К резиденции Аппония они подъехали уже вечером. Небольшой городок, в котором она была расположена, находился в отдалении от Карфагена и радовал взгляд уютными улочками и обилием растительности. Здесь даже дышалось легко, совсем не так, как в мраморном Риме.

– Я провожу вас, – заискивающе улыбнулся Зирид.

– Спасибо, не надо! Достаточно с нас утренних приключений! – брезгливо ответил Луций и слез с повозки. Поднимаясь по дворцовой лестнице, он увидел часовых-преторианцев, внешне похожих на римлян. «Хоть здесь не эти местные обезьяны», – подумал он.

Резиденция была прекрасно отделана: по всему было видно, что пропретор не бедствовал. Навстречу генералу вышел раб, чтобы предложить гостям испить вина и умыться, но Луций грубо оттолкнул его в сторону.

– Где пропретор Аппоний?!

Раб удивленно пожал плечами и ткнул пальцем в сторону. Луций было кинулся туда, но остановился, увидев, как из коридора навстречу ему вышел человек. Он ступал мягко и неспешно, явно никуда не торопясь. Это был невысокий мужчина в возрасте с круглым лицом, узкими губами и небольшими залысинами, одетый в белую тогу с широкой пурпурной полосой.

– Добро пожаловать в Африку, генерал Луций, – осматривая своего посетителя, произнес Аппоний. – Вы не ранены?

Туника Луция была испачкана в крови и песке, волосы прилипли к потному лбу, глаза были налиты кровью, а желваки гневно дергались. Аппоний же был безмятежен, как вулкан Везувий, – ни единой эмоции.

«Спокойнее, Луций, спокойнее. Вспомни, чему тебя учил Марк», – подумал Луций и изобразил на лице натянутую улыбку.

– Нет, я не ранен. Это не моя кровь. Странные у вас традиции гостеприимства, пропретор, – протянул ему руку Луций.

Аппоний изменился в лице.

– Что произошло, генерал? Я не понимаю, – пожал он ответно протянутую ему руку. – На вас что, напали?!

– Конечно, нет. Что вы? Я просто приносил в жертву богам быка в честь своего прибытия в Карфаген и немного забрызгался его кровью! Пропретор Аппоний, а как вы сами думаете?! Конечно же, на меня напали – на полпути к вам! Это был отряд повстанцев, человек пятьдесят, если не больше! Ваши бездарные и трусливые солдаты разбежались, и, если бы не моя конница, подоспевшая ко мне на выручку во главе с Ромулом, мы бы сейчас с вами не разговаривали! – раздраженно, но сдержанно произнес Луций.

– Постойте, генерал Луций Корнелий. Вашу охрану и сопровождение должны были обеспечить ваши люди. Я предлагал им свои услуги и даже выделял преторианцев, но Ромул убедил меня в том, что его конница справится с этой задачей гораздо лучше. Я сожалею, конечно, о том, что не смог встретить вас лично, но я, и правда, был занят: ко мне приезжали трибуны и легат Африканского легиона, мы разрабатывали операцию по подавлению восстания. И поэтому я послал к вам Зирида с его охраной, чтобы вы не подумали обо мне плохо. А что, Ромул вас не встретил?

– Встретил, – недоуменно ответил Луций, выслушав объяснения Аппония, а в голове его понеслось: «Ерунда какая-то! Как так-то? Что это, Ромул? Почему?!».

– Я так понимаю, что, раз вы живы, все обошлось?

– Каким-то чудом. Право сказать, я и не думал, что все закончится так удачно.

– Значит, боги на вашей стороне – это хороший знак. Что же, будьте как дома, Луций, – замешательство гостя не осталось незамеченным Аппонием. – Я буду рад, если вы остановитесь у меня. Мой раб проводит вас в комнату для гостей. Вы можете пробыть здесь столько, сколько пожелаете. Вы – мой гость. Я прикажу, и вас проводят в термы и принесут вам чистую одежду, пока не прибудет ваш багаж с пристани. А после того, как вы отдохнете, я буду ждать вас к столу, за которым мы все тщательно обсудим и обдумаем. И, я надеюсь, уладим все наши разногласия.

– Благодарю, вы очень любезны, – Луций склонил голову. – Но со мной еще люди.

– Мой дом – ваш дом. Располагайтесь.

– Еще раз спасибо. Завтра лагерь будет готов, и мы переберемся туда.

– Ваше право. Надеюсь, я с вашей помощью наконец-то покончу с этой заразой. Слышал, вы мастер укрощать непокорных.

– Людям свойственно преувеличивать, но кое-чему жизнь меня действительно научила, – Луций посмотрел на пропретора холодным взглядом хищника, а в голове, словно червь внутри яблока, засела мысль: «Ромул, но как же так? Почему ты меня не встретил? Все могло закончиться очень печально, не появись ты вовремя! Но ведь появился… Ловил повстанцев на живца? Вряд ли... Это больше похоже на Понтия или Мартина, но Ромул?! Что же случилось такое, что он так нами рисковал? Вопрос, Луций, вопрос».

Яркий свет резал глаза, а в воздухе удушливой взвесью парил мелкий песок, скрипя на зубах и оседая в легких. «Местные, наверное, уже и не замечают этого. Закутают морды так, что глаза одни видны. Интересно, как они узнают друг друга?», – думал Луций, сидя верхом на коне. Из-под его шлема лился пот, от которого щипало лоб и щеки, а досадливый пыльный ветер не только не освежал лицо, но и неприятно шлифовал его острыми кварцевыми частицами. Генерал сжал поводья, лошадь встряхнула головой, уздечка, украшенная медными бляхами, зазвенела, блеснув на ярком солнце. Вот уже полгода прошло с их прибытия в Африку. Полгода – и ничего, никаких успехов. «Прав был Тиберий, когда сравнивал этого Такфарината с Гидрой. И точно: отрубаешь ему голову – на ее месте появляются еще две», – думал Луций. Внезапно его размышления прервали истошные крики, перемежавшиеся ударами молотка. Генерал обернулся на звуки и стал наблюдать за тем, как солдаты его легиона методично приколачивают к кресту женщину. Вскоре удары молота сменились свистом веревок, и крест вознесся к небу. Подавив очередных непокорных, Луций приказал распять всех пленных – почти тысячу человек. Повсюду вокруг него высились кресты, на которых висели мужчины, женщины, дети и старики. Вторую неделю солдаты распинали людей, и уже казалось, что обочина дороги в город Цезарею проходит через кладбище. Аппоний пытался остановить Луция, но генерал был непреклонен. Пленные были ему не нужны, а страх, который поселяли в повстанцах ужасные казни, – напротив, желателен. Слухи о его жестокости разлетались по Африке со скоростью быстрокрылой птицы. У многих жителей уже не было желания присоединяться к мятежу, как прежде. Генерал Черного легиона дал всем ясно понять, что ответ за каждого повстанца, кто поднял меч против римской власти, будет нести его семья.

Луций медленно ехал на коне вдоль дороги, не обращая внимания на крики, удары молота и проклятия. Вопреки обыкновению, его взгляд привлек изможденный мужчина: его ребра почти вылезли наружу, а покрытое черной запекшейся кровью тело было обожжено солнцем до пузырей и источало неприятный запах – видимо, он висел на кресте уже не первый день. Страдалец тяжело дышал и время от времени пытался что-то говорить слабым и хриплым голосом.

– Тпру, стой, – Луций осадил коня перед распятием и прислушался. Мужчина что-то бормотал на местном языке. – Мартин, позови Ромула! Я хочу знать, о чем он говорит. Мартин! – он повернулся к другу, но тот только отвел взгляд и расправил плечи. – Мартин, где Ромул?!

– Да пес его знает. С утра был здесь, потом куда-то делся! А что ты на меня так смотришь? Я ему нянька что ли?!

– Тогда найди мне хоть кого-нибудь, кто понимает язык этих животных! – поменялся в лице и задергал щекой Луций.

– Так точно, – недовольно ответил Мартин и, повернув коня, неспешно поехал куда-то в сторону. Минут через двадцать он вернулся с двумя легионерами, которые вели перед собой избитого пленника, грубо пихая его взашей.

– Ты знаешь латынь? – спросил Луций, глядя на него сверху вниз. Тот кивнул головой. – Что он бормочет? – показывая кивком головы на распятого поинтересовался генерал.

Пленник почесал затылок. Один глаз у него совсем заплыл, лицо было желто-фиолетовым от побоев, на одежде виднелась запекшаяся кровь. Он долго прислушивался, затем произнес: