«Нерв Марша» стал хорошо известной книгой среди учебников по физиологии крыс. Анатомы впустую искали аналогичный нерв у человека; очевидно, у людей он отсутствовал. Его удалось обнаружить лишь у одного вида — слепой кротовидной крсы, — проживавшей в центральной Африке. Но это уже не имело значения, потому что Марш к тому моменту давно был обладателем престижной награды, а все университеты мечтали заполучить лауреата. И, конечно же, среди широкой общественности детали работы Марша были совершенно не известны.

Третья жертва, Марта Хоффман, работала ветеринарной сестрой в Университете Колорадо. Мэтт знал, что так принято аккуратно называть людей, которые помогают ученым экспериментировать на животных. Хоффман пыталась поддерживать в подопытных зверях жизнь между процедурами.

Джона Гэллахера, аспиранта отделения психологии в Университете Хьюстона, разыскать в интернете было сложнее, но Мэтт все равно нашел упоминание о нем на странице исследователя, которому Гэллахер ассистировал. Ученый проводил исследования мозга, спонсируемые Национальным институтом психиатрии. На странице приводился список недавно опубликованных отчетов об экспериментах. Названия убедили Мэтта в том, что связующим звеном между всеми четырьмя убийствами были именно опыты на животных. «Новая экспериментальная модель приобретенной беспомощности», «Параллели в поведении при увеличенной дозе кортизола у хронически изолированных крыс и нигерийских детей-сирот». Библиография состояла из девяти исследований.

Мэтт открыл почту и увидел в папке «Входящие» 128 новых писем. Он пробежал взглядом по темам и открыл только те, что казались ему интересными или личными. Большинство представляли собой почтовые рассылки. Мэтт не сомневался в том, что следователи либо не заметили очевидную связь между четырьмя убийствами, либо сознательно ее проигнорировали. Он рассматривал оба варианта.

Примерно за три года до первого убийства Стив припарковался возле своего районного минимаркета. Там он купил упаковку пива из шести банок, два пакета жареного арахиса и пять лотерейных билетов. Два дня спустя он выиграл $36 миллионов.

Он веселился почти три месяца, дважды обогнув земной шар в процессе. При этом он точно знал, на что потратит большую часть денег, еще в тот день, когда получил их. Половину средств он разделил между двумя приютами для животных и небольшой радикальной зоозащитной организацией. Оставшуюся половину он складировал по всей стране про запас.

Стив начал в Бостоне. Он арендовал склад и заплатил за три года вперед. Он объяснил менеджеру, что его не будет в стране и что он оставит ключ кузену, который, возможно, будет пользоваться складом время от времени. Все шло по плану.

Стив купил тяжелый стальной сейф и закрепил его на бетонном полу склада. Он положил в сейф $10.000, купюрами по 20 долларов. Часть склада он заполнил мебелью, купленной у Армии спасения. Он завесил гардероб одеждой, которую купил тогда же. Он приобрел полный набор инструментов, один из этих вертящихся монстров, и тоже разместил его на складе. После поездки Стива в строительный магазин склад стал выглядеть как скобяная лавка. На дверь он повесил большой амбарный замок.

Стив повторил эти процедуры в тридцати других точках по всей стране. Это заняло у него почти год. Потом он вернулся домой. Он купил большой дом на побережье Орегона, выходивший окнами на скалы базальтовой породы, деловито омываемые волнами. На верхушках скал отдыхали, жили и вили гнезда тысячи морских птиц. Стив обожал смотреть на животных, которым не угрожали люди.

Он оплачивал услуги фирмы, которая содержала его газоны и насаждения в порядке. Он так часто уезжал, что никто не интересовался, чем он занимается. Друзья, которые знали его еще до того, как он стал миллионером, рано или поздно поняли, что теперь у него появились новые друзья по всему миру и что ему очень нравится путешествовать. Через несколько месяцев связь со многими из них утратилась; Стив слишком часто использовал «других друзей» как оправдание, чтобы кто-то мог помнить о нем долго. Он появлялся и исчезал, когда хотел; никто этого не замечал. Он был одинок.

Ким Такайуми выросла в зажиточном пригороде Сиэттла. Всю свою жизнь она интересовалась биологией. Когда она была маленькой, она часто ловила насекомых и держала их в банках, чтобы наблюдать за ними. В школе она хорошо успевала по научным дисциплинам и математике. Она даже ходила на факультатив по биологии. Ее любимым предметом была сравнительная анатомия. На таких уроках дети препарировали раков, лягушек, крыс и эмбрион свиньи. Поначалу Ким ощущала тошноту и выражала свою обеспокоенность судьбой животных. Ее учитель терпеливо объяснил ей, что наука принимает жертву животных и только те, кто достаточно силен, чтобы смириться с этим фактом, могут надеяться на свое развитие или превосходство в исследованиях. День-другой ей говорили, до чего же она умна и как печально, но необходимо приносить животных в жертву науке, и Ким с легкостью оставила в прошлом рвотные спазмы, что позволило ей узнать очень много нового об анатомии раков, лягушек, крыс и эмбрионов свиней.

В колледже, после первого же семестра Ким решила учиться на биолога и продолжила резать самых разных животных. Ее последний год обучения был посвящен хирургии мозга живых крыс. Интригу задачам добавляло то, что при этом она могла проводить собственные исследования.

Она закончила медицинскую школу, участвуя в программе сравнительной неврологии и была принята ассистентом в престижную лабораторию, изучавшую зрительную зону головного мозга у обезьян. Работа Ким заключалась в том, чтобы тренировать обезьян и следить за определенными геометрическими объектами, которые появлялись и двигались по экрану компьютера в различных направлениях.

После того, как обезьяны проходили этот курс, Ким позволяли ассистировать в операциях по удалению тех или иных частей мозга животных. Когда обезьяны приходили в себя после хирургических вмешательств, их проверяли на способность так же хорошо следить за движущимися объектами на экране, до операций, и фиксировали ошибки, если они их совершали. Через месяц обезьянам подключали к мозгам множество электродов (Ким позволяли ассистировать и при этих процедурах тоже) и снова подвергали тестам. Спустя еще один месяц обезьян убивали, а их мозги разрезали. Года в лаборатории хватило Ким, чтобы поучаствовать во множестве самых разных опытов. Она надеялась, что ее имя будет упомянуто на титульных страницах лабораторных бумаг. Но однажды она получила по почте видео. В поле «адресат» значилось: «Ким Такайуми, виверу».

Роб медленно выкарабкивался из сна. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Дыхание кошки было теплым и частым. Он чувствовал исходившее от нее тепло верхней губой и носом. Роб приоткрыл глаз и сказал:

— Доброе утро, Смитти.

Кошка замурлыкала.

В тот самый момент, когда Роб выбрался из постели и последовал за кошкой на кухню, зазвонил телефон. Это был капитан О’Молли.

— Роб, мы получили семнадцать звонков за последний час. Люди сообщили о том, что им по почте пришла пленка.

— Семнадцать! Боже. Все звонили из одного и того же района?

— Все с восточного побережья.

— Я скоро буду.

Роб быстро покормил Смитти, сунул в тостер две вафли и торопливо оделся. Он взялся за вафли, сев с карандашом и блокнотом перед автоответчиком, чтобы проверить сообщения.

Три звонка. Один — от Брауна из Сан-Франциско. Он сообщал, что с тех пор, как Роб улетел, ничего нового не произошло. Второе сообщение оказалось пустым, а вот третье заставило Роба бешено строчить.

Щелк.

— Здравствуйте… хм, вы меня не знаете, но, э-э, я нашел ваше имя и номер в справочнике, э-э, я думаю, я могу располагать кое-какой информацией относительно этих убийств… Меня зовут Мэтт Дженкинс… Я следователь из «Спасите наших животных».