Вдруг белесый скелет в красной оболочке выскакивает из зеркала – прямо к моему лицу!

– УМРЕТЕ!

Рука сжимается у меня на горле, все накрывается алой тьмой…

В попытке ухватить мимолетные мгновенья, поймать, вцепиться и не отпускать порой прибегаешь к самым опасным средствам. В такие моменты ты готов решительно на все и совсем не печешься о последствиях. Вплоть до того момента, когда последствия начинают печься о тебе.

–…Накрывается алой тьмой, а потом я просыпаюсь. На этот раз по-настоящему. Ах, Флом, даже при одном воспоминании об этом мне становится так холодно и страшно! Никакие слова не могут передать всего, что я пережила. Слова просто меркнут…

Она затихла и поежилась. Когда она выплыла из неприятных воспоминаний и наконец подняла на меня глаза, ее лицо преобразилось таким удивлением, будто у меня вдруг выросли три головы.

– Я и не думала, что бывают коты с отвисшей челюстью.

Я захлопнул рот и ответил:

– Просто вы никогда не рассказывали котам свои сны.

– Никогда, – согласилась принцесса и сделала глоток остывшего травяного чая, который мисс Кешью заварила полчаса назад, чтобы успокоить бедняжку, и который не смог выполнить свое предназначение. – Мне кажется, этот сон предвещает беду. Как ты думаешь, Флом? Что-то страшное грядет…

Если бы я был подвержен пессимизму, я бы сказал принцессе, что у нее осталось всего четыре дня до зловещего срока, а потом в ночи к ней явится таинственный незнакомец и похитит сердце у нее прямо из груди. Но не бывает на свете котов-пессимистов, бывает просто наполовину полная миска с едой, вот и все.

Разумеется, меня и самого тревожил ее рассказ: выходило, что Алый Призрак охотился не только за мной. Но зачем? Что ему было нужно от нас с принцессой? Теперь мы этого уже не узнаем.

Я постарался развеять невидимую тучу, словно набухшую под потолком. Я спрыгнул на пол, вытянул лапы, выгнул спину, хорошенько потянулся после долгого лежания и наконец вынес свой вердикт:7

– Я думаю, что все в порядке, принцесса. Как и всякая девушка, вы склонны чересчур драматизировать. Подумайте, насколько легче вам было бы жить, если бы вы глядели на мир проще и видели вещи такими, какие они есть, а не хуже. Кстати о «есть», не пора ли нам подкрепиться? – закончил я свою серьезную речь с надеждой, что принцесса все поймет и предложит новую порцию сосисок.

– О чем ты говоришь? – возмутилась она. – Меня запер в какой-то гробнице собственный отец, я едва не задохнулась под горой фолиантов, а обходительный незнакомец, который сначала спас меня, оказался маньяком, жаждавшим заполучить мое сердце, – причем буквально! А теперь скажи: по-твоему, все это пустяки и мне ни капельки не стоит волноваться ?

Когда она поставила вопрос таким образом, в моей твердыне доводов стали проглядывать прорехи. Но как можно было ожидать от голодного кота безупречных речей, когда его мысли заглушало урчание в животе?

– С одной стороны, так, – согласился я нехотя. – Звучит и правда страшновато. Но взгляните на сон иначе: вам удалось освободиться из рук – ну, из руки – Алого Призрака и даже поджечь его! Вы оказались сильнее, чем он думал. Вы оказались ему не по зубам. Разве это не повод отпраздновать победу миской чего-нибудь вкусного? А что до того момента, когда вас запер во мраке отец… ведь это на самом деле не так уж страшно, если специально не думать, как это плохо.

Моя уверенность звучала тверже валасского сыра.8 Это и еще глоток чая подействовали на принцессу обнадеживающе. Она медленно кивнула и сказала:

– Возможно, ты прав…

– Конечно прав, принцесса, даже не думайте сомневаться. К тому же ведь вам совершенно нечего бояться: я постарался на славу и отправил Алого Призрака обратно на тот свет. Признаться, не до конца я понимаю, как можно убить призрака, ведь само понятие предполагает, что он уже порядком мертв. Но у логики на этот счет есть свое незыблемое мнение: если ему можно отрезать руку, значит, его можно и сжечь.

Я невольно посмотрел на пол у пустой зеркальной рамы, куда должна была упасть рука призрака. Хорошо, что ее там не было.

– И все равно я уверен: это совпадение. Вам приснился всего лишь сон, и больше ничего, готов хвостом поклясться.

Мы оба посмотрели на мой перевязанный мисс Кешью хвост, и я подумал, что этот аргумент потерял былой вес.

– Не знаю, что и думать обо всем этом… – вздохнула принцесса. – Ты попался в ловушку какого-то призрака, а на поверку твои сны оказались всамделишными. Как здорово, что тебе удалось удрать из лап негодяя! И все же очень любопытно, кто такой на самом деле этот Алый Призрак. Что за чудовищный дух будет предлагать такую сделку? Самое дорогое, самое драгоценное…

– А вот я пока даже не могу испытывать любопытство, – пожаловался я, зализывая шерсть вокруг повязки на хвосте. – Может, через день-другой, но не раньше.

Принцесса допила остатки чая и посмотрела на часы на стене в форме какой-то сказочной птицы.

– О, как поздно уже! Или рано. – Она сладко зевнула, прикрывшись ладонью.

Похоже, чай начал действовать.

Напоследок я еще раз уверил принцессу, что ее сон был просто сном (а не так, как получилось у меня) и все будет хорошо. Ну что могло случиться? Я прогнал призрака самым лучшим на свете средством – огнем.

Мои слова, усиленные чаем мисс Кешью, успокоили принцессу. В окно впорхнул легкий ветерок и унес ее страхи. Было то самое время, когда рассвет еще не спешил наступить, но уже чувствовалось его приближение. Утомленная тревогами и рассказом о них, принцесса сладко уснула.

А я решил воспользоваться тем, что мисс Кешью тоже нужно спать, и отправился на кухню. За эту ночь я столько бегал, пугался и слушал принцессу, что у меня разыгрался зверский аппетит. Мисс Кешью никогда не забывала запирать дверь на кухню, справедливо считая, что ее нужно охранять от моих посягательств.

Только на этот раз обычный замок не мог меня остановить. Упиваясь всемогуществом, я сплел простейшее заклинание – так легко, что даже смешно! Слишком просто. Но я не жаловался, о нет, не подумайте. Моя фантазия (без скромности замечу, самая богатая во всем Вераделле) уже рисовала мне грандиозный взлет и насыщенную чудесами и почестями жизнь самого знаменитого волшебника Королевства. Особенно мне нравилась та гигантская статуя на главной площади столицы. И мой день рождения, о котором теперь знала каждая собака. И безбрежные толпы паломников, жаждущих прикоснуться к выпавшему из моей шерсти волоску как к самой священной реликвии…

Ну ладно, ладно. Пожалуй, толпы это и впрямь уже чересчур. Но статую и день рождения я все же добавил в свой план по захвату мира.

Словом, я предвкушал открывшееся передо мной будущее. Дверь на кухню была лишь первой дверью на моем пути к величию и славе. Она распахнулась, как должны были отныне распахиваться передо мной все двери, и пригласила меня в царство удовольствий.

Здесь было все, чего могла желать кошачья душа. А то, чего здесь не было, прятали в другой удивительной комнате – в подвале, куда мне тоже не разрешали ходить (а я все равно ходил, когда удавалось). Там хранились настоящие сокровища: свежайшие взбитые сливки, такие легкие, что казалось, ты ешь кусочек облака. Целый моток пухленьких сосисок – как здорово было бы завернуться в них, словно в одеяло! Разные виды дичи, да такой румяной и ароматной, что в приготовленном виде она была несравнимо интереснее, чем в живом. Казалось, в одном подвале было столько еды, сколько не соберешь во всем Королевстве. На кухне, конечно, еды было поменьше, но все равно у меня разбегались глаза, уши и усы.

Пока я не почувствовал. Тот самый. Единственный. Неповторимый. Ни с чем не сравнимый. Ни на что не похожий. Запах. В нем хотелось купаться и тонуть (хотя коты, конечно, не очень-то любят воду). Так могло пахнуть только лакомство богов – копченая перехлёстка9. Мисс Кешью не баловала меня такой снедью, это все было для них с мистером Мониглом: принцесса по какой-то дикой прихоти не ела ни рыбу, ни мясо. Но пока мисс Кешью не видела, я мог и сам баловать себя рыбкой.