– О, не волнуйтесь. Все расходы покрывает страховка.

– Я, пожалуй, немного посплю.

Отто закрыл глаза и услышал звук отодвигаемого стула. Он ждал, когда послышится еще один звук – открывшейся и закрывшейся двери, но было тихо. Тогда Отто, не выдержав, снова открыл глаза.

Доктор Порвис, стоя в двух шагах от кровати, пристально смотрел на Отто.

– Вот что странно… – задумчиво проговорил он. – Вы не спросили о чем-то очень важном.

– И о чем же? – Отто ощутил неприятный холодок в груди.

– О том, сколько времени вы находились в коме. Однако у меня такое чувство, что вам уже известен ответ на этот вопрос, – с этими словами доктор улыбнулся и покинул палату.

– Господин Рейва! Господин Рейва!

Голос, звучавший как сквозь вату, был настойчивым и нетерпеливым. Отто не хотел просыпаться – ему и так было хорошо. Но когда он ощутил неприятное похлопывание по собственной щеке, его возмутила подобная фамильярность, и он открыл глаза. Над ним маячило лицо конопатой девушки в белой шапочке.

– Вы кто? – неприязненно спросил Отто.

– Дежурная медсестра Кристин Сен-Лар.

– А где моя жена?

– Жена? – удивленно переспросила девушка.

– Уна Рейва. Разве сейчас не ее дежурство?

– Вы имеете в виду Уну Льярве?

Льярве была девичья фамилия Уны.

– Да, да. Так где она?

– Закончила смену и уехала домой. Вы спали почти сутки после того, как очнулись, и доктор Порвис велел мне вас разбудить.

– А он разве не закончил смену?

– Доктор Порвис заведует отделением и редко покидает больницу. Я должна отвезти вас на томограмму. Вы сможете самостоятельно перебраться в это кресло?

Отто сел. У него закружилась голова, перед глазами поплыли черные точки. Он переждал, пока точки исчезнут, и заглянул под простыню. К счастью, на нем были пижамные брюки – кто-то успел его одеть, пока он спал. Отто надеялся, что это была Уна.

– Не делайте резких движений. Обопритесь на меня. – Кристин Сен-Лар подставила ему плечо. – Медленно спустите одну ногу с кровати, затем вторую… вот так, хорошо. Теперь в кресло… Поехали.

Больничный коридор был пуст, прохладен и стерильно чист. Устроив голову на мягком подголовнике, Отто с любопытством смотрел по сторонам. Его еще ни разу не возили в инвалидном кресле. Он испытывал неловкость, даже стыд – его, словно старую развалину, везла молодая привлекательная девушка, – но одновременно и странное удовлетворение, возможно, потому, что он снова мог испытывать целую гамму чувств и как никогда ощущал себя живым.

Томограмму выполнял смуглолицый доктор с черными прилизанными волосами, похожий на индейца из книжки про команчей. Все то время, пока длилась процедура, поглядывал на Отто со странным любопытством, к которому примешивалось что-то еще, раздражающе-неопределенное. Не выдержав, Отто спросил:

– Что-то не так, доктор?

– Нет-нет, все в порядке, – поспешно ответил тот. – Вам повезло – такая серьезная травма, а обошлось без последствий.

– Однако ваш интерес к моей персоне явно выходит за рамки этого исследования.

В глазах доктора мелькнула растерянность. Он поспешно отвел взгляд и пробормотал:

– Вы долго были в коме и неожиданно очнулись. Это интересный случай, и, конечно, я…

– На самом деле меня не машина сбила, да? Со мной что-то другое произошло?

– Я понятия не имею, что с вами случилось. Я перевелся в эту больницу полгода назад.

– Тогда в чем дело? У всех, с кем я успел пообщаться, одинаковое выражение лиц: у моей жены, у доктора Порвиса, у медсестры и у вас. Как будто вы знаете обо мне нечто такое, о чем не принято говорить в приличном обществе. Это раздражает. И заставляет предполагать худшее.

– Медсестра отвезет вас обратно в палату.

– Слушайте! – Отто схватил доктора за рукав халата. – Что, в конце концов, происходит?

Диагност освободил рукав и отошел от кушетки, на которой лежал Отто. Минутная растерянность на его лице сменилась беспристрастным выражением, и теперь оно напоминало застывшую маску.

– Вам лучше поговорить с доктором Порвисом, – сухо сказал он. – Прошу меня простить.

После диетического обеда – бульон и паровые тефтельки – Отто встал с кровати и подошел к окну, выходившему на больничный парк. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем накануне. Головокружение, слабость и чувство нереальности прошли. Осталась лишь ноющая боль в затылке, но Отто постепенно к ней приспособился.

С деревьев облетали листья, низкие свинцовые тучи готовились пролиться дождем. Отто не любил осень, но сейчас с удовольствием прошелся бы по парковой аллее, вдыхая пряный запах палой листвы. Всё лучше, чем сидеть в четырех стенах, ожидая неизвестно чего, мучительно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, что пролило бы свет на странные события, участником которых он, судя по всему, являлся против своей воли.

Обернувшись на звук открывшейся двери, Отто увидел доктора Порвиса.

– Напрасно вы встали, господин Рейва, – мягко пожурил тот. – А если внезапно закружится голова? Новая травма вам совсем ни к чему.

– Я прекрасно себя чувствую, несмотря на бурду, которой меня накормили.

– Вам не понравился обед? – сокрушенно воскликнул доктор.

В его манере говорить и двигаться была раздражающая театральность, диссонирующая с респектабельным обликом многоопытного врача. Складывалось впечатление, что в действительности доктор Порвис являлся вовсе не тем, за кого себя выдавал.

– Меня больше устроила бы свиная отбивная с жареной картошкой, – буркнул Отто.

– Всему свое время. Вернитесь, пожалуйста, в постель.

Отто встретил лучащийся добродушием взгляд и после секундного колебания повиновался. Доктор Порвис находился в своей вотчине. Он командовал, а его пациенты должны были подчиняться.

Отто надеялся, что в ближайшее время его выпишут. Если нет – он сумеет найти выход и самостоятельно добраться до дома.

Он лег поверх одеяла, а доктор Порвис примостился на стуле.

– Доктор Родриго, специалист по функциональной диагностике, сказал, что вы… гм… задавали ему вопросы, на которые он не смог ответить.

– Не смог или не захотел?

– То, что вас интересует – не в компетенции доктора Родриго.

– А в чьей тогда? В вашей?

– И не в моей, – ответил доктор после секундной заминки. – Тем не менее, именно мне придется посвятить вас в подробности истинного положения вещей. Хотя вряд ли вы мне поверите.

– Перестаньте говорить загадками!

– Ваш случай уникален в своем роде. И инструкций на этот счет не предусмотрено, во всяком случае, я этих инструкций не читал, хотя они и были мною запрошены в соответствующем ведомстве, когда вы пришли в себя. В вашем лице, господин Рейва, мы имеем некий прецедент… Впрочем, весьма возможно, подобные случаи происходили и в других больницах, однако мне о них неизвестно…

– Или переходите к сути, или катитесь к черту!

Вместо того, чтобы обидеться, доктор Порвис рассмеялся:

– Судя по ярко выраженным эмоциям, вы стремительно идете на поправку.

Он неожиданно посерьезнел и оборвал смех.

– Возможно, вы решите, будто я вас разыгрываю. Давайте сразу договоримся: всё, что вы сейчас услышите, является объективной реальностью. Я не буду строить предположений, почему так случилось, или давать оценки происходящему. Я просто изложу факты. Вам потребуется некоторое время, чтобы осознать услышанное, поэтому до ужина вас никто не побеспокоит.

– Интригующее начало, – пробормотал Отто.

Ему стало не по себе. Холодок страха пробежал по спине. Он понял, что сейчас услышит нечто такое, что разом изменит его жизнь, и почувствовал, что доктор Порвис готовится сказать ему правду, каким-то образом связанную с Уной, с их разводом. Отто подумал про Агнес (где она сейчас, что с ней?..), но не успел додумать мысль до конца.

– Полтора года назад в мире произошли кардинальные изменения. Именно в мире – не только в нашей стране. Они были введены одномоментно и коснулись всех граждан без исключения. Никто не объяснял причин: нам просто сказали, что отныне будет так. Одним субботним утром, в начале мая прошлого года, средства массовой информации обнародовали «Правила Зодиаков», а на следующий день каждый житель города старше двенадцати лет получил распечатку «Правил» с подробными разъяснениями. С этого момента каждого затронули необратимые перемены. Если коротко, «Правила» накладывают на индивидуума определенные ограничения, связанные с датой его рождения, точнее – с его знаком Зодиака. Рожденный под определенным знаком может делать одно и не может другое. Это касается как частной, так и общественной жизни.