За озерцом местность постепенно повышалась, и сухая торная тропа, проходящая среди живописного смешанного леса, прослеживалась вплоть до верховьев Макикты. Отсюда на протяжении нескольких километров тянется труднопроходимый заболоченный отрезок пути.

К двум часам дня мы подошли к обрывистому берегу таежной речки Макикты. Отдохнув здесь, мы отправились дальше. Заболоченный участок кончился, тропа шла по сухому склону долины, поросшему высоким, стройным лесом. Иногда она спускалась в долинку какого-нибудь ручья, который мы без труда перебредали, и вновь поднималась на сухую возвышенность. Только перед Чамбой, к которой мы подходили уже в густых сумерках, нам пришлось около километра брести по глубокому топкому болоту. Напрягая последние силы и усердно работая ногами, утопавшими в вязкой болотной жиже, мы наконец выбрались на сухую кромку берега Чамбы, поросшую крупными лиственницами.

Из-за деревьев выплыла большая серебристая луна, и окутанная легкой туманной дымкой тихая Чамба показалась нам феерически прекрасной.

Закипела работа по устройству лагеря. Быстро были установлены палатки, запылал огромный костер, и два закоптелых котелка повисли над его пламенем.

Я вытащил из рюкзака смену сухой одежды, сбросил с себя пропитанное соленым потом одеяние и с наслаждением выкупался в теплой чамбинской воде, так непохожей на ледяную воду Хушмы, после чего с удовольствием уселся около весело пылавшего костра, повесив для просушки свои многострадальные одежки.

Утро наступило ясное, тихое и прохладное. Солнце весело освещало сверкающую поверхность реки. Мы позавтракали и отправились дальше.

Тропа Кулика, ведущая из Ванавары на заимку, на полпути делает маленький фокус, который озадачивает путников, впервые направляющихся по ней. Дойдя до левого берега Чамбы, торная тропа вдруг исчезает. Напрасно перебредший реку путник ищет ее продолжение на противоположной стороне — тропа исчезла! Дело в том, что, дойдя до Чамбы, надо идти около 5 километров вверх по ее левому берегу до небольшой каменистой шиверы. Здесь и находится брод. В полусотне метров от этой шиверы на правой стороне тропа вновь продолжается. Пятикилометровый участок берега между разорванными концами тропы заливается во время паводков, вода смывает следы, и неопытный путник напрасно блуждает вокруг, оглашая окрестности жалобными воплями.

У правобережного продолжения тропы на самом берегу стоит огромная разлапистая лиственница, выжженная внизу и испещренная многочисленными надписями.

Перебредя Чамбу, мы пошли вдоль ее левого берега и через час были у левобережного конца куликовской тропы. Несколько лет назад здесь бушевал таежный пожар, погубивший много деревьев, которые стоят сейчас мрачными обгорелыми столбами. Внизу буйным ковром разросся иван-чай, или кипрей, — один из замечательных даров таежной природы. Растет он на местах недавних таежных пожаров, покрывая гари сплошным ковром. Его сладкие корни употребляются в пищу в сыром и вареном виде, заменяя капусту. Высушенные листья, заваренные кипятком, дают крепкий напиток, похожий на чай, откуда и народное название растения. Из молодых листьев делают вкусный витаминный салат. К сожалению, о замечательных свойствах этого растения мало кто знает.

День был жаркий, и тучи оводов с надрывным жужжанием кружились над нами, надоедно покусывая то там, то здесь. Особенно доставалось нашим бедным ушам.

Остановившись на берегу Чамбы, мы выбрали, каждый по своему вкусу, подходящие площадки для жилья. Леня соорудил себе, как всегда, нечто вроде открытого павильона, я установил свою палаточку, а Виктор и Юра долго возились и пререкались, не зная, устанавливать или просто растянуть как тент свою туристскую палатку. Она у них, несмотря на многочисленные застежки, почему-то всегда заполнена комарами.

Потом взялись за работу. Виктор расчищал площадку, я скребком снимал почвенный слой, а Леня с Юрой подсушивали сырой материал пробы на костре. Работа продвигалась медленно, особенно подсушка пробы. Взята она была с площади 25 квадратных метров, и общий вес ее составил почти 230 килограммов. Всю эту массу надо было как следует просушить и просеять сквозь сита, которые мы несли с собой.

Эта работа заняла у нас почти полных два дня. После просушки и просеивания количество материала уменьшилось до 40 килограммов, которые мы разместили в четырех мешочках. Каждый взял себе в рюкзак дополнительный груз.

Рано утром мы отправились дальше. Вес наших рюкзаков значительно увеличился, однако и дорога стала гораздо лучше. Тропа большей частью шла по сухим возвышенным участкам, среди прекрасного соснового бора. Только изредка попадались заболоченные низины.

На подходе к Ванаваре нас нагнала большая темная туча. Пошел дождь. Усердно поливаемые им, мы долго месили грязь по раскисшим улицам поселка, пока, наконец, не добрались до окраины, где была база экспедиции. Когда мы, мокрые и иззябшие, подошли к домику, в полуоткрытую дверь выглянула физиономия Елисеева, который приветствовал нас радостными возгласами. Он сейчас же затопил железную печку и отправился в магазин за продуктами.

В Ванаваре нам пришлось задержаться на целых девять дней. За это время мы успели принести несколько проб с устья Чамбы, Арлакана и других мест, находившихся на расстоянии 25–30 километров от Ванавары. Было также отобрано несколько проб вблизи Ванавары. Принесенные пробы тут же обрабатывались на площадке около нашего домика. Над костром в железных противнях сушилась почва, рядом просеивался через сита подсушенный материал. Кладовка была завалена мешочками с подготовленными пробами, которые ожидали отправки на обогатительную установку. Елисеев ворчал. Он был очень недоволен, что вертолетом придется отправлять какой-то «мусор» да еще платить за это деньги.

А между тем в Ванавару прибывали все новые и новые участники экспедиции, которые должны были заменить уезжавших. В первой декаде августа прилетела целая группа старых работников КСЭ в сопровождении новичков. Все они выглядели очень удрученно. В Красноярске трагически погиб один из их спутников, А. С. Тульский, научный сотрудник Института неорганической химии Сибирского отделения Академии наук. Летом 1960 года он возглавлял работу радиохимического отряда КСЭ-2. Прекрасный спортсмен, он по дороге в Ванавару вместе с остальными отправился познакомиться с Красноярскими Столбами. Во время подъема на один из них он поскользнулся, сорвался и разбился насмерть, ударившись головой о камни.

Через день вновь прибывшие отправились на заимку. Уходили они молча, какие-то притихшие, сосредоточенные. Видно было, что их глубоко потрясла трагическая гибель товарища.

Вскоре после их ухода из Москвы прилетели П. Н. Палей и корреспондент «Комсомольской правды» Я. А. Марголин. После 1928 года это был первый случай приезда сюда представителя печати.

Марголин приехал с заданием установить, как подвигается разрешение проблемы Тунгусского метеорита, познакомиться с обстановкой и людьми, которые занимаются решением этой сложной проблемы. У него было очень мало времени, и он торопился попасть на заимку. Не терпелось попасть туда и Палею, который был уверен, что на этот раз ему удастся осуществить свою мечту — обнаружить в донных отложениях озер слой 1908 года, не найденный в пробах прошлых лет. Оба рассчитывали попасть на заимку по воздуху и были очень огорчены, узнав, что вертолет находится в ремонте. Выручил их Володя Цветков, бывший механик, а ныне заведующий Ванаварской базой геологической экспедиции. Володя — энтузиаст. С утра до вечера он возится с милыми его сердцу механизмами. В аэропорту он достал отработавшие свое время мотор и винт от самолета ЯК-12, которые укрепил в лодке. Получился глиссер, развивающий скорость до 80 километров в час, запросто перескакивающий через косы и отмели. На этом самодельном глиссере он довез их до Чамбы, откуда они пешком пошли на заимку по куликовской тропе.