Она замерла, как вкопанная, а я под действием алкоголя вытянула ей средний палец, упиваясь ее чувствами. Вот так сука, ты такая же игрушка, как и я, не тешь себя.

Если бы уровень ненависти можно было измерить по взгляду, то из десяти балов я бы набрала двадцать. Прекрасное личико Амазонки исказилось от негодования.

Лука грубо поставил меня на ноги у самой машины, выпрямляясь и оборачиваясь к Захару, который буквально натянулся, как струнка перед своим командиром.

— Какого хера ты ей дал так напиться? Я угандошу тебя, ЗА-ХАР!

— Так приказа контролировать употребление алкоголя не было.

Чтобы спасти своего нового друга, я хлопнула Луку по плечу, как дружбана:

— Да ладно тебе, я бокальчик всего-то и выпила!

После моего шлепка послышался массовый вздох, вся охрана Луки затаила дыхание. Никто не смел так обходиться с дьяволом. Он проигнорировал, но я была уверена, что он отсрочил наказание.

— Лука, что происходит? — Майлз подлетел, вставая между нами, загораживая меня перед другом. У него было воинственное выражение лица. Лука повернулся к нему в пол оборота, прожигая взглядом источающим гнев. Он выпрямился, расправляя плечи, и как будто стал еще больше. Лука был невероятно огромным, сколько у него рост? За два метра?

— Тебя мне еще не хватало. — он постарался набрать полную грудь воздуха. — Ки им хальцэну мин хапа. Майлз, договоренность отменяется, уйди с дороги… А ты… в машину… Захар за руль…

Лука хотел сделать ко мне шаг, но Майлз не дал, не двинувшись в сторону. Он занял стойку с упрямым выражением лица. Я протянула руку к Майлзу, чтобы успокоить его, но мужчины даже не заметили этого. Для них мир вокруг перестал существовать, была только немая борьба взглядами.

— Алиса никуда не поедет с тобой. — Я впервые увидела Майлза таким: его лицо изменилось, исказилось и приобрело хищное выражение лица. Голос стал режущим и не терпящим возражения.

Волна агрессии, исходившая от Луки била физически, страшно было даже пошевелиться. Он поднял ладонь вверх, показывая этим жестом своим людям, чтобы не рыпались, он сам разберется с такой маленькой букашкой. После чего его внимание остановилось на мне, и я сглотнула, ощущая как он просто взглядом подчиняет меня.

— Мониша, сядь в машину. — странно так, он иногда называл меня этим именем, а я привыкла уже, реагировала. И повинуясь неведомой силе, пошатываясь, открыла дверцу машины и неуклюже на каблуках забралась в нее, прикрывая за собой дверь. Учитывая количество выпитого, это было не легко. Самое страшное, что внутри меня не было даже борьбы или стыда, а ужасное чувство довольства, что мне удалось вывести каменного человека. Мой пьяный мозг не соображал здраво.

Через стекло автомобиля я видела, как поник Майлз, стал меньше.

— Заметь, я не запихивал ее, не применял силу. Это ее выбор. — Лука надавил голосом на друга. — Поэтому поговорим об этом позже, когда твои эмоции улягутся.

У меня перед глазами все кружилось, танцуя своеобразными танцами. Скинув свои дорогущие туфли, я вытянула ноги, откидываясь на сиденье. И когда Лука сел в машину, ударяя по спинке переднего сиденья, я поняла, как сильно он себя сдерживал на улице.

Охрана Луки, как по команде села по машинам, приготавливаясь к отбытию. Мы тронулись, оставив публику растерянной, среди которой был и Майлз.

У меня перед глазами было два лица, четыре глаза, буравящих меня.

— Мониша, ты вздох не сделаешь без моего ведома. — заговорил он тихо, придвигаясь ко мне, проводя руками по моей голой спине, забираясь одной рукой под платье, и усаживая меня к себе на колени, как маленького ребенка. Его губы стали касаться моей шеи, лаская ее своим дыханием. — Неужели ты, действительно, думала, что я поверю тебе?

Мне стало до горечи обидно. Я такая страшная, что со мной никто не захочет быть? Или меня можно только насиловать?

Пихнула его локтем в бок, пытаясь слезть, но железные руки не выпускали меня. Лука засмеялся, как мальчишка, и его лицо стало невероятно красивым и юным.

— Малышка, мне нравится, как ты ревнуешь. Но еще хотя бы РАЗ просто пошутишь или подумаешь про другого мужика и я… отшлепаю тебя так, что сидеть месяц не сможешь.

— А тебе значит с Габи можно? — он снова рассмеялся и посмотрел на меня, самодовольно ухмыляясь. У меня от злости аж зубы свело. Из его рук никак не получалось освободиться. — ненавижу тебя…ненавижу…

— А я вот думаю совсем наоборот, ночами зовешь, любишь до одури. Ревнуешь. — он нашептывал слова на ухо, а я тягучими мыслями старалась переварить услышанное — звала его ночью? Люблю? Чушь, только черная ненависть с момента нашей первой встречи и ничего другого. — И если тебе станет легче, то с момента твоего появления в моей жизни — кроме двух отвратительных минетов у меня больше ничего и ни с кем не было…

Майлз.

Выбор был сделан, и Лука был прав, мне нужно было разобраться со своими чувствами и мыслями. А для этого я взял бутылку виски и поднялся в комнаты разврата, чтобы впитать в себя весь грех этого бренного мира.

В свете красных ламп курил кальян старый друг из прошлого, весело рассматривающий меня. Я растянулся в пьяной ухмылке:

— Оливер!

Заявление дьявола ввело меня в пьяный ступор. Я не ожидала услышать от него это, может что-то типа, что можно льву нельзя собаке, но никак не признание в шаткой верности. Можно было решить, что он лжет, но за эти месяцы, что я жила в его доме поняла одно — Лука Гроссерия никогда не бросается словами просто так, и вряд ли бы он лгал по такой мелочи, чтобы умаслить меня.

Я сглотнула. Это что-то значит или у него просто времени нет на женщин, поэтому он завел маленькую светлую собачку породы "Для господских нужд"? Которая будет жить под его боком по его правилам.

Пока я размышляла, даже не заметила, как Лука лениво играл с моими локонами, с ухмылкой наблюдая за моим обескураженным лицом. Ему явно доставляло утробное удовольствие моё послушание. И моя пьяная глупая затея его тоже явно позабавила, как будто…

— Зачем ты взял меня на эту вечеринку? — спросила тихо я, начиная подозревать заговор.

— Я обещал Майлзу, что если ты так страдаешь в моем доме, то он может тебя спасти и забрать из моего дома. Но как проверить, что действительно чувствует дикая кошка? Хочет ли она, чтобы ее спасли от меня? Ввести в игру вторую… — мои глаза по мере его слов становились все больше, не веря услышанному. А его наоборот сужались со странным блеском. Я почувствовала, как дернулся его возбужденный член, упирающийся в меня — И ты успешно, как самая настоящая тигрица кинулась отстаивать свои права.

— То есть все было подстроено? И то, что Габи пришла ко мне в туалет… — Руки Луки меня резко сжали до боли, так что я вскрикнула, посмотрела на него, не договорив.

— Что она хотела от тебя? — его голос не предвещал ничего хорошего. И мне стало страшно, потому что кости затрещали в его руках, вырваться было невозможно.

— Хотела посмотреть на твою новую игрушку. — не знаю удалось ли скрыть мне боль, которую доставила встреча с этой красоткой, знающей себе цену. Глаза Луки потемнели, он ослабил хватку, но сам он не успокоился. Что-то обдумывал. Язык зачесался, а алкоголь внутри меня крикнул, что терять нам нечего, и я язвительно выдала на одном дыхании: — Разве не так ты назваешь меня при всех своих людях?

Лука снова улыбнулся мальчишечьей улыбкой, при которой пропадал тот монстр, сворачивающий шеи, и заставивший меня стать на колени перед ним. Он ничего не сказал, а просто положил мою голову себе на плечо. Он больше был не в настроении обсуждать эту тему, а я не стала ему перечить. Должна чувствовать отвращение к нему и неприязнь, а вместо этого сижу у него на руках и дремлю, прокручивая мысли в голове. Когда это чувство прошло? Вот когда знала точно, но почему?

Сделала для себя открытие, что машинально подчиняюсь ему и не чувствую при этом даже уязвленности. И внутри стало гадко, я не сломалась, я подстроилась, чтобы выжить…