Лука пришел ко мне, предварительно сняв рубашку, в его коже еще топорщились осколки. И мне стало больно, глядя на это. Как он мог двигаться, не морщась, делая вид, что все впорядке?
— Я могу достать их. — Он посмотрел на меня задумчиво, прикидывая в голове варианты — буду ли я выкручивать их в его теле, чтобы доставить боль. — Я аккуратно.
Сама не поняла, как это сказала, но он поверил. Молча достал аптечку и поставил меня на ноги. Он подал пинцет, так и не сказав ничего. Я взяла его дрожащими руками, и прикоснулась пальцами его руки, горячей и сильной. Стала вынимать, одну за одной, рассматривая ее руку, на которой уже были мелкие шрамы.
— Что значит твоя татуировка? — мне хотелось нарушить тишину, давящую на уши.
— Это Отче наш на библейском иврите. — я удивленно подняла глаза, не веря услышанному. Никогда бы не подумала, что он верующий. Дьявол, клейменный молитвой. И кто наносит на тело молитвы на иврите? Я приоткрыла рот, глядя прямо в глаза, желая чтобы он снова поцеловал меня, прижал к себе и поделился защитой. Только на сегодня. Но Лука не пошевельнулся, не сделал ни одного движения навстречу. Не пояснил больше ничего.
Когда я закончила, он принялся осматривать моё тело заново. Снова прощупал все ребра, осмотрел нос, обработал царапины обезораживающим средством. Он делал все машинально, точно зная что зачем делать. После чего включил воду в ванной.
— Прими ванну. — распорядился он. — Я попрошу Руни налить тебе виски и сделать сладкий тост. Выпьешь и отправляйся спать.
Он вышел стремительно, оставляя меня одну в нижнем белье в своей ванной. А мне было невыносимо быть наедине с собой и своими мыслями. Наспех, помывшись, смывая с себя этот день, я натянула его футболку, оставленную в комнате, и выскочила в поисках хозяина дома, рядом с которым сегодня я не чувствовала страха. Сегодня мне нужно было знать, что больше никто не придет за мной. Волосатые руки преследовали меня.
Возле кабинета я услышала голос Алана:
— с ними все будет хорошо, ранения не значительные, не переживай. Майлз больше всех пострадал, но, слава богу, пуля прошла на вылет, не касаясь ничего жизненноважного. Полежит немного в больнице и выйдет здоровее прежнего.
— Я не могу не переживать, это мои люди. И мой друг. — кто-то ударил кулаком по столу, и я вздрогнула. — Если бы я был там этого бы не было.
Значит из-за меня пострадал Майлз. Потому что Лука поехал за мной. В душе стало еще гаже.
— Ты не можешь быть в этом уверен. Все обошлось, у нас нет потерь — Алан говорил так мягко с ним, успокаивал. — Зато с Алисой все хорошо. Если бы ты сразу не поехал…
— Проверь, пожалуйста, чтобы там почистили все. — устало сказал Лука. — Я не могу даже подума…Алиса, блядь!
Лука увидел меня, наверное, в отражении книжного шкафа, он так гаркнул, что я подпрыгнула. И заставила себя, несмотря на подгибающие коленки, зайти в кабинет. Мое лицо распухло, а глаза были виноватые.
— Как Майлз? — выдохнула я, спрашивая Алана.
— С ним все будет хорошо. — вымучено улыбнувшись, ответил он, глядя на Луку, словно спрашивая его, что он может говорить, а что нет. — Как ты?
— Что ты тут делаешь? — Лука перебил его, выговаривая вопрос по слогам, закрыв глаза. Я видела сколько он делает над собой усилий, чтобы не ударить меня или, как минимум, не дать трепку. — Я сказал тебе, лечь спать.
— Не могу, мне страшно — честно сказала я. Оба мужчина сделали удивленные лица.
— Пробить ворота, предварительно отхерачив здорового мужика клюшкой не было страшно, протаранить машину каких-то вахабитов тоже не страшно, а теперь страшно? — Лука орал, как никогда прежде и меня вновь затошнило, я поняла, что доли секунд и меня вырвет прямо здесь. Я ломанулась обратно, надеясь, что успею в ванну.
Залетев, я припала к унитазу, чувствуя спазмы. Меня рвало. В моем теле не осталось ни воды ни еды. Но организм все равно выворачивался. Чьи-то руки убрали мои волосы, и приподняли голову, чтобы я не захлебнулась. Запах Луки укутал меня.
— Я принесу снотворное и воду. Нужно много пить, чтобы не было обезвоживания-сказал Алан, который тоже был тут. Слезы снова прорвались. Я сломалась. Дьявол подхватил меня, снова умыв, отнес на кровать, укладывая к себе.
— Тебе нужно поспать. — голос убаюкивал. — Алан даст снотворное и ты заснешь. Его руки заботливо гладили мои волосы. — А когда проснешься все будет позади и не страшно.
Я, Алиса, слушала голос самого ненавистного мне человека и обретала умиротворение.
Майлз.
Это было не первое моё ранение. Сколько таких уже было: в грудь, спину, руки или ноги, даже считать перестал. Касательные, сквозные, почти смертельные. Разные. Алан латал и не такое, человек с руками от Бога, способный вернуть с того света даже мертвеца.
Но сегодня мне не лежалось спокойно, душу выворачивало наизнанку от информационного вакуума. Ребята Луки не выпускали меня из палаты, заставляя отдыхать и лечиться. Верные псы своего хозяина, не слушающиеся никого кроме него. А где же был сам хозяин,
Когда в разгар операции позвонил охранник, даже не Захар, Лука изменился в лице, я сразу понял: что-то случилось, потому что он передал командование мне и ушел, ничего не сказав. Он никогда так не делал, и внутри меня образовалась черная дыра, затягивая все чувства и оставляя только страх. За Алису. Потому что только из-за нее Лука мог так сорваться.
Я переживал за нее. Даже на операционном столе под лампами, глядя на лицо Алана, латающего меня, думал о ней. Что случилось, и что сделает Лука.
Ее лицо, обрамленное золотым ореолом, с огромными небесными глазами и приоткрытыми пухлыми губами, с морщинкой на лбу от злости. Маленькая с изящными ручками и ножками, но такая бойкая и решительная.
Дверь открылась, и я почувствовал его присутствие до того, как увидел. Один, просто одетый в джинсы и рубашку, усталый и недовольный. Собственной персоной Лука Гроссерия. Он осмотрел меня, оценивая самочувствие и эмоциональный настрой. В сумерках он напоминал демона.
— Как ты, друг? — сказал он и уселся на стул напротив меня, пробегаясь взглядом по бинтам и моему гневному выражению лица. Я не стал отвечать ему, зная, что он, итак, все понимает и спрашивает ради приличия. — С Алисой все хорошо, можешь не переживать. Волнуется за твоё самочувствие.
Поднял бровь, ожидая продолжения.
— Она попыталась убежать… Неудачно. Пробила голову Захару, угнала мою машину, снесла ворота. План может быть и выгорел бы, она же не знает, что вся ее одежда прочипована маячками на такие случаи. Но к ее неудаче, она врезалась в машину с утырками… — Лука говорил ровно, не меняя интонации, но я слишком давно знал его, чтобы понять, что внутри него все клокотало. — Я успел за минуту до ее изнасилования.
На этот раз в его глазах блеснуло неконтролируемое пламя, разжигая его изнутри. Спрашивать какая участь постигла обидчиков не имело смысла — ответ был слишком очевиден. Лука не пощадил никого.
— Как она сейчас?
— Алан накачал ее снотворным и успокоительным, она спит. Думаю, утром уже будет готова пробить голову уже мне. — мы оба грустно рассмеялись. Эта девочка могла дать фору любому мужику по силе духа, и это нравилось нам обоим. — Я думал о нашем разговоре утром.
— Я тоже. — сказал я, рассматривая свои руки, не решаясь посмотреть в глаза.
— Думаю, ты ей тоже нравишься. — глухо сказал Лука. — Когда выйдешь из больницы, если она захочет, поедет с тобой. А пока пусть поправляется под присмотром Алана, чудом остались целы ребра и органы, лицо на омлет похоже.
Я замер, не веря своим ушам, рассматривая его напряженное лицо.
— А как же ты?
Лука не ответил на мой вопрос, встал со стула, убирая его на место. Из-под рубашки выглядывал бинт. Никогда не жаловался на боль ни физическую ни внутреннюю. С самого детства. Как-то семеро дворовых парней решили наказать его за то, кем был его отец. Подкараулили его, когда он шел один домой вечером у темного закоулка и напали все разом. Лука отбивался от них, бил железным кулаком, ломая кости противников на своем пути. Но их было больше, и они были старше и крупнее их. Было трудно справиться с ним, пока один не схватил перочинный нож и не воткнул ему его в бедро. Шпана испугалась от вида такой крови и разбежались в разные стороны. А Лука, посидев немного и набравшись сил, дошел пешком до больницы.
