— мой Юрист изучит документы, попытаемся решить твою проблему мирным путём.

— а если не получится!?

— заставим следовать закону не мирным путем.

Лука сидел напротив говорившего, откинувшись на диване. Если бы я не был с ним все это время, не поверил бы, что человек не спит уже почти два дня.

— спасибо тебе, когда он сможет посмотреть?

— завтра. Вышли все на почту Майлза, он перенаправит. Ответ тебе тоже даст Майлз, когда будет результат.

Лука никогда не показывал своих финансистов и юристов, оставляя их за ширмой, тем самым защищая их от нападков нечисти. Юрист Луки — Жак, гомосексуал, отучившийся в Сорбоне, всегда жил и живет сейчас в Париже. Всю необходимую работу для Дьявола он делал удаленно и без замечаний.

— Спасибо. — Ренат затрясся в судорогах благодарности. У парня был рост метр девяносто, и он был достаточно крепко сложен. Но на фоне двухметрового Луки он казался жалким малюткой.

— Можешь идти.

Парень поспешил удалиться пока Дьявол не передумал совершить благое дело. Когда он ушел друг устало вздохнул, взглядывая на часы. И ему человеческое не чуждо.

— Нужно поспать. — наконец-то сказал он. — Поезжай домой, Майлз. Отдохни и выспись. Завтра как проснешься, отправь документы Рената Жаку, пусть посмотрит и скажет — можно ли ему помочь законным путем. Потом скатайся с человечком Рамазана, нужно посмотреть одного парня — есть подозрение, что он наш человек. Я пошлю с тобой ребят. Если это он — то ты знаешь, что делать…

— А ты?

Я закрылась в комнате, чтобы меня не беспокоили Захар с Илух, включила телевизор и забралась под одеяло. Лука так и не позвонил, а прошло уже три дня. Ни одной новости за эти дни, я была в информационном вакууме. И никто не считал, что я заслуживаю уважения и нормального отношения к себе.

Преподавательница йоги приходила исправно каждый день, и я упрямо игнорировала занятия, выражая так протест. Лука игнорировал меня, а я его распоряжения. Мне хотелось чтобы он разозлился и показал себя, но вместо этого, словно наказывая меня, он продолжал молчать.

У меня не было телефона, ноутбука, любой связи с внешним миром, что говорило о недоверии ко мне. Хотя куда я могла сбежать отсюда? Я была на чужом острове одна, как в ссылке. И виновник этого торжества бросил меня, не объясняя причин, и не считая нужным хотя бы узнать сейчас как я.

— Ненавижу… — прошептала я, запуская книгой в стену и замечая над картиной черный квадратик, напоминающий камеру. Я встала, чтобы подойти ближе и убедиться, что мои глаза меня не обманывают…

Майлз.

Я помню как все началось, это было словно вчера. День, когда мы все изменились, стали такими какие есть сейчас…

октябрь 2002 год.

— ты сдавать карты будешь? — Вова пихнул меня в плечо, принуждая отвлечься от видеоклипа с красивыми девушками. А чем еще заниматься на службе? Это был заслуженных выходной. Уже и карты надоели. А вот видеоклип с девчонками в купальниках мне не надоедал никогда в отличие от прыщавого Вовы.

Вообще, нельзя отправлять парня в семнадцать лет служить в армию, как он может в таком возрасте отдавать долг родине? Он карманные долги то раздать не способен.

Лука собирал и разбирал автомат на скорость, оттачивая свои навыки. Его не интересовали девушки в купальниках, и наши игры в карты тоже. Он только вчера заарканил новую медсестру, что было не честно с его стороны, потому что предыдущую поимел он тоже, все сладкое забирал себе. Говнюк.

Стоило ему нарисоваться и посмотреть своими серенькими глазками, как девушки сами раздвигали ноги. Никаких комплиментов, кино и обещаний. Дьявол искуситель.

Дверь шумно распахнулась, в блок влетел майор с выпученными красными глазами, оглядывая нас.

— В автобус! — он вылетел быстрее, чем мы поняли, что команду он отдал не по уставу и что он в предынфарктном состоянии. Мы с Лукой переглянулись и запахивая камуфляжи поспешили к месту сбора. Все наши, не понимая происходящего, заправляясь на ходу, бежали к автобусам во дворе. Уже стемнело и только фары автобусов освещали улицу.

Мы служили всего три месяца, но нам повезло. Как оказалось, у меня была фантастическая меткость. Я мог прострелить нужную прожилку в березовом листике. Поэтому в основном практиковался в тире, оттачивая мастерство и почти не ходя в наряды. Что не сказать о Луке, его гоняли в хвост и в гриву. Парень с угрюмым лицом и не особо подчиняющийся бесил весь командирский состав. Практически все так и хотели стереть с его лица уверенность.

Мы сели вместе, ничего не говоря друг другу. Майор стоял у входа, весь белый. Мы тронулись.

Он обвел нас всех взглядом, не решаясь озвучить свои мысли, поборов своих внутренних демонов, он начал:

— У нас захват заложников в театре. Требования террористами еще не выставлены. Мне нужно два снайпера… Майлз, Вова, вы в деле! Когда приедем нужно занять самые удобные позиции, чтобы держать на контроле здание. Лука, Кирилл, Захар и Оливер, Вы поступите в распоряжение СОБРа, у них не хватает людей.

Я закинул в рот зубочистку. Заложники — это нехорошо.

— А известно сколько заложников? — спросил Оливер.

— Около девятисот. — прошептал майор. И у нас всех пробежали мурашки по коже от услышанного. — Это концертный зал Норд Ост.

— У меня мама с сестрой собирались туда сегодня. — хриплый голос Захара ввел всех в оцепенение. Мы все были просто пацаны, которые попали в войска специального назначения только за счет хороших физических данных, но не выдающейся смелости или желания там служить.

Девятьсот заложников. Девятьсот. Да я готов был напрудить в штаны только от этого факта, не то что делать что-то.

Лука сжимал автомат с такой силой, что костяшки пальцев побелели. И я разделял его чувства.

Мы не сказали больше ни слова всю оставшуюся дорогу, не было привычных шуток, не слышно было даже дыхания. Мне казалось, что я слышал местами молитвы, а кто-то всхлипывал. Я никого не осуждал.

Автобус остановился у театра, где уже было множество спецтехники и машин. Выходя из него и вдыхая ледяной, казалось бы, раздирающий меня воздух, я огляделся. Врачи, журналисты, СОБР и ОМОН — все стояли и переминались в нерешительности, не понимая что делать дальше. Каждый из этих людей сталкивался с этим впервые. Это были не учения, на кону была тысячи жизней.

В толпе в медицинском халате я увидел молодого студента медика, которого уже не видел три месяца. Алан стоял и курил, хотя до этого и сигареты в руках не держал. Я усмехнулся, все мои близкие были здесь.

— Будь острожен. — Лука сжал моё плечо. Рядом с ним стоял Захар, здоровый крепкий парень, но потерянный. Не знаю, как бы я смог держаться, если бы мои близкие могли быть там.

Они пошли вглубь толпы, следуя указаниям. А я остался, чтобы определить на крышу какого дома залезть. До моего первого в жизни убийства оставалось сорок шесть часов. Тогда я этого еще не знал, но уже чувствовал холод смерти и ужаса.

Я провожал друга взглядом, врезая в память его юное лицо. Через сорок шесть часов это лицо станет старше и безвозвратно жестоким.

Лука 2002 год

У страха есть запах, он напоминает смесь пота и мочи, только более едкий и резкий. Его чувствуешь даже когда, задерживаешь дыхание. Он повсюду, пропитывает любую материю с которой соприкасается. И я чувствовал его повсюду.

Заставлял себя делать шаг за шагом и смотреть вперед сквозь запотевающую маску. В ней было плохо видно и душно, но передвигаться без нее было нельзя. Я сжал автомат, стискивая зубы, чтобы не допустить дрожи в руках. Нельзя поддаваться страху.

Сердце стучало, разгоняя адреналин. Было страшно.

"Ави́ну, щэба́шама́йимЙи́ткадэ́ш шимха́"

Мама каждый вечер читала молитву. Так может настало время прочесть мне ее?

Поднял руку, показывая что необходимо замереть и остановиться. Отчет пошел. У нас было десять секунд, чтобы найти в себе смелость и силы. Глубокий вздох.

"Та́во́ малькутэ́ха. Йеасэ́ ръцо́нъха ба-áретс ка-ашéр на-асá вашáмайим"