Сердце Кейтлин глухо стукнуло. Фамилии покупателей, заинтересовавшихся её картинами на выставке, она не знала, но сразу поняла, что скорее всего предсказание Рейзена сработало.

Кейтлин вежливо ответила, что предпочла бы обсудить дело после праздников, и секретарь спорить не стал – лишь так же вежливо отметил, что господа уровня Эссекса не любят ждать.

Второй звонок раздался двадцать третьего числа, когда Кейтлин уже собирала вещи перед отлётом – говоривший представился Чарльзом Блаунтом и тоже сослался на некоего Вьепона, который очень рекомендовал ему посмотреть картину. Блаунт готов был выбрать что-то из того, что уже есть, и особо интересовался возможностью заказать замок Бларни. Правда, встретиться он мог только двадцать седьмого числа.

Несколько долгих секунд Кейтлин металась между возможностью проложить себе путь в абсолютно новую среду и намерением провести Рождество с Грегом, но затем твёрдо сказала, что освободится только после праздников.

Повесив трубку, она закончила собирать вещи, попрощалась с Джеком и предупредила того, что появляться в ближайшее время будет не часто – Кейтлин лелеяла тайную надежду перебраться в дом Грегори насовсем. Не потому, что там было лучше жить, а потому что мысль о расставании воспринималась всё тяжелей.

Ей самой было странно от того что за отношения складываются у них. Больше недели они жили в одной квартире, и Грегори даже дал ей ключи – хотя они по-прежнему не знали друг о друге ничего. Грегори продолжал отвозить её на занятия, хотя по лицу его Кейтлин видела, что перспектива оставлять Кейтлин наедине с Рейзеном его не радует.

Кейтлин и сама чувствовала себя неуютно – ей хотелось продолжать занятия, Рейзен многое ей дал, а теперь ещё и помог пристроить картины, но чем дальше, тем яснее Кейтлин видела, что им не по пути. Кейтлин хотела рисовать по-другому. Она нуждалась в том мастерстве, о котором мог рассказать Рейзен, но это мастерство не могло стать для неё абсолютом – Кейтлин видела в живописи нечто большее, чем просто умение точно накладывать мазки.

После первого же обещания заказа она позвонила Рейзену и долго благодарила. Тот молчал, а потом мягко сказал, что всегда будет рад помочь. Согласился, что в рождественские праздники нужно отдыхать, а не учиться, и взял с Кейтлин обещание, что та перезвонит ему по возвращении из Европы – куда именно она едет, Кейтлин не говорила.

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвёртое Грегори отвёз её в аэропорт. Всю дорогу Кейтлин, вопреки обыкновению, никак не могла заставить себя замолкнуть – рассказывала о поступивших заказах и предстоящей работе. Она успела даже посмотреть фотографии замков, о которых шла речь, но несколько раз повторила, что нужно съездить и посмотреть их живьём. Грегори только кивал, и в глазах его плясал искрящийся огонёк.

Уже в аэропорту, когда они сдавали багаж и протянули администратору паспорта, Грег спросил:

– У тебя есть вечернее платье?

Кейтлин замерла ненадолго, не совсем понимая, к чему этот вопрос. Ей было стыдно признаться, что с собой она не взяла ничего кроме запасной рубашки.

– Мы вроде не на свадьбу летим, – нерешительно произнесла она.

– Нам же нужно будет куда-то выходить по вечерам, – Грег протянул руку и, взяв паспорта из рук администратора, вежливо поблагодарил. —Ничего, как-нибудь решим.

Они сдали багаж и теперь, наконец, уместились в салоне. Кейтлин с трудом сдерживала улыбку – ей казалось, что она наконец вырвалась из клетки на свободу.

Не открывая глаз, она поймала руку Грегори, и тот крепко сжал её пальцы в ответ.

Открыв глаза, она обнаружила, что Грегори внимательно смотрит на неё и тоже улыбается.

Кейтлин вопросительно подняла брови.

– Я рад, что смог сделать тебя счастливой, – сказал Грег, всё так же продолжая улыбаться.

Кейтлин не нашла, что ответить. Только покачала головой и прошептала:

– Я люблю тебя.

Слова пришли к ней сами, ещё в ту первую ночь, которую они провели в одной квартире, но Кейтлин казалось, что они жили в ней всегда.

Кейтлин смотрела на Грега и думала, что так, в общем-то, не бывает – она мечтала о другом мире, полном красок, но не думала или, вернее, не верила никогда, что мир может быть настолько заполнен светом и теплом.

Кейтлин потянулась и, поймав нижнюю губу Грега, легонько потянула на себя. Тот почти привычно уже поколебался секунду и жадно ответил на поцелуй.

Грег никогда не целовал её сам. Но стоило вовлечь его в поцелуй, как его срывало с катушек, и Кейтлин неимоверно нравилось, что именно она, Кейтлин, делает это с ним.

В Вену они добрались часам к двум ночи. Уже в машине Кейтлин спросила:

– Что мне дозволено?

Грег, сидевший рядом с ней на заднем сидении трансфера, вздрогнул и, прищурившись, посмотрел на неё.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я не хочу слишком уж демонстрировать наши… отношения? Если ты к этому не готов. Вот и решила спросить. Могу ли я приходить к тебе в номер по ночам или что-то ещё?

Грег закашлялся.

– В Лондоне тебя это не смущало, – сказал он, закончив кашлять.

Кейтлин повела плечом.

– Не знаю. Эта атмосфера так действует на меня.

Атмосфера в самом деле была такой, что Кейтлин казалось, будто она попала в сказку – белые стены и колоннады исторических зданий проплывали за окном в ночном полумраке, широкие улицы застилал тонкий слой белого снега. Здесь не было серого – только белое и ночь, и Кейтлин необыкновенно остро ощутила, что не видела такого нигде и никогда – даже во сне. Это было странное чувство, которое она пока не успела осознать до конца – мир вокруг был прекраснее мира из снов, и рядом находился тот, кто наполнял его красками жизни.

Грегори долго молчал, прежде чем ответить на вопрос.

– Мы будем жить в одном номере, – сказал он наконец.

Сердце Кейтлин гулко стукнуло, когда она представила одну спальню, в которой они с Грегом оказываются голышом.

– А первый вопрос? – спросила она хрипло.

– Мне нечего скрывать, – ответил Грег и окончательно замолк.

Через двадцать минут Кейтлин постигло разочарование, к которому она была абсолютно не готова – они зарегистрировались в отеле в самом центре города, Грегори взял ключи. Они поднялись на третий этаж и, войдя внутрь, Кейтлин обнаружила, что номер состоит из трёх комнат – гостиной и двух спален.

Кейтлин не смогла сдержать стон.

– Что? – спросил Грегори, оборачиваясь к ней.

Кейтлин молча покачала головой.

– Я возьму южную, – сказал Грег, – душ у каждого свой. Спокойной ночи, я уже на ногах не стою.

Дверь южной спальни захлопнулась у Кейтлин перед носом.

Она постояла несколько секунд, а затем дёрнула за ручку чемодана и покатила его в другую спальню.

Той ночью Кейтлин не снилось ничего, но выспалась она всё равно необыкновенно хорошо. Проснувшись, она обнаружила, что Грегори уже нет – зато на столе в гостиной лежала записка, где значились время и место – одиннадцать часов, ресторан «Монтенбло».

Времени было ещё полно, и Кейтлин, натянув джинсы, свитер и куртку, вышла на этаж. Спустилась вниз и, оставив ключи у портье, вышла на улицу.

С полчаса она гуляла по зимнему городу, разглядывая достопримечательности. В Вене было необыкновенно светло, и она бы гуляла ещё и ещё, если бы время не приближалось уже к одиннадцати. Минут за пятнадцать до назначенного срока она поймала машину и попросила отвести её в ресторан «Монтенбло».

Грегори уже ждал. На столе перед ним стояла чашечка кофе, и на фарфоровом блюдечке лежал круассан. Оглядевшись по сторонам, Кейтлин почувствовала, что место это явно не для неё – дорогие марки одежды так и бросались в глаза. Грегори, впрочем, было всё равно. Едва Кейтлин присела к нему за столик, он подозвал официантку и, не спрашивая ни о чём, попросил принести второй заказ.

– Ты знаешь немецкий? – Кейтлин подняла брови.