У Луция голова горела и кружилась, словно от вина. «Убить ради власти? Пожертвовать тем, кто предан тебе и любит тебя? Ради нее, ради вечной славы? Ради бесстрашия и господства над всеми? Могу ли я взять на себя такое?», – думал Луций, а его рука уже сама тянулась к мечу. Медленно взяв клинок, юноша положил его к себе на колени и замер: «Но имею ли я право на власть? На такую власть? Ромул убил своего брата, и теперь бессмертный город назван в его честь. Цезарь разделался со своими друзьями, и теперь его имя носят императоры. Но ведь я не они! Я ведь всего лишь…».

– Да, ты всего лишь человек, Луций, но и они были людьми. Только они желали власти и добились ее, несмотря ни на что. И теперь их имена будут звучать вечно. А вот твое? Что будет с твоим именем? Решать только тебе, – произнес Марк, попадая точно в ход мыслей Луция. – Рим умирает, Луций. Его нужно спасать. Ты же сам видишь, что происходит. Ты сам испытал на своей шкуре нелепость и глупость нынешней власти, ее несправедливость к тем, кто был ей так предан. Народу нужен новый правитель и новый закон. Ты будешь для них новым богом!

Рем радостно вилял хвостом и лизал ногу своего хозяина, когда острое и холодное лезвие покинуло ножны. Пес только взвизгнул, дернулся и затих. Что-то липкое и вязкое очутилось на руках Луция. Не глядя на собаку, он медленно положил окровавленный меч на стол, повернулся и посмотрел на песочные часы, и в тот же момент последняя песчинка скатилась по гладкому боку стеклянной колбы и рухнула вниз к остальным. Голова закружилась, и Луций, сделав шаг назад, потерял сознание.

Сципион взял меч со стола, подошел к его телу и вытер об него оружие, после чего вложил клинок в ножны и произнес:

– А если бы он отказался?

– Тогда бы ты прикончил его и всех остальных. Но я шел к этому столько времени не для того, чтобы мой выбор пал на кого попало. Мальчик принесет нам победу. Его душа, словно глина: умелый гончар сможет слепить из нее шедевр, тогда как дилетант попросту испортит материал. Мой брат сегодня лишился хорошего куска добротной глины. Он не простой человек, не такой, как все остальные. Подобные ему рождаются редко. И я не сомневался в том, что он совершит это. Все начинается с мелочи, Абигор. Просто нужно дать человеку мечту, а мечта – страшное оружие в руках опытного воина. Он хочет помочь своему отцу и друзьям, но, как ты знаешь, благими намерениями устлана дорога в ад, – после этих слов Марк щелкнул пальцами, и тело Луция поднялось в воздух. Все следы крови пропали с его одежды, а еще через мгновение исчез и он сам.

Как Луций оказался на своей койке, так никто и не понял. Горнист поднял новобранцев с первыми петухами, и Луций, к удивлению Кассия и Публия, стоял на построении в ряду своих друзей и остальных призывников. Как его потом ни расспрашивали товарищи о том, что произошло у Марка, он твердил лишь одно: сенатор обещал сделать все возможное. Его путь обратно в лагерь, минуя ворота, остался загадкой для всех и, в первую очередь, для него самого. О недавних событиях он старался не думать, хотя и сознавал, что прежний Луций исчез, а на его место пришел кто-то другой. Кто именно, он пока и сам не знал. Но власть и решение идти до конца уже поселились в его душе и проросли на почве, обильно политой кровью беззащитной и преданной собаки, которую он лично вырастил и воспитал, а потом собственноручно прикончил. Единственное, о чем он по-настоящему тревожился, так это о том, что сказать брату Маркусу, когда тот спросит его о Реме.

Для каждого новобранца курс подготовки к военному делу – это настоящее испытание, проверка на силу характера и выносливость. Одни идут в ряды великой римской армии, чтобы утвердиться в своей жизненной позиции, удостовериться в собственной состоятельности как воина и как мужчины. Другие надевают доспехи в надежде приобрести гражданство, стать полноправным римлянином и получить надежду на военную пенсию и земельный участок. Третьи бегут в казармы от правосудия, рассчитывая скрыться в армии от судебного преследования и искупить свои преступления храбростью, проявленной на поле боя. Многие юноши записываются в легионы, мечтая прославиться. Начитавшись и наслушавшись рассказов об отважных и великих воинах, они не осознают того, что военный лагерь не детский сад и нянчиться там с ними никто не будет. Те, кто думает, что стать солдатом не так уж и сложно, сами подписывают себе смертный приговор.

Слава богам, Луций и его друзья не относились ни к одной из этих категорий. В армию они попали совсем по иной причине: жажда мести не давала им покоя и вырывалась из их душ, как огонь из Тартара. Боль и ненависть слились для них в единое чувство, которое сжигало их изнутри, но одновременно придавало им сил, которые в ближайший месяц потребуются им, как никому другому. Ведь в лагере, помимо жесткой муштры и утомительной подготовки, им придется терпеть неприятного во всех отношениях Публия, который уже при первой встрече дал понять новобранцам, что жизнь у них будет не сладкая. Проще было умереть и не мучиться, но все четверо понимали, что не могут позволить себе такой роскоши, так как у них была цель, которую они обязаны были достичь во что бы то ни стало. Ради мести за свои семьи они должны и будут идти до конца. Все очень просто: второго варианта у них не было, да они в нем и не нуждались.

Впрочем, их положение в лагере нельзя было назвать совсем уж беспросветным: навыков и знаний, которые дал им за два года Сципион, хватило бы не на один курс тренировок, поэтому основную сложность составляло не само военное обучение, а тот факт, что его придется проходить под предводительством мерзавца Публия, который не скрывал радости от того, что боги предоставили ему возможность открыто поиздеваться над парнями. Как же неприятно было осознавать, что им надо улыбаться и кланяться этому подлецу. Но ставки были слишком высоки, чтобы отступить. Дай они слабину, Публий и Кассий тут же воспользуются ею, и тогда можно сразу рыть себе могилу, а это для друзей было неприемлемым исходом. Многое тут зависело от Луция: он считался негласным лидером в их команде, и именно на него все ровнялись, хотя Понтий и был старше. Сломается Луций, прогнется, не выдержит – погибнут все, и он сам это четко понимал.

Мартин лежал на своей кровати и смотрел в потолок. До подъема оставалась еще пара часов, но ему не спалось из-за душевной боли, не дававшей ему покоя. Месть завладела его мыслями: он не мог спокойно думать о тех, кто так жестоко обошелся с его семьей. Юноша в своих мечтах уже смаковал сладкий вкус возмездия, представляя тех, кто был виновен в смерти его близких, стоящими на коленях и молящими о пощаде. Но пощады не будет. Как не удостоились ее сестры и мать Мартина, которые тоже умоляли, но так и не были услышаны. И Мартин тоже останется глух к мольбам преступников. При этой мысли на его лице заиграла зловещая улыбка, которая изредка сопровождалась тихим, но злобным хихиканьем. Внутри себя Мартин ощущал невосполнимую пустоту, и от расправы над собой его останавливало только желание отомстить. Луций повернул голову в его сторону и с жалостью в глазах посмотрел на друга. Он понимал, что Мартину досталось гораздо больше, чем Ромулу, Понтию и ему самому, ведь, как бы то ни было, их родные до сих пор живы. Он бесшумно встал со своего места и подошел к Мартину.

– Мое сердце скорбит так же, как и твое, дружище. Крепись и постарайся перебороть себя и не сорваться. Думай не только о своей боли и жажде мести. Мы сейчас все в одной упряжке, и если кто-то из нас сломается, то обязательно потянет за собой в бездну и всех остальных. Ты знаешь не хуже меня, кто будет командовать нами. Поэтому прошу тебя, Мартин, не давай воли чувствам. По крайней мере, пока. Сейчас нам, как никогда, нужны единство и сплоченность. Держись, мой друг! Держись! А месть – месть будет. Марк поможет нам отыскать их всех. Я уверен в этом, нужно просто продержаться месяц, и мы получим возможность свершить возмездие, как он и обещал.