— С вами всё хорошо? — с беспокойством спросила сержант Брюне. — Вы побледнели.

— Да, все в порядке, — чуть резче тем хотела, ответила я.

"Таблетки перестают действовать!" — била в набат страшная мысль. Наплевав, что обо мне подумают, взяла в рот таблетку и запила водой.

— Голова разболелась, — добавила я для подстраховки.

Присев на стул, повернулась к монитору. Таблетка начала действовать, и душевная боль перестала мучать. Она была, но где-то взаперти.

— Если вы действительно изучали информацию, то должны быть в курсе, что майора Жданова уничтожили массированным залпом, — "Сказала ЭТО без запинки!" — удивлялась я. — Майор, а на тот момент ещё капитан Тихонова, находилась на достаточно близком расстоянии от взрывной волны. Не настолько, чтобы выбить её из режима стелс, но достаточно, чтобы повредить затемнение. К тому же она в этом момент не отвернулась. Смотрела на взрыв.

— Но почему о ней больше ничего неизвестно? — возмутилась сержант Василькова.

— Она так захотела, — спокойно ответила я.

— Вы что её знаете!? — взвизгнула она. — Расскажите! Пожалуйста!

— Я её знаю, — не стала упираться. — Но повторюсь, это её право, не давать о себе знать. Я не буду сплетничать.

В аудитории раздался общий вздох разочарования.

— Это из-за майора, — довольно громко зашептались на задних партах. — Мой дядя говорил, они встречались.

Как хорошо, что я выпила лекарство.

— Все сплетни после лекции, а сейчас сосредоточились.

Музыка била по ушам, но на удивление меня это не раздражало. Я вообще довольно флегматично относилась ко всему происходящему, лишь подмечая про себя, что без успокоительного, меня бы всё бесило. Вечеринка длилась уже чуть больше часа и была в самом разгаре. Я стояла в сторонке, облокотившись о стену, и следила за порядком у входа в зал. Всё было в порядке. Меня лишь поражало такое обилие влюблённых парочек среди студентов.

Раньше я как-то не замечала этого. Вроде, в правилах училища отношения были не запрещены, но во время учёбы не разрешалось их демонстрировать. Так что на лекциях и в промежутках между ними все держали дистанцию и вели себя максимально прилично. Что они все делали после занятий и на выходных, я понятия не имела. Зато теперь знала, что сержант Брюне бегала хвостиком за Весловым. И не она одна. У него была толпа поклонниц, и он флиртовал со всеми.

В зал он входил в обнимку с длинноногой шатенкой. Имени её я не знала. А вот в коридоре, в шейку он уже целовал платиновую блондинку Фокс. С Брюне он танцевал. И даже издалека в полумраке, я видела пьянящий взгляд. Он не сводил его с девушки, отчего она потом весь вечер сияла. Последний раз я видела его уже с четвёртой девушкой с причёской пикси. Она стояла ко мне спиной, и я отчётливо видела, как по её спине медленно блуждала его рука.

Я фыркнула.

Типичный кобель. Что нашли в наглом, самовлюблённом типе эти девушки? Нет. Я старалась оценивать его адекватно. Были, конечно, у него и плюсы. Учился он хорошо. Теорию отвечал, как и обещал, на симуляторе тоже делал успехи. Пилот из него выйдет отличный. Но это всё его профессиональные навыки. А вот его человеческие качества у меня вызывали сомнения. Он был душой компании, негласным лидером. Был ли он хорошим другом для мужчин, я не знала, а вот для женщин точно нет. Бабник обыкновенный. Доверять такому нельзя. Семьянин из него, скорее всего, выйдет скверный. Всё же такие редко меняются.

Я бы таким мужчиной не заинтересовалась. Будь он семи пядей во лбу, всё равно. Незаметно для себя, от скуки, начала рассматривать и других студентов с точки зрения возможных отношений с ними. Кого бы я могла посчитать достойным?

Первым, на кого упал мой взгляд, оказался сержант Моро. Миловидный парень со слегка заострённым носом и тонкими жёсткими губами. Он выглядел хмуро, но на самом деле был довольно смешлив. А стоило ему улыбнуться, и жёсткие, угловатые черты лица менялись, и на него уже хотелось смотреть. Но его, как достойного кандидата, я отмела. Не чувствовала в нём стержня, мужского характера.

А мне он в мужчине был нужен.

В Марке он был. Идеальный для меня вариант. Нежный, заботливый, верный. И при этом сильный духом, упрямый, своевольный. Возможно, не будь его старший брат полковником, Марку бы не дали командования над нашей разведывательной группой. Наоборот, могли бы и уже разжаловать его давно, за споры со старшими по званию.

Я тяжело вздохнула. Из-за этих дурацких таблеток я так легко рассуждала о Марке, словно ему повезло. А ему не повезло! И уж лучше бы его разжаловали, и он бы был сейчас со мной, живой, а не вот это вот всё.

Мимо меня пронёсся сержант Хотько, и я отвлеклась на него. Очень шебутной и активный парень. Энергия в нём всегда била ключом, отчего он часто проваливал задания. Не хватало терпения. Я не видела в нём разведчика. Ему нужно было быть в гуще событий, а не висеть где-то в сторонке от сражения под пеленой невидимости. Мне он тоже не подошёл бы. Его энергетика была слишком раздражающей.

Так и забавляла себя остаток вечера. В каждом я находила какие-то недостатки несовместимые со мной. И так как всерьёз свой "кастинг" я не воспринимала, о Марке больше не думала, как и о причине праздника.

И всё бы закончилось хорошо. Через полчаса я бы спокойно ушла в свою комнату с вполне благодушным настроением, легла бы спать, так и не открыв бутылку. Лекарство ещё действовало, и я надеялась уснуть до того, как эффект пройдёт. Всё же у меня не было цели напиться. Только помочь себе забыться.

Пить успокоительные на постоянной основе я тоже не хотела. Во-первых, и это самое главное, я тогда точно не смогла бы больше летать. А, во-вторых, таблетки притупляли не только боль, но любые сильные эмоции. Чувствовать себя на половину живой, не хотелось. Уж лучше алкоголь.

Но раз в этот день уже была под влиянием лекарств, я не видела смысла пить. Лишь бы выпить для галочки не собиралась, а необходимости не было. По крайней мере, мне так казалось.

Своё мнение я изменила ровно в тот момент, когда увидела Тильда. И не успев осознать, что творю, оценила его, как мужчину. За долю секунды я сделала вывод, что с ним я смогла бы быть. И сформулировала эту мысль не словами, а ощущением. Во мне возник диссонанс аргументов и чувств.

Я отвернулась. Вообще перестала смотреть на толпу, подняв взгляд к потолку. Когда видишь что-то неприятное или ужасное, думаешь о том, как бы это развидеть. Мысли о Тильде были той же проблемой. Как можно это размыслить?

Помимо внешней привлекательности, я знала, что у него мужской характер. Такой, какой всегда мне нравился в мужчинах. И я знала, что он добрый, смелый. Из-за его слишком большого ко мне интереса, пару недель назад, я открывала его дело. Мне было интересно, почему он работал преподавателем в лётном человеческом училище. У него был отличный послужной список. Но получив награду за спасение, был отправлен сюда преподавателем. Было ясно как день, что его сослали. И хоть я и не хотела этого признавать, но его дело вызвало у меня к нему уважение. Он был отличным кронцем.

Вот только меня это не касалось. Никак. И зачем только посмотрела на него!? Теперь не получалось отвязаться от этих мыслей и ощущений.

Наплевав на всё, ушла из зала на улицу. Мне нужно было срочно проветриться и отвлечься. И звёзды были лучшим лекарством.

— Яна, как вы? — услышала со спины Ирину и, не оборачиваясь, ответила.

— Нормально.

— Всё ещё злитесь на меня? — она встала рядом со мной.

— Злюсь, — не стала лгать.

Ирина скептически оглядела меня.

— Незаметно.

— Благодаря выпитому успокоительному вы ничего и не увидите, — повернувшись к ней, пояснила я.

Ирина разочаровано вздохнула.

— Я запретила вам брать отгул не для того, чтобы вы закидывались антидепрессантами.

— А вы думали, я буду лить горькие слёзы при всех? — усмехнулась я. — Мне работать надо было, и делиться с кем-либо своим горем я не намерена.