А ведь они еще даже не понимали, зачем именно я нужна богине. Согласились бы тогда на это условие – или убили бы меня сами? Ведь моя смерть – ее возрождение; кажется, я была угрозой этому миру, просто родившись.

Мои руки опустились, глубоко вдохнула. Неужели это конец? Я не могла раскусить императора, его лицо оставалось непроницаемым, хотя в глазах горело сдержанное пламя.

Но если богине нужна только я - могу ли трусливо прятаться за чужими спинами? Однако, сделав шаг, тут же отступила, когда император шагнул на траекторию моего пути. Его взгляд велел не двигаться, руки стиснулись, сдерживая рвущееся сквозь пальцы пламя.

- Мне нужна лишь она. Или я могу забирать каждого… по одному… пока не доберусь до нее… - Голос Ашреи разрезал звенящую тишину, вклиниваясь в мысли.

Черная тень побежала по полу, выискивая новую жертву. Сердце ударилось в груди; если не подчинюсь сейчас, эти люди умрут по моей вине. Я и так принесла этому миру много горя там, на горном плато…

- Остановись, я пойду с тобой! – решительно отрезала я, желая прекратить это. Шагнув вперед, к отражению богини позади императора, стиснула кулаки. – Я все сделаю, только оставь их в покое!!!

Но едва поравнялась с драконом, чтобы сдаться на милость матери, как его глаза вспыхнули решительным пламенем. Он с такой силой перехватил меня за локоть и дернул назад, за свою спину, что я пошатнулась и рухнула на пол. Император смягчил мое падение магией, но внезапность выбила из моих легких воздух. Волосы рассыпались золотой волной, платье веером легло вокруг меня....

- Никуда она не пойдет, Ашрея!– зарычал император. - Я убью тебя и все твои отродья, если понадобится, но ее ты не получишь!

- Убьешь даже детей! – притворно ахнула Ашрея, забавляясь от души. Резко повернувшись на скользнувшую в зеркале тень, Норан решительно выпрямился.

- Хватит придуриваться! Если придется, то всех, кого ты породила, Ашрея!

Голос эхом повис в воздухе, порыв ветра отшвырнул назад черные волосы дракона. Сидя на полу, я смотрела, как скользят блики на золотом обруче, венчающим его голову; переливаются, словно раскаленное золото.

Он был красив, даже больше. Он был потрясающим, но от его слов мое сердце сжалось, откликаясь отчаянием на слова. Часто заморгав, я сглотнула, ни единого сомнения не мелькнуло в его голосе, ни следа жалости.

Только ярость. Незамутненная, чистая ненависть.

И это было невыносимо. Моя душа тянулась к этому мужчине, и при мысли, что он также будет смотреть на меня… что будет смотреть на меня, будто я исчадие зла… стало тяжело внутри, это чувство разрывало на осколки.

- Каждого… как это грозно! – Ашрея рассмеялась, перетекая тенью из зеркала в зеркало до того, как оформится отражение.

Ее голос был везде и всюду, и нигде в то же время. Она дразнила дракона, и делала это виртуозно.

- Столько ненависти, столько ярости… Забавно, что ты так ее защищаешь! Девчонку, которой не знаешь… ту, имя которой тебе едва известно… свалившуюся в твой Дворец и известную тебе лишь пару недель твоей жизни… и ты готов отдать мне всех в этом зале на растерзание… за нее?

Звон сотряс зал; зеркало разлетелось мелкими осколками, усеяв пол вокруг. Магия дракона опоздала лишь на мгновение; Ашрея немедленно появилось в другом зеркале, она ликовала.

- Ты даже не знаешь точно, кто она! Зато я… - Она прижалась ладонями к зеркалу по ту сторону. – Я знаю…

Мое сердце ударилось в груди. Император не отдаст меня ей, в любом случае. Просто потому, что стоит ему узнать, что я ключ к воскрешению богини, он сожжет меня в свое пламени, чтобы Ашрея никогда до меня не добралась.

Я видела это в его глазах, слышала в его голосе. Каждое слово эльфа воплощалось в реальность: император никогда не примет меня… настоящую.

Ашрея улыбнулась, перемещаясь в соседнее зеркало. Она шла по отражениям, так могла бы камера снимать человека, который время от времени скрывается за колоннами. Черный шлейф платья струился за ней серыми искрами, истлевшая плоть выглядела прекрасной маской смерти и разложения.

- Но ты отдашь ее, Норан. Я знаю, кто она, и скажу… а потом полюбуюсь на спектакль…

Она застыла прямо напротив, разглядывая меня с интересом палача. Приложив пальцы к поверхности, слегка склонилась, чтобы обрушить на меня все свое внимание, и по коже побежали мурашки. Будто каждый волосок на теле встал дыбом.

Я все чаще дышала, ожидая неминуемого, пульс зашкаливал. Я разрывалась на части от мучительного осознания, что беспокойство на лице Норана через какое-то мгновение взорвется яростью, и теперь она будет предназначаться лишь мне.

Что он со мной сделает? Сожжет? Повесит? Как они все со мной поступят? Страх сжал тисками мое сердце. Я была готова сдаться этой женщине, лишь бы никто не пострадал, - готова была сдаться ей, но не готова была увидеть разочарование на лице того, кого, возможно, успела полюбить.

Я не знала, что точно испытываю к Норану, но моя душа рвалась в клочья с каждым моментом ожидания, с каждым ударом бегущих по кругу часов.

- Ведь она… - Губы Ашреи растянулись в хищном оскале. – Моя…

Моя рука вдруг сама взметнулась, я не хотела этого слышать – и не хотела, чтобы слышали другие! Зал сотряс грохот и звон, с моих пальцев сорвались ветвистые черные молнии. Зеркало за зеркалом, вплоть до мельчайших осколков, молнии с грохотом разбивали отражение Ашреи на мельчайшие частички, на пыль, на ничто!

Я всхлипнула, вжав руки в пол, задавила в себе готовый вырваться крик. Я просто хотела ее заткнуть, стереть из своей памяти каждое ее слово, уничтожить самую память о ней! Звон раздавался с каждого угла, бокалы, посуда, зеркала - все крошилось в труху, опадало на пол сверкающими искрами.

Мне было все равно, в ушах звенело от едва сдерживаемого отчаяния. Сила рвалась из меня, желая испепелить все вокруг, но я сама – в отличие от собственной магии – не желала смерти этим людям.

Только ей! Той, кого я искала в детстве в ночи и тенях. Звала, когда наползали кошмары, умоляла вернуться…

Я готова была отдать все, лишь никогда не знать правды!

- Амина! – Голос императора с трудом пробился сквозь вихрь звуков и криков.

Такой всплеск силы не мог остаться незамеченным. От меня буквально шарахались, смотрели так, будто Ашрея все-таки произнесла то, что должна была, и теперь я стала общим врагом. Кругом, на каждом лице, замечала чуть ли не ненависть…

А если бы Ашрея успела произнести фразу? Я осторожно поднялась, ожидая, что меня раздерут на части просто за то, что темная богиня была моей матерью. Люди, напуганные моей силой, разбегались, лишь дракон кинулся ко мне, чтобы поддержать…

В его глазах читалось беспокойство, но когда он узнает, кто я, что я увижу в них? В ушах стучала кровь, мне нужен был воздух!

- Схватить ее! – Но самым опасным оказался Шейран. Ему хватило взмаха руки, чтобы эльфийские стражники выхватили оружие и без пререканий направили на меня.

«Я ведь говорил, станешь моей…» - Но ленивый, небрежный голос в моей голове никак не вязался с обеспокоенностью на лице эльфа.

Ему же все это на руку. Я задохнулась от отвращения и понимания. Шейран был бы рад, признай Ашрея во всеуслышание меня своей дочерью.

- Только через меня! – рыкнул император, делая шаг навстречу самому решительному из стражников. Они будто… боялись меня. – Не тебе распоряжаться в моей стране, Шейран!

- Она преступница! Она связана с богиней, ты сам слышал! Хочешь реки крови? – Глаза Шейрана сверкнули гневом, и я стиснула кулаки. Его игра была виртуозной: он просто хотел мной завладеть. – Ты знаешь пункты мирного договора, Норан! Мы имеем право вмешиваться, когда речь заходит об Ашрее! Нам хватило того, что Темная успела натворить!

- Амина не связана с ней, - гулко выдохнув, император перехватил меня за руку, будто защищая. За это я была благодарна, если бы еще все было именно так…