— Сразу не стоит, — некромант принялся чертить глифы портала в воздухе перед собой. — Осмотрись, пообвыкнись, разведай обстановку. Я не могу тебя научить всему, что должен знать вампир, тебе придется самостоятельно раскрывать свои дары. Времени у нас мало, но лучше все же не торопись.

Резон в его словах был. Но я опять чувствовал себя марионеткой, которую дергают за ниточки, заставляя плясать под чужую музыку. Это злило.

— Куда ведет портал? — буркнул я, когда холодное сияние залило вечернюю гостиную.

— На старое кладбище, ему уж лет семьсот. Там глушь, никто не ходит.

— Ага, и полно упырей. Замечательно!

— Ты вампир!

— Я не нанимался якшаться с гнилыми покойниками!

— А придется, ваша светлость! — ядовито каркнул Эдвин. — Забудьте про ваш титул, вы вляпались в дерьмо этого мира по уши, и если не выгребете — захлебнетесь, и никакое бессмертие не спасет.

Я сплюнул, послал его известной дорогой и шагнул в блеклое сияние.

Еще даже не подозревая, насколько я дурак. Нет, не так — кретин конченый.

Мортаниус долго смотрел вслед вампиру ничего не выражающим взглядом, потом схлопнул пробой. Творение оказалось своевольное, самоуверенное и вспыльчивое. В какой-то момент некромант всерьез приготовился расстаться с жизнью, но обошлось. Теперь главное, чтобы заклятый друг не узнал о нем до тех пор, пока он полностью не войдет в силу…

«Ты ничего не добьешься!»

Мортаниус опрометью бросился наверх, в спальню. Едва успев запереть дверь, он рухнул на узорчатый ковер перед разобранной смятой постелью. Голову словно сдавило огромной когтистой лапой, и кто-то ввинчивал прямо в темя тупое сверло. Выглянувшая из-за туч луна взирала через окно на бьющегося в судорогах человека.

«Мы сомнем твою пешку!»

«Наследник вемпари станет нашей собакой и будет гавкать по приказу»

«Иронично, правда?»

«Попытка бунта бессмысленна, смертный… Сперва придет Хаш’ак’Гик…»

«А за ним придем мы!»

«Сердце старой птицы не спасет тебя, маленький червяк».

«Смирись!»

Шепотки, хихиканье, голоса… Мужские, женские, молодые, старые, искаженные безумием и ненавистью, они перекатывались в мозгу, как колючие шипастые шары, раздирая в клочья и без того истерзанный разум. Они причиняли невыносимую боль, а потом, словно в насмешку — столь же невыносимое удовольствие, заставлявшее судорожно кататься по полу, захлебываясь слюной и собственным хрипом. Тени колыхались по углам, складывались в невнятные фигуры, дышавшие запредельной жутью. Мортаниус обливался липким потом, боясь посмотреть в окно — казалось, что там кто-то висит, скалится и протягивает лапы с намерением сожрать. Какая-то часть сознания понимала, что страх наведенный, что это всего лишь намеренное запугивание, воздействие на мозг, но…

Некромант тихо всхлипывал и подвывал, уткнувшись лицом в ковер. И молился, чтобы Каин не взбрыкнул на полдороге, разрушив единственный шанс на общее спасение.

Ветер гнал по ночному небу перистые облака. Холодное серебро лунного света ложилось на старые, истертые и выщербленные камни, на деревья и прихваченную неожиданным заморозком траву. Чистый свежий воздух. Никакого шума. Нагромождения олуразрушенных усыпальниц, украшенных когда-то горгульями и портиками, тоже молчали.

Я сидел на куске обвалившейся могильной плиты и дышал.

Просто дышал, нюхая свежесть. После затхлости Авернуса, после его давящей тяжести кладбищенская глушь казалась дворцовым садом. Я был свободен и волен поступать, как вздумается, хотя бы сейчас. Есть время наконец-то без помех разобраться и понять, что я такое. Меня наполняла легкость и странная эйфория, краски казались яркими и чистыми, малейшие звуки неожиданно ясными, запахи — внятными и четкими, и откуда-то с севера тянуло горячей металлической ноткой живой крови — там находился Зигсторкл.

Туда я обязательно наведаюсь, взять плату по счетам. Но не сейчас.

«Эй, внутренний голос, может, поговорим?»

«А ты хочешь7»

«Я хочу объяснений».

«Для этого мы должны увидеться. Прости, но я не могу нарушать правила игры до тех пор, пока мир сам не даст этого сделать».

«Игры? Чьей игры?»

«Реальность диктует условия, по которым она должна существовать всем, кто находится в ее пределах. Сейчас я могу лишь посоветовать заняться собой, ты ведь не знаешь своих возможностей. А они тебе пригодятся».

«Мне не нравится играть втемную. Я вообще не люблю чужие правила».

«Могу понять. Но увы, мои вмешательства ограничены советами».

«Кто ты?»

«Бывший Хранитель».

Вот, значит, как… Не тот ли это дух, о котором говорил Эдвин? И если дух, то кто его грохнул? И главное, что это бестелесное создание хочет от меня?

Я встал, решив пройтись по руинам. При жизни это место обошел бы десятой дорогой, сейчас мне стало интересно. Кто оставил склепы? Кто жил и умер в этих краях? Полустершиеся руны на камнях невозможно было разобрать, вода, ветер и время сгладили их почти до полной нечитаемости. Многие надгробия были выворочены, двери усыпальниц сняты с петель или выбиты — похоже, мародеры хорошо поживились в посмертных жилищах местной знати. Не надеясь найти что-то интересное, я шагнул в темноту одного из склепов. Оттуда дохнуло холодом, плесенью, давно сгнившей плотью, какими-то насекомыми. Я спускался по ступенькам, а из-под ног разбегались мокрицы и прочие неприятные твари. Абсолютная тьма подземелья была прозрачна для глаз, я мог легко разобрать очертания стен и предметов. Ниши с завернутыми в истлевшие саваны телами, саркофаги со сдвинутыми крышками, разворошенные кости, с которых давно поснимали все ценное… В углу за фальшивой колонной в одном из залов лежал труп со сломанной шеей и разорванным горлом. Сладко воняло гнилью, большую часть лица кто-то выел. Рядом валялись кайло и лопата. Одежду не тронули… Упырье пообедало, что ли? Видать, мужик решил разжиться старыми драгоценностями, но нашел здесь только свою смерть.

Я потыкал его мыском сапога — поползет или нет?

Туша не шелохнулась. Но кто-то, похоже, здесь все-таки обитал — или зверье, или нежить. Интересно, откуда они берутся, все эти злобные мертвяки, призраки, клыкастые младенцы и прочие твари? Вампиры-то понятно… теперь понятно.

Дальше я шел осторожно, вынув по человеческой привычке меч из ножен. Нет, не шел — плыл, почти не переставляя ноги и не касаясь пола, чтобы не дай бог (который из?) не сбить с места какой-нибудь камешек, привлекая ненужное внимание. Это оказалось просто, достаточно желать перемещаться, не утруждая себя лишними движениями. Тело исполняло роль сосуда для разума и подчинялось ему неожиданно легко, минуя условности живых.

Щекочущее, пьянящее чувство… нет, не силы. Тупая сила — это неинтересно. Я не мог найти подходящего названия тому, что постепенно, шаг за шагом открывал в себе. Кто бы мне объяснил, что это? И чего я могу добиться, используя разум и этот внезапный подарок некроманта? Что я вообще могу?

Склеп оказался немаленьким, чем глубже — тем древнее захоронения. Виднелись следы переноса фасада, видимо хозяева достраивали и насыпали заново сам могильный холм. Еще несколько раз я натыкался на тела неудачников, не сумевших выбраться с добычей, на разбросанную утварь — в темноте особо не разберешь, из какого металла были сделаны кувшины, кубки, блюда. Фонари с разлившимся и высохшим маслом, новое оружие вперемежку с более древним, кости, оторванные конечности… Раньше я откровенно струхнул бы. Сейчас мною двигало только любопытство. Увы, ничего действительно интересного так и не нашлось.

И я уже повернул было назад, как темнота за моей спиной ожила. Беззвучный промельк над головой, стремительное движение по стене, прыжок мне в лицо. Я рывком убрался с дороги, приняв тощее тело на клинок. Истошный визг разорвал тишину подземелья, и зверюга умерла прежде, чем успела понять цену собственной дури — острие меча пробило грудину и вышло со спины. Я не стал стряхивать тушу на пол, дожидаясь, пока она перестанет дергаться и окончательно затихнет. Хотелось разглядеть поближе, что ж такое на меня напало, но кромешный мрак ночного подземелья все же мешал. Тащить эту хреновину наверх было лень. Я огляделся в поисках чего-нибудь способного загореться хоть как-то… Тщетно. Да и не рыться же по карманам мертвецов в поисках кремня с кресалом!