Оттого что Рик поймал меня на лжи, досада захлестнула меня целиком. Я соврала, что камера сломалась, когда он попросил меня снова связаться с ним по скайпу. Ощутив, как по ладони пробежала первая слеза, я проглотила остальные слезы.

– Пожалуйста, – он оказался еще ближе, и застрявший у меня в горле ком угрожал в любой момент прорваться с потоком слез, – поговори со мной.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – задыхаясь, повторила я. Не в силах скрыть боль, я почувствовала, что уже не могу сдерживать слезы. Еще сильнее вдавив лицо в ладони, словно пытаясь закопаться в самой себе, я сдалась под натиском эмоций и в слезах простонала: – О боже…

– Не предполагала, что это так ее расстроит. Вам действительно лучше уйти. – Мамин голос звучал уверенно, но тревожно.

– Со всем должным уважением, миссис Варгас, но уйти – это последнее, что мне сейчас следует сделать, – твердо заявил Рик и, присев на кровать возле меня, сказал уже мягче: – Рене, я готов вынести все. Я хочу тебе помочь.

Он произнес мое имя с особенной нежностью, невольно причиняя мне боль.

– Никто не может помочь мне! – всхлипывая, прокричала я.

Рик вздохнул и спросил мать:

– Могу ли я минутку побыть с ней наедине?

– Вы ее только расстраиваете. – Мамин голос дрожал от волнения. – Вы должны уйти немедленно, или я вызову полицию.

Загнав боль и нерешительность в угол, я подняла лицо. Довольно. Он и так все знает, и скрываться теперь не имеет смысла. В конце концов, я все равно собиралась сегодня признаться ему во всем, а раз уж он сам все увидел, то оно и к лучшему.

Сделав тяжелый вдох, я убрала от лица руки.

– Все нормально, мам.

– Уверена? – обеспокоенно спросила она.

Я кивнула.

– Подожду снаружи, – сказала мама и вышла, захлопнув за собой дверь.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула, прежде чем решиться взглянуть на Рика. Конечно, с открытыми глазами я увижу его не намного лучше, чем с закрытыми. Но вот закрыть уши стало бы для меня своего рода спасением – очень тяжело было слышать его сочувственный вздох.

Я ждала, но Рик все молчал.

Открыв глаза, я убедилась, что он все еще здесь: загорелый блондин в темной футболке.

– Тебе больно? – наконец тихим голосом спросил он.

Бессознательно я мотнула головой, прежде чем ответить:

– Не особо. Во всяком случае, от физической боли я не страдаю.

– Почему ты не рассказала мне? – В его голосе не прозвучало отвращения, которое я представляла себе, множество раз прокручивая в голове эту сцену.

– Потому что мое лицо омерзительно, – ответила я, снова закрывшись руками.

Я не сдержалась и захныкала. Рик подошел и убрал мои руки от лица, взяв его в свои – в свои теплые и крепкие руки. Год мы общались через скайп и по телефону, и теперь оказалось так чудесно и страшно одновременно наконец ощутить его прикосновение.

– Ты не мерзкая, Ви. Ты все та же. Просто немного… другая.

Я нервно усмехнулась, и пару капель слюны полетели в сторону Рика.

– Спасибо, но я уже принял душ, – сказал он с улыбкой.

Я вновь рассмеялась, на сей раз аккуратнее. Но слезы все еще текли из моих глаз.

– Эй! Я, конечно, чувствительный парень и все такое, но слезы выводят меня из себя.

– Сильнее, чем мое лицо? – смеясь сквозь слезы, спросила я.

– Гораздо сильнее, чем твое лицо.

Мои истерические смешки утихали, и теперь мы с Риком просто сидели, смотря друг на друга. Я больше не порывалась закрыть лицо, хотя и нелегко было выносить тяжелый изучающий взгляд Рика.

– На самом деле, все не так уж и плохо, – наконец сказал он.

Отвернувшись, я устремила взгляд в окно и вытерла слезы со щек, задев зудящий шрам.

– Спасибо, парень. Мне полегчало.

– За этим я и приехал, Ви. Что с того, что у тебя есть шрамы? Кому какое дело? В конце концов, они делают тебя уникальной.

Новые слезы полились по моим щекам. Забавно, что они потекли даже из ненастоящего глаза.

– Скажи это детям, которые в ужасе разбегаются, едва увидев меня.

– Прям разбегаются? Серьезно? – поддразнивая, спросил он.

Я ухмыльнулась.

– Нет, но это только потому, что я не выхожу туда.

– Куда?

– Туда, – указав на окно, ответила я.

Наступила пауза, но я могу поклясться, что почти слышала, как Рик мысленно борется с собой.

– Многое ты видишь? – спросил он.

По привычке мои руки снова потянулись к лицу, но Рик остановил их, и я не стала сопротивляться.

– Почти все, но размыто. Например, твое лицо я вижу, но отвращение на нем рассмотреть не могу.

Он усмехнулся, присаживаясь на кровать и задев мои колени.

– Отвращение? Не помню, чтобы девчонки когда-то называли мое лицо отвратительным. Меня – да, но не лицо.

Я глубоко вздохнула, вспоминая, какое в действительности прекрасное у него лицо: большие голубые глаза, обрамленные ошеломительно длинными ресницами, узкое лицо с высокими скулами… Боже, как же жаль, что я не могу рассмотреть его сейчас.

– А ты представь, каково расхаживать с таким лицом. – Я потрясла рукой. – Каково знать, что все пялятся на тебя и за глаза обсуждают твое уродство.

Последовало долгое молчание.

– Ви, мне кажется, ты делаешь из мухи слона.

Из-за этих слов весь гнев, который я прежде срывала только на мать, вышел из-под контроля.

– Да что ты? Я ведь уже умерла, Рик! Как погибли Крис и двое других парней из нашего патруля. И это никакая не муха, это и есть огромный хренов слон!

– Я не это имел в виду. – Рик отвечал спокойно, несмотря на мою агрессию. – Я не собираюсь болтать банальщину о том, что знаю, как тебе тяжело, или представляю, что тебе пришлось пережить. Потому что это бред: я не знаю, каково тебе, и никто, кроме тебя, не знает. Я знаю только одно: парочка шрамов не сделает тебя менее потрясающей.

Больше слез! Таких трудов мне стоило усмирять свои эмоции, но Рик снова вызвал очередную волну слез. И как ему это удается?

– Ты даже не хочешь знать, как мне хреново, – прохныкала я, опустив голову.

Он приподнял мой подбородок, и от этого прикосновения у меня все перевернулось внутри. Но его рука не задержалась на моем лице – как только я взглянула ему в глаза, Рик опустил руку.

– Не прогоняй меня, Ви. Возможно, я многого о тебе не знаю, но о себе к твоему сведению скажу: я до крайности упрямый сукин сын, и ты от меня просто так не избавишься.

Снова усмехнувшись сквозь слезы, я отстранилась и облокотилась на переднюю спинку кровати.

– Я представляла, что впервые увижу тебя в своей постели при иных обстоятельствах.

Рик уселся рядом со мной, вплотную примкнув своим плечом к моему.

– Мы можем поменять эти обстоятельства в любой момент. – Его голос обратился соблазнительным мурлыканьем.

Я уронила лоб на руку.

– Я не говорю о чем-то предосудительном, вообще-то – просто намекаю, что неплохо было бы сменить обстановку. В твоей комнате, конечно, здорово, – он снова толкнул меня плечом, – но мне бы очень хотелось вытащить тебя наружу.

– Куда? – спросила я, полная уверенности, что этому не бывать. – И не говори, что приглашаешь меня прогуляться под звездами.

– Нет, не под звездами. – Рик улыбнулся. – Но я уже выбрал парочку мест.

– Например?

– Ну… Полагаю, ты, как и прежде, любишь вкусно покушать? А погода-то налаживается, и пляж тут есть неподалеку… А вкусно поесть я и сам люблю.

Я прижала колени к груди, осознавая, что все это время смотрела прямо на него и, к моему удивлению, это оказалось совсем не страшно; только сердце, правда, забилось немного чаще.

– Еда и пляж, значит.

– Из твоих уст это прозвучало совсем не интригующе. – Рик вытянул ноги на моей постели. – Что ж, дай мне еще один шанс, и я придумаю что-нибудь поинтереснее.

Облокотившись о тело Рика, я положила голову на его плечо. Оно оказалось крепче, чем я предполагала. От Рика пахло мылом. Он обнял меня, и мне вдруг стало так хорошо. Так естественно. Однако предаваться иллюзиям относительно наших дальнейших отношений – чем я сейчас и занималась – крайне глупо.