Констанца вздохнула.

— Может быть, это потому, что, когда дружба заканчивается вот так вот, внезапно, раз — и все, можно не бояться, что однажды отношения испортятся.

Джессика моргнула, и одна слезинка все-таки сползла по ее щеке.

Констанца протянула руку и изящным пальчиком осторожно смахнула ее.

— Брось, Джесси! Хватит уже грустить. — Она засмеялась. — Я приеду в Биксби, когда позволит расписание съемок. Надо же будет повидать предков, сама понимаешь.

— Да, конечно. Извини.

— И незачем извиняться. — Констанца с улыбкой оглядела полный разгром в комнате. — Теперь, когда все, что надо, уложено, мы вполне можем немножко отвлечься, чтобы я запомнила тебя веселой.

Джессика кивнула, позволив настроению Констанцы одолеть печаль, преследовавшую ее всю неделю. Десс ведь постоянно повторяла, что ее план должен сработать, что они, возможно, сумеют спасти всех жителей Биксби или почти всех. И после двадцати пяти часов полуночи синее время войдет в прежнее русло.

И может быть, если темняки встретят отпор в этот раз, когда наступит следующая ночь Хэллоуина, они побоятся приходить в город…

Джессика решила, что, по крайней мере, сегодня она может позволить себе развлекаться и ни о чем не думать.

— Ладно, раз ты так хочешь — буду веселиться, — сказала она, заставляя себя улыбнуться.

— Вот это характер! — сказала Констанца. — Да и в конце концов, мы всегда можем поболтать по телефону. Это ведь не конец света.

— Похоже, Хэллоуин может не состояться, — сказал Дон Дэй с другого конца дивана.

Джессика подняла голову от книги, которую пыталась читать (безуспешно). Папа, как всегда, смотрел канал погоды. Мужчина в галстуке-бабочке показывал на изображение клубящихся белых масс над Мексиканским заливом и равнинами Техаса.

Огромные массы туч двигались прямиком на Оклахому.

— Это что, дождь? — спросила Джессика. — Сегодня вечером?

— Там на них налетел ураган, но сейчас это уже всего лишь тропический циклон, — сказал отец тоном диктора, говорящего о погоде. Он наклонился вперед и всмотрелся в черное окно. — К тому времени как он доберется сюда, это будет уже простая гроза.

— Всего лишь гроза… — Джессика в ужасе уставилась на экран, где снова и снова повторялась картинка, передаваемая со спутника; каждый раз движение гигантских масс воздуха останавливалось у границы штата Оклахома, — Ох… и когда она до нас дойдет?

— Вечером. Может пойти сильный дождь. — Отец с некоторым удивлением посмотрел на Джессику. — Надеюсь, ты не собиралась ходить с малышами от двери к двери с праздничными шутками, выпрашивать угощение? «Кошелек или жизнь», а?

— Ох… нет, конечно. — Джессика драматически закатила глаза к потолку. — Я, наверное, всю ночь буду тригонометрией заниматься. Но гроза — это всегда немножко страшно, а уж на Хэллоуин…

А уж в полночь, а уж когда нужно уберечь от сырости двести фунтов фейерверков, чтобы отразить вторжение чудовищ… Вот ведь досада: они готовились две недели, только об этом и думали, но никому не пришло в голову, что помешать планам может обычный ночной дождь.

— Па, — спросила Джессика минуту спустя, стараясь не показать, насколько ее интересует ответ, — а что там говорили про шторм, когда он до нас доберется? К какому примерно часу?

Отец пожал плечами.

— Это очень трудно рассчитать, ураганный ветер может в любую минуту изменить направление, да и циклон невесть когда и как покажет себя. Может, до самого утра ничего не случится. А может, главный удар стихии достанется нам часов в девять-десять.

— Ну и пусть! — заявила Бет от двери. — А я все равно пойду с остальными играть в «кошелек или жизнь», пусть хоть градины с мяч для гольфа размером с неба посыплются! Или даже мячи для гольфа…

Джесси посмотрела на младшую сестру и с трудом удержалась от смеха. На плечах Бет топорщилось сооружение из восьми вешалок для одежды, обтянутых черной бумагой. Вешалки торчали во все стороны, раскачивались при каждом движении девочки и стучали друг о друга. Физиономия Бет была основательно вымазана черным, и на этом фоне выделялись белки глаз и накладные пластмассовые клыки.

— Кем это ты вырядилась?

— Я — тарантул, дурочка! — Бет шагнула в сторону дивана, растопырив руки, будто решила напасть на отца.

Тот невнятно вскрикнул, получив по голове одной из вешалок, но не отвел глаз от экрана, все еще следя за сообщениями метеорологического канала.

— Это я-то, по-твоему, дурочка? На себя посмотри, подойди к зеркалу! — Тут Джессика нахмурилась. — А с чего ты вдруг решила стать тарантулом?

— Это Касси придумала. Мы обе будем тарантулами. Ее идея.

По спине Джессики пробежал холодок.

— А она что, придет к нам сегодня вечером?

— А что? Тебе не нравится Касси? — невинно улыбаясь, поинтересовалась Бет.

— Ну что ты, она замечательная девочка. — Джессика уткнулась в книгу.

После того вечера спагетти Касси уже несколько раз бывала у них. Пока что девочки вели себя хорошо, но сегодня вечером у Джессики возникло предчувствие, что обе они намерены явиться к ней ровно в половине двенадцатого, как раз когда она собиралась улизнуть из дома.

С другой стороны, хорошо, что Касси будет здесь, а не дома, в Дженксе. Когда наступит полночь, разрыв начнет увеличиваться, разрастаясь вдоль тридцать шестой параллели. Оставалось надеяться, что он не разойдется в ширину настолько, чтобы поглотить все дома в северной части Биксби. Но даже если и так, возможно, темняки сюда не доберутся.

Джессика твердила себе это всю неделю.

— Ну, сегодня мы тебя не побеспокоим, не бойся. — Бет крутанула бедрами, заехав «ногой тарантула» сестре по голове. — На этот раз я гощу у нее.

— Что? В Дженксе?!

Бет удивленно посмотрела на Джессику, и даже отец оторвался от созерцания телевизионного экрана.

— Гм, ну да. Касси там вроде как живет.

— И когда ты вернешься домой?

— Джесси, ты как-то странно себя ведешь. Пап, скажи ей, что она сегодня странная!

— Джессика? — вопросительно произнес отец.

— Ну, просто… играть в «кошелек или жизнь» в совершенно незнакомом пригороде… как-то это…

Оба они довольно долго смотрели на нее в полном недоумении, потом лицо Бет медленно расплылось в улыбке.

А отец снова отвернулся к телевизору, экран которого заполняли картины урагана, бушующего над Техасом.

— Успокойся, Джессика, — сказал он. — Сегодня же Хэллоуин. Бабушка Касси обещала, что в одиннадцать девочки будут уже в постелях и она проследит, чтобы они не переели сладкого.

Последние слова напомнили ему об открытой коробке сладких кукурузных хлопьев, стоявшей на кофейном столике, и он, протянув руку, захватил полную горсть.

— Мама говорит, что тебе нельзя хлопья, — напомнила ему Бет.

— Мамы нет дома, — ответствовал отец.

— Но это же опасно! — воскликнула Джессика.

— Что? — спросил отец. — Сладкая кукуруза?

— Нет. Отправляться ночью за город. Тем более что гроза надвигается и… и вообще.

Бет все так же улыбалась.

— Ты не хочешь, чтобы я сегодня вечером поехала в Дженкс, да?

Джессика сделала вид, что ничего не слышала, и снова уставилась в книгу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кусать губы. Ее маленькая сестренка собралась прямо в пасть темнякам, а она, Джессика, ничего не могла придумать, чтобы остановить ее. Бет чуть не лопалась от самодовольства — похоже, на этот раз она запросто выдаст отцу все, что ей известно, вздумай старшая сестра ей помешать.

И тогда папа снова запрет Джессику дома, а этого допускать было нельзя. Только не сегодня.

— Па, ну поехали! — сказала Бет. — Погода никуда не денется до твоего возвращения.

— Погода меняется постоянно, умница ты моя, — сказал отец.

Он взял с кофейного столика ключи от машины, заодно прихватив горсть сладкой кукурузы, и встал с дивана.

Джессика обнаружила, что завидует Рексу: хорошо бы сейчас выскользнуть на улицу и оборвать провода зажигания в машине отца. Но, к сожалению, она даже не знала, как эти самые провода выглядят, и вообще не была уверена, что сумеет открыть капот.