На лице Юки не дрогнул ни единый мускул, когда она ответила:

– Не могут быть друзьями слуга и его господин. Только те, кто равен между собой.

Исгерд вздрогнула и пристально посмотрела на неё.

– Не понимаю… – сказала она, – ты так просто это признаёшь…

– Мой род проиграл войну. Тем, что моя семья ещё существует, мы обязаны Рейнхардтам.

– Рейнхардтам вы обязаны тем, что большая часть ваших миров оказалась выжжена дотла. Они втянули вас в эту войну.

– Я не хочу обсуждать это, леди Исгерд. Это касается только меня и моей семьи.

– Прости…

Секунда всё же потребовалась Юки, чтобы взять себя в руки, а затем она продолжила:

– Известно ли вам, что в конце недели пройдёт ежегодный турнир на мечах?

Исгерд повела плечом.

– Ректор что-то объявлял.

– Этот турнир очень важен для чести Вольфганга и его семьи. Он хотел бы, чтобы вы, как его невеста, передали ему фавор на удачу в грядущем бою.

– Фавор… – пробормотала Исгерд. Мириться она не хотела. Но знала, что затянутая ссора пользы никому не принесёт.

Она отстегнула булавку с бриллиантовым навершием, украшавшую воротник кителя, и протянула Юки.

– Скажите, что я желаю ему удачи. И что не стоит принимать нашу ссору всерьёз.

Юки приняла подарок, поклонилась и двинулась прочь.

Вторая беседа застала Исгерд в мастерской, где она всё ещё пыталась починить свой эксклюзивный звездолёт. После аварии, с которой началось обучение, "Буран" так и не взлетел. Исгерд отправляла назад уже не первый комплект деталей, заказанных в столице, но ей снова присылали не то.

Когда дверь со скрипом разъехалась, Исгерд понадеялась было, что это очередной курьер. Сама она лежала под капотом и не могла видеть, кто вошёл.

– Поставьте у борта! – крикнула она. – Оплата была сделана через сеть.

По стальному покрытию простучали металлические подошвы, и в щель между днищем и полом Исгерд разглядела курсантские начищенные сапоги.

«Если это Волфганг – я его убью», – со вздохом подумала она и выкатилась из своего укрытия.

– Вам очень идёт эта поза, – сказал Брант, обнаружившийся напротив неё.

Исгерд откинулась назад, и не думая вставать.

– Не могу починить, – пожаловалась она, – детали опять не те.

Брант улыбнулся краешком губ.

– Ролан неплохо разбирается в технике. Уверен, он мог бы вам помочь. В качестве компенсации за аварию, которая произошла по его вине.

Исгерд сначала было хмыкнула презрительно, но потом приподнялась на локте и сказала:

– Вообще-то, я думаю, это было бы честно. Потому что это он во всём виноват.

– Уверен, он с радостью признает свою вину.

Исгерд потянулась к тряпке и, уже поднимаясь, обтёрла руки от машинного масла. Подошла к умывальнику, располагавшемуся в углу, и дополнительно сполоснула их. И только потом накинула на плечи белоснежный китель и принялась завязывать шейный платок.

– Ролан расстроен тем, что вы его покинули, – тем временем продолжал Брант.

– Правда? – с деланным удивлением Исгерд посмотрела на него. – Так что ж он сам ко мне не придёт? Я бы с удовольствием обсудила с ним то, что произошло.

– Ну… – Брант прокашлялся в кулак, – не уверен, что смогу донести до него эту мысль. Но попробовать могу.

– Ладно, – вздохнула Исгерд, – зачем вы пришли?

– Ролан просил узнать – участвуете ли вы в ежегодном турнире на мечах?

Исгерд и сама много думала об этом в последние дни.

– Побеждают всегда одни и те же, – сказала она, пожимая плечами, – и я вовсе не стремлюсь это менять. Впрочем… заявку, возможно, подам.

Брандт кивнул.

– Это немного усложняет дело… Но тем не менее я должен сказать, что Ролан просит передать ему фавор. Что-нибудь в знак того, что вы готовы его простить – и если вы уважите его просьбу, он будет знать, что сражается за вас.

Исгерд медлила. Она помнила о том, о чём её предупредил Волфганг. Предупреждения эти так злили её, что вызывали почти нестерпимое желание сделать наоборот. И всё же… Волфганг был прав. Глупо было бы демонстрировать свою симпатию к Краузам при всех.

Пальцы Исгерд теребили шейный платок. Она долго молчала, а затем решительно стянула его с шеи и быстро произнесла:

– Возьмите. Но это аванс. Пусть Ролан придёт ко мне и всё объяснит.

Брант поклонился и собирался уже уйти, но у самого порога замешкался и вновь посмотрел на Исгерд:

– Скажите… это правда… то, что о вас говорят?

Исгерд вскинула бровь.

– Думаю, обо мне говорят столько, что всего и не упомнить.

– Я имею в виду слухи о Серой страже. Она правда существует, и вы в ней состоите?

Исгерд ответила не сразу.

– Почему вы интересуетесь? – наконец спросила она.

– Если это правда… то как можно туда попасть?

Исгерд медлила.

– Это непросто, – сказала она наконец, – особенно для уроженца одной из великих семей. Но если – вдруг – вы заинтересуете магистров – вас пригласят.

Брант явно хотел спросить что-то ещё, но Исгерд поспешила сказать:

– Простите, мне нужно идти.

– Хорошо, – нехотя согалсился Брант, – не буду вас задерживать.

История турнира Серебряного клинка насчитывала более трёх сотен лет. И хотя для основного состязания использовались длинные металлические клинки – оружие, давно уже ставшее бесполезным в бою – не только каждый мальчишка, но и многие взрослые представители знати ждали этого представления с нетерпением.

Всего турнир состоял из пяти видов состязаний – лётное мастерство, верховая езда, стрельба из старинных пистолетов по движущимся мишеням, рукопашный бой и бой на мечах. Последний вызывал у зрителей наибольший интерес.

Когда-то давно, когда турнир ещё не превратился в красивую традицию, набранные в ходе каждого из состязаний очки имели более чем практическое значение – так определялось то, кто из родов будет иметь решающее слово в управлении Гесорией на протяжении следующего года. Однако время шло, и чем далее, тем более явственно победа в каждом из соревнований закреплялась за представителями одних и тех же родов.

Семья Симидзу не один год удерживала первенство в рукопашных боях – и даже война, существенно поколебавшая их влияние, не изменила в этом ничего. Макалистеры хорошо показывали себя в верховой езде.

Зато в стрельбе и фехтовании всегда разворачивалась настоящая дуэль – не столько на поле боя, сколько в подпольной политической игре. Особым достижением давно уже стало передать оба этих кубка своей семье. И на протяжении последних двадцати лет – с тех пор, как закончилась кровопролитная война семей, первенство удерживал дом Рейнхардт.

Особое место в общем турнире занимало состязание по лётному мастерству. Некогда его ввели в состав турнира по настоянию дома Авалон – полностью истреблённого во время войны. После ухода со сцены этой семьи состязание в лётном искусстве осталось единственным, в котором победить мог любой.

Потому Исгерд, прекрасно знавшая все законы закулисной игры и не имевшая особого желания их нарушать, нацелилась именно на него.

К её удивлению, Госпожа Консул не протестовала.

«Развлекись», – коротко сказала она. Исгерд испытала неприятный укол обиды в груди, но сдержалась и не стала отвечать. Умом она понимала, что жажда победы и азарт – бессмысленные чувства, которые ей не нужны. Но она хотела, по-настоящему хотела победить – так сильно, как не хотела, возможно, ничего за все прошедшие двадцать лет.

Разумеется, Исгерд не спешила признаваться в этом желании ни Бранту, ни кому-нибудь ещё. Она всё намеревалась сделать сама. Оставалась одна проблема – проклятый звездолёт, который вот уже второй месяц не хотел взлетать.

В ярости Исгерд швырнула о стену гаечный ключ и тут же услышала болезненное:

– Ой!

Исгерд замерла на мгновение и осторожно высунулась из-под днища звездолёта.