Что за бредовые мысли!? Не нужны мне были ни его жалость, ни уж тем более его объятия!

Бросив полный гнева взгляд на Вадима, я развернулась и выскочила из столовой.

Пообедала, называется.

Оказавшись в своей комнате, достала из шкафа все свои пожитки и покидала их в сумку. Делала всё резко, зло, параллельно вытирая слезы тыльной стороной ладони. На умывания не было времени. Я хотела уйти отсюда, как можно быстрее. Как Вадим мог так со мной поступить!?

— Ульяна.

Помяни чёрта!

— Уходи! — крикнула ему через дверь.

— Ульяна, нам надо поговорить.

— Ты уже всё сказал!

— Если ты меня не впустишь, я буду говорить с тобой так. Но имей в виду, у нашего разговора будут свидетели.

От злости хотелось рычать. Он не оставлял мне выбора. Сжав руки в кулаки, я закрыла глаза и, досчитав до десяти, кое-как взяла себя в руки.

— Входи.

Дверь отъехала. Вадим вошёл в комнату и бросил взгляд на сумку.

— Куда-то собралась?

— Я уезжаю, — скрестив руки на груди, ответила, насупившись.

— То есть летать ты больше не хочешь? — спокойно спросил он.

Я опешила. Совсем забыла об этом.

— Ты придумаешь что-нибудь.

— Не придумаю.

Я взорвалась.

— Нет! Ты придумаешь! — кричала я, тыча в него пальцем. — Ты должен! Из-за тебя мне приходится уезжать!

— Нет, Ульяна. Если ты уедешь, я помогать не стану.

— За что ты так со мной? — силы вдруг резко кончились, и я осела на кровать. Взгляд упал на пол.

— Ульяна, что последним брат сказал тебе? — я молчала. — Живи. Ради меня. А ты? Ради него ты хочешь умереть, — он опустился рядом со мной на корточки и попытался поймать мой взгляд. — Пойми, Уль, ты за новым именем и фамилией пряталась от жизни.

— Ты знаешь, почему я их сменила, — попыталась запротестовать я.

— Это всё отговорки, — он поднялся. — Решать тебе. Оставаться и пытаться вернуться к полётам или, поджав хвост, уехать домой.

Я подскочила с кровати и встретила его взгляд.

— Кто тут поджимает хвост?

Вадим остался спокойным, но в душе улыбался. Смог подловить меня. Только я на эмоциях не заметила подвоха.

— Тогда зачем уезжаешь?

— Я остаюсь.

— Рад это слышать, — он подошёл ко мне и по-братски обнял. — Не злись на меня, Уль. У меня ведь тоже ближе тебя больше нет никого. Я желаю тебе только добра.

От его слов я немного оттаяла. Ведь это была правда.

— Ладно, — пробурчала я в его плечо.

— Мне надо ехать. Не знаю, когда теперь увидимся, но ты звони мне. Я постараюсь ответить.

Я кивнула, и он ушёл. Взгляд вновь упал на сумку, но разбирать её не было никакого желания. Как и сталкиваться сейчас с кем-либо. Накинув сверху свою любимую безразмерную толстовку, я надела капюшон. Была маленькая надежда, что меня не узнают.

Смогла ли я в итоге пройти незамеченной или нет, не знала. Не смотрела по сторонам. Быстро выйдя на улицу, так же быстро покинула территорию училища и села в первый попавшийся транспортник. Там уже сняла капюшон и перевела дух. Стало немного легче дышать. На браслете нашла гостиницу, расположенную дальше по маршруту. В ней комнату и сняла. Накупила еды, алкоголя и не выходила из номера до утра понедельника. Это помогло взять себя в руки и подготовиться к лишнему вниманию к своей персоне.

Но всё оказалось не так ужасно, как я думала. По крайней мере, пока. На лекции студенты сидели притихшие. Изменились только взгляды. Уважение, восхищение, любопытство, разочарование. Но не более. Никто так и не решился задать какой-либо вопрос. Всё только в рамках лекции. А официальное обращение ко мне: "майор", автоматически закрывал вопрос моего имени. Хотя я и ждала его.

Но услышала только вечером. От психиатра.

— Так всё же, вы Яна или Ульяна?

— Яна.

— Ваша тайна раскрыта. Больше нет смысла прятаться за вымышленным именем. Зачем же продолжать им пользоваться?

— Оно не вымышленное, а юридически закреплённое. По документам я Яна.

— Это единственная причина? — с намёком спросила она.

— А, по-вашему, есть другая?

— Почему бы и нет? Например, имя Ульяна вам всегда было ненавистно. А тут такой повод от него избавиться, — серьёзным тоном заговорила она.

Я с недоверием взглянула на неё и не ошиблась. Её глаза смеялись.

— Или, например, вы считаете, что Ульяна умерла в тот момент, что и умер Марк. А Яна — это вы, но как бы уже и не вы, — уже без намёка на веселье продолжила Ирина.

— Других причин нет.

— Хорошо. Тогда другой вопрос, — перекинув ногу на ногу, продолжила она. — Я уже спрашивала, почему вы ТАК выглядите. Вы не ответили мне. Объясните сейчас.

Я прилегла на кушетку и, глубоко вздохнув, стала разглядывать серый потолок.

— Когда меня выписали из лазарета, столкнулась с огромным вниманием к себе. Битва была у всех на слуху. Её героев изучали вдоль и поперёк. Я не считала, что сделала что-то выдающееся, но меня почему-то тоже причислили к героям. Где бы я не оказалась, ко мне подходили незнакомые люди и просили сфотографироваться, задавали нетактичные вопросы, просто тыкали в меня пальцем. А я никогда не стремилась к популярности. И такое обилие внимания мне очень не нравилось.

Воспоминания о тех событиях затопили мои мысли. Чтобы отвлечься, я вновь села и стала разглядывать интерьер кабинета.

— Мы не афишировали наши отношения с Марком, но и не скрывали. И те, кто знали, соболезновали мне. Я знаю, они хотели как лучше. Только мне не нужно было ни их соболезнования, ни их жалость. Поэтому вместо Ульяны Тихоновой появилась Яна Фролова.

— Для того, чтобы вас не узнавали незнакомые люди, достаточно было только изменить внешность. А знакомые обычно соболезнуют только один раз. Никто бы не донимал вас. Но вы пошли на крайние меры.

Я закатила глаза. В кои-то веки ответила ей честно, и вот результат.

— Зачем тогда вы задаёте мне свои вопросы, если на них у вас уже сформировано своё мнение?

— Чтобы вы сказали о своих чувствах вслух.

Я скептически посмотрела на неё.

— Порой то, что вертится у нас в голове и кажется нам правильным, совсем не так звучит, стоит проговорить это вслух.

— Что ж. Я сказала вслух, но ничего не изменилось.

— Вы упрямы, — с улыбкой ответила она.

— Я знаю, — пожала плечами. — Многие упрямы.

— Я хочу, чтобы вы вернули своё прежнее имя.

— Зачем? — напряглась я.

— Потому что вы Ульяна, а не какая-то там Яна. Яны не существует.

— Я подумаю, — вообще-то я не планировала ничего менять, но говорить ей об этом не стала.

— Если вы поменяете имя, это будет большим шагом к допуску к полётам.

Шах и мат.

— Я же сказала, я подумаю! — ответила ей, еле скрывая своё раздражение.

Теперь мне и вправду надо было подумать.

Неделя прошла относительно спокойно. Первые пару дней никто не решался спрашивать меня о прошлом, но в среду храбрец один нашёлся. Им оказался, конечно же, Веслов. Он относился к тому числу студентов, что смотрели на меня с разочарованием. Видимо, они считали слабостью моё поведение, но меня это не задевало. Пусть думают, что хотят.

К концу лекции он поднял руку.

— Разрешите обратиться, майор?

— Разрешаю.

— Может, вы расскажете нам что-нибудь о себе?

Его одногруппники замерли в ожидании.

— Нет. Благодаря генерал-майору, вы все и так знаете обо мне больше, чем следовало бы.

По кабинету прошёлся разочарованный вздох.

— Но у вас очень много поклонников, — не унимался Веслов. — От вас зависит будущее многих студентов.

Я хмуро посмотрела на него.

— Именно поэтому я изменила методичку и требую от вас её тщательного изучения. — видя, что мой ответ его не удовлетворил, добавила. — Что же насчёт меня, то никого из вас моя личная жизнь не касается. Раньше вы черпали данные только из интернета, вот и дальше продолжайте так поступать, — сама не заметила, как завелась. — Я — военный, а не звезда, чтобы быть в центре внимания. И именно из-за вмешательства в моё личное, я сменила своё имя и внешность. Надеюсь, вы доведёте этот разговор до остальных студентов, и я таких вопросов больше не услышу. Лекция окончена.