в последнюю ночь, засомневался первый. — Весь мир — его владения, — попробовал пояснить второй. — Нет ни живых, ни мертвых, лишь ты, да он, — продолжил первый. — И сила за ним, — прошептал второй пузырь и лопнул от страха.

Первый тревожно заметался.

— Погоди, — взмолилась Маруша. — Я же еще ничего не знаю про вторую ночь. Что будет, если…

Но неожиданная ветка коварно пересекла путь оставшегося пузыря, и он тут же разделил судьбу своего братца.

3
{"b":"52702","o":1}