– Исгерд! Вы забыли раздеться с вечера?

Исгерд обожгла его нечитаемым взглядом и поспешила к лестнице, ведущей вниз, так что Ролан с трудом успел поймать её за руку в последний момент.

– Куда же вы? Даже не поздороваетесь со мной? А вы ведь мне должны…

Исгерд резко развернулась. Медленно обхватила пальцы Ролана свободной рукой и убрала со своего запястья.

– Ещё раз скажете мне про долг, – тихо сказала она, но Ролан слышал, как клокочет в её голосе ярость, – я заставлю вас об этом пожалеть. Я не собираюсь отчитываться вам, куда я хожу, когда и с кем.

– Ах, вот даже как! – улыбка заиграла у Ролана на губах, и он привалился плечом к стене. – Стало быть, Волфгангу тоже лучше о вашем уходе не говорить?

– Не лезьте не в своё дело! – от злости Исгерд даже поднялась на одну ступень, тем самым лишив себя защиты перил.

Ролан ловко подхватил её за талию и в один миг развернул, прижимая к стене.

Белое как снег и гладкое, как слоновая кость, лицо Ларссон оказалось близко-близко от него, так что Ролан на несколько мгновений забыл любые слова.

Он тяжело дышал, и горячее дыхание его касалось нежной щеки, парализуя волю.

Исгерд обнаружила, что чуть прогибается навстречу, силясь продлить этот контакт.

– Отстаньте от меня, – тихо и растерянно сказала она, но сама не поверила своим словам.

– Может хватит уже на «вы»?

Ларссон молчала.

– Я просто хочу получше тебя узнать. Почему мне нельзя? – спросил Ролан.

Слова по большому счёту не имели значения – в это мгновение Исгерд хотелось только, чтобы тот продолжал говорить, лаская своим бархатистым голосом слух, а дыханием – кожу на щеке.

– Мне нужно в город, – растерянно произнесла Исгерд, за стуком сердца не слыша собственных слов, – нужно… – она чувствовала, что сознание плохо слушается её, и на ходу забывала слова, – запчасти… для корабля.

– Да? – рука Ролана скользнула по кителю Исгерд, забираясь ей за спину, и замерла на пояснице, разгоняя волны жарких мурашек вниз и вверх. – Так вам же… не на чем… лететь.

– Я… вызову… такси.

– Я должен вас отвезти, – губы Ролана приблизились вплотную к её губам, – это же я виноват в том, что вы потеряли…

Кровь стучала в висках так, что Исгерд с трудом расслышала последнее слово – «корабль». Ей казалось, ещё мгновение – и такие же горячие, как его дыхание, губы Ролана коснутся её собственных губ. Она хотела этого, сама не понимая почему. Тело и мысли не слушались. Исгерд подалась вперёд, прижимаясь к Ролану грудью и животом.

Дверь в ванную хлопнула, и в отдалении послышалось негромкое:

– Ой…

Исгерд стремительно вырвалась из удерживавших её рук и бросилась по лестнице вниз.

– Брант, я тебя прибью! – прошипел Ролан.

– Да я не хотел!

Ролан бросился вниз следом за Ларссон и нагнал её уже на полпути к воротам.

– Я серьёзно, – повторил он, чудом поймав руку Ларссон и рванув её на себя, так что на мгновение та снова прижалась к его груди своей – но на сей раз Исгерд вполне ясно соображала. – Вам придётся всё искать самой… А я мог бы показать вам самые полезные места.

– Вы с ума сошли… – Ларссон устало вздохнула, – хотите, чтобы Волфганг разозлился на меня, да?

– Он узнает, только если мы продолжим стоять здесь вот так. В городе за нами никто не проследит.

Исгерд вздохнула ещё раз и покосилась на такси, которое должно было уже ожидать за воротами в парк. Ей хотелось, чтобы Ролан поехал с ней.

– Давайте, только быстрей, – сказала она наконец, – я подожду на КПП.

Волфганг не мог избавиться от неприятного, тянущего чувства в груди всё время, пока его корабль приближался к системе Саул.

Корабль медленно пошёл на снижение, по спирали заходя на посадку. Внизу виднелись густые кроны сосен и елей – парк, казалось, тянулся до самого горизонта, и только далеко на востоке скалистые уступы врезались в океан.

Волфганг попытался выйти на связь с отцом, но тот не брал ком. Тогда он просто оставил корабль на стоянке и двинулся в дом.

Рейнхардты предпочитали строгий, классический шик, талантливыми скульпторами и художниками вписанный в суровую природу этого края. Жаркого климата отец не переносил и потому большую часть года проводил здесь, в отдалении и от солнца, и от городов.

Серовато-дымчатые колонны вздымались по обе стороны от лестницы, ведущей в особняк. Внутри было так же тихо и тоже царил полумрак.

Волфганг миновал анфиладу комнат, обитых синим шёлком – отец считал, что этот цвет его успокаивает.

Волфганг тихонько постучал и приоткрыл дверь в отцовский кабинет. Стук, видимо, был слишком уж тихим, потому что разговор, который вели находившиеся внутри, прервать не удалось.

– Я была бы удивлена, князь, если бы вы сказали мне об этом в лицо. Давайте так: не будем говорить о присутствующих и не будем называть имена. Вы согласны, что моя власть устраивает далеко не всех?

– Недовольные есть всегда.

– И скажем прямо, Рейнхардты с самого начала были среди них.

– С самого начала – да! Но прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как окончилась война. Лично меня вполне устраивает тот мир, в котором мы живём.

– Даже если им правлю я?

– Само собой.

На какое-то время наступила тишина, и Волфганг хотел уже было постучать ещё раз, но снова услышал голос князя Рейнхардта.

– Я достаточно пострадал от всякого рода интриг, Госпожа Консул. Я ни малейшего желания не имею повторять те ошибки, которые допустил мой отец. Я предпочёл бы и сейчас остаться от всего происходящего в стороне.

– Стоять в стороне – уже значит предать Гесорию. Бездействовать нельзя.

– Уверен, вы говорите это всем.

Волфганг услышал суховатый смешок.

– Само собой, князь, – спокойно и устало сказала его собеседница, – потому что, в отличие от вас или кого-либо ещё, я не заинтересована в победе каких бы то ни было сторон. Мне нужно, чтобы Гесория была едина. А значит, и чтобы те, кто управляет ей – были солидарны между собой.

– А вы уверены, что так вообще может быть? – спросил князь.

Ответом была тишина. Волфганг понял, что на сей раз разговор действительно окончен, и промедлением он рискует себя выдать.

Осторожно прикрыв дверь, он громко ударил по ней ещё несколько раз, и теперь, уже только дождавшись слов:

– Можете войти! – вошёл.

Исгерд, сидевшая на пассажирском сидении, то и дело косилась на Ролана, занявшего место за рулём.

Во-первых, ей было крайне непривычно оказаться вот так в чьей-то власти, ничего не решать и не иметь возможности ни свернуть, ни выправить кар.

– Выше держи! – в который раз не сдержалась она.

Ролан приподнял тонкую бровь и покосился на неё.

– Вообще-то, у меня по лётному мастерству первый разряд.

– Очень обнадёживающая рекомендация, – буркнула Исгерд, пытаясь откинуться на спинку кресла и расслабиться. Она разрядов не получала, но на любые расстояния летала сама, никакого рейсового транспорта не признавала.

Во-вторых, стоило ей расслабиться хоть чуть-чуть, как сердце начинало биться сильней: взгляд падал на руки Ролана – с длинными угловатыми пальцами – лежавшие на руле.

Бессовестный наследничек сбросил китель, как только они отлетели от стен Академии на пару лиг. Он закатал рукава сорочки, которую носил под ним, и теперь Исгерд имела возможность лицезреть его крепкую руку, покрытую тонкой сеточкой тёмных волосков. Зрелище это порядком отвлекало от дороги.

В городе Ролан, как и следовало ожидать, не ограничился показом одних только мастерских.

Он честно помог Исгерд подобрать покорёженную деталь. При этом долго разглядывал испорченный экземпляр, как будто это был артефакт, выпавший из запредельных миров.

– С ней что-то не так? Думаешь, она радиоактивна или что-то вроде того? – спросила Исгерд.