Плечи Сина обмякли, и он наконец смог вдохнуть полной грудью. Пока эта женщина и ее семья в безопасности, остальное не имело значения. В деревне она всегда была добра с ним и никогда его не боялась. Воистину, она, казалось, не замечала его лохмотья и смрадный запах. Она видела только его голод и страдания, и никогда не отводила глаз, как это делали многие, намного старше нее. И она не просто жалела его. Она украдкой передавала ему одежду, которая, судя по запаху, была пошита именно для него. Сейчас он носил штаны из крепкой, плотной ткани, его единственное пальто, что согревало его в холода, но забытое сейчас в спешке, также было сшито ее рукой.

Она была лунным светом на его ночном небе, лишь она дарила ему покой. Один взгляд на нее — шла ли она с корзиной, полной тканого материала, или же спорила со своим братом — этого было достаточно, чтобы придать ему сил.

Когда женщина с братом скрылась за сараем, Син собирался наблюдать и дальше, развлекая себя фантазиями о несбыточном. Воистину, он представлял, что она бежит именно за ним, он бы позволил себя догнать. В своих мыслях он уходил далеко в будущее, после своего превращения. Он видел себя высоким и сильным, способным защитить ее, обеспечить ее безопасность, его мускулы стали бы гарантией тому, что жестокий мир не причинит ей боли…

Он подскочил, услышав треск ветки.

— Сын мой, что ты здесь забыл? — раздался рык позади него.

Стук в дверь вернул Сина в настоящее, хотя он не сразу пришел в себя. Часть его все еще осталась среди деревьев, на краю цветущего луга, и он был благодарен тому, кто прервал его воспоминания. Он не желал возвращаться в прошлое. Было много поводов для этого, и особенно — та самая ночь. Может, если бы тогда все случилось иначе, он был бы сейчас другим.

С другой стороны, может, он был проклят с рождения, и все, что произошло в его жизни в дальнейшем, было неизбежно и предопределено.

— Иду, — пробормотал он, когда стук повторился, и он оправился от вынужденной паузы.

Потревожившему его бодрствование лучше иметь на это хорошую причину.

Сегодня он не хотел ни с кем иметь дело, сильнее, чем обычно.

Бутч допил последний дюйм «Лагавулина» в стакане и опустил голову как раз в тот момент, когда дверь резко распахнулась. По другую сторону стоял Син — вот, кто точно не был жаворонком: взгляд взбешенный, как у Халка в комиксе, а огромное голое тело обещало все муки ада тому, кто заявится к нему с будильником. Радостное приветствие. Вот же сухарь.

И глаз Ублюдка дергался.

— Ну и ну, — протянул Бутч. — Это же солнышко во плоти.

— Чего ты хочешь?

— Прямо сейчас? «Рей-Бены»[26], спрятать глаза от твоего счастливого взгляда.

К ним подошел Бальтазар, становясь своей тушей между ними.

— Кузен, остынь.

Позволяя родственникам разобраться с приветственным этикетом, Бутч зашел в абсолютно пустые комнаты. Син жил как монах — это его выбор, но блин. Разве можно отказаться от ортопедического матраса, когда предлагают? Но нет, нужно как крепкий орешек из Старого Света спать на жестком полу.

— Итак, — протянул он, пройдясь по комнате, остаточная боль в паху от «Крайслероза»[27] слегка приутихла перед необходимостью разобраться с этим делом. — Наденешь штаны или дальше будешь проветривать яйца?

Именно Бальтазар закрыл дверь в комнату, запирая их троих наедине, и Ублюдок остался стоять возле панели, словно знал, что его кузен в любой момент мог психануть и скрыться.

Син уперся руками в бедра.

— Я тебя смущаю?

Бутч рассмеялся.

— Ты не представляешь, чем увлекается мой сосед. Так то, нет, мне пофиг. Но ты, мой друг, создаешь себе кучу проблем. И речь не о том, что твой приятель на юге может простыть.

— Каких же.

— Думаю, ты в курсе. — Бутч достал печатное издание «Колдвелл курьер Жорнал», сжатое подмышкой. — Ты читал утреннюю прессу?

— От корки до корки. Кроссворд также разгадал от и до.

— Да ладно? — Бутч посмотрел, куда можно поставить стакан, и в итоге устроил его на полу. Потом перевернул первую страницу и повернул газету к парню. — Интересно, ты решил, что подобный фокус останется незамеченным?

Син не опустил взгляд на черно-белую фотографию с места преступления, которая занимала добрую верхнюю половину разворота. Учитывая отсутствие у Ублюдка компьютера, и тот факт, что Фритц не доставлял ему свежую прессу, сложно поверить, что Син что-то читал… тем более — решил кроссворд.

— Без комментариев? — пробормотал Бутч, перелистывая страницы. — Боюсь, этого мне будет мало.

Он не удивился тому, что Син буднично пожал плечами. Ни его спокойствию и убийственному огоньку во взгляде. Ублюдок являл собой факел агрессии, ходячую катастрофу… и на короткое мгновение Бутчу захотелось, чтобы парень вытворил что-нибудь откровенно глупое. Хороший кулачный бой поможет ему выпустить пар.

— Вот что меня заинтересовало. — Бутч свернул газету и засунул рулон подмышку. — Я подумал, что ты решил взять ответственность на себя. Иначе зачем оставлять труп на видном месте? И хэй, учитывая, что ты умудрился освежевать того парня в переулке, это впечатляет. Если отбросить все возникшие осложнения, впечатляющая работа кинжалом. Словно чистили кукурузу. Или сняли чехол с дивана.

— Не тебе меня судить и осуждать.

— А вот здесь ты не прав. — Бутч покачал головой. — И так, что скажешь в свою защиту?

— Ничего.

— Повторюсь: это не прокатит.

Бальтазар тихо выругался.

— Син, мы же обсуждали это. Здесь — Новый Свет…

— Я в курсе, где нахожусь. Мне ни к чему уроки географии.

— Ну тогда обучением займусь я. — Бутч подошел вплотную к парню. — Тебя депортируют, если продолжишь в том же духе.

— Я не снимал кожу с того мужика.

— Твоим словам нет веры.

— Тогда зачем ты пришел? Зачем вообще говорить со мной?

— Потому что я должен объяснить, как обстоят дела между нами. Считай профессиональную вежливость со стороны комрада.

— Насколько я слышал, здесь Роф за главного. Так почему пришел не он?

— Во-первых, слишком много чести для тебя одного. И, во-вторых, я тот дебил, что отвечает за трупы. Да, это не официальное назначение, скорее отголоски моего прошлого в убойном отделе… но, думаю, все мы согласимся, что сейчас, когда мы стоим на пороге окончания войны, последнее, что нам нужно — геморрой из-за того, как ты проводишь внеурочные часы в обнимку со своим кинжалом. Нам нужно, чтобы люди держались в стороне. Поэтому тебе придется уехать, если не можешь взять себя в руки.

Син наконец посмотрел на своего кузена, склонив голову с ирокезом.

Заговорил Бальтазар:

— Син, да брось. Ты знаешь, что это проблема. Тебе нужно направить энергию тальмэна в другое русло. Или хотя бы перестань афишировать свои подвиги.

— А что со вторым? — спросил Бутч. — Рано утром они обнаружили труп, намотанный на пожарную лестницу.

— Отлично. — Син пожал плечами. — Я убил его. Я убил второго. Я всех поубивал.

Бутч стиснул зубы.

— Ну вот зачем так со мной разговаривать? Мне нужна твоя честность.

— Я честен. Ты поймал меня с поличным. Я освежевал одного, а потом забил второго на пожарной лестнице… мне просто было скучно.

Прищурившись, Бутч сказал ровным голосом:

— Неплохо ты развлекся, отрезая его ноги.

— Ага, обе ноги. На этом закончим?

Бутч окинул взглядом спальню. На стенах остались дыры там, откуда достали крючки под картины, и он представил, как Фритц сходил с ума, вычищая эту комнату.

Бутч сдержал проклятья.

— Син, я пытаюсь тебе помочь. Ты можешь облегчить себе жизнь, сегодня же завязав с этим дерьмом. Прямо сейчас. Я пока просто предупреждаю. Если подключится Роф, тебе не дадут места для маневра. Он избавится от тебя, и твое счастье, если просто решит посадить тебя в лодку. Он без колебаний может отправить тебя в могилу.