— Да, но там были какие-то алкоголики, такое часто происходит. Напились и за ножи.

Юля посмотрела на улицу, на другой стороне дороги из-под забора вылез пёстрый беспородный щенок, он сел и начал чесаться.

— Сабася! — воскликнула девочка и выбежала из магазина.

В этот момент вниз по Чкаловой ехал кроссовер «Ниссан Кашкай». Молодой предприниматель, сидевший за рулём, обдумывал план на следующий месяц. На соседнем переднем сиденье лежало его пальто, в котором находился смартфон. Он ехал, невнимательно следя за дорогой. Он ждал звонка от своего знакомого, которому платил за ведение бухгалтерии. Тут зазвонил телефон.

Пока автомобилист отвлёкся на звонок, навстречу ему из магазина «Скидкино» шёл пожилой усатый мужчина в шляпе с плетёной сумкой в руках. Юля поднялась по ступенькам в тамбуре и выбежала на улицу. Щенок обратил на неё внимание и потянул мордочку. Девочка вскрикнув побежала к нему и выбежала на проезжую часть. Старик сначала увидел ушастого щенка, затем девочку в фиолетовой куртке и потом быстро приближающийся «Ниссан Кашкай».

Предприниматель оторвал взгляд от дороги и начал копаться в пальто, ища карман, в котором звонил телефон. Его автомобиль проехал перекрёсток с улицей Красной.

Девочка бежала к щенку, а автомобиль неумолимо приближался к ней. Наконец водитель снова посмотрел на дорогу, и едва смог увидеть фиолетовое пятнышко. Он резко ударил по тормозам, отчего автомобиль заскользил по асфальту и начал разворачиваться по дуги. Это бы не спасло ребёнка, если бы не проворность ловкого не по годам деда. Он бросил сумку, отчего две банки пива выскочили из неё и покатились по тротуару, закатившись в ливневый желоб. Поток ветра сорвал с него шляпу. Между «Кашкаем» и девочкой оставалось десять метров, семь, пять… Старик в прыжке сбил девочку, подхватил её и выкинул на противоположный тротуар, сам при этом ударился пахом и бёдрами об остатки бордюра. Юля приземлилась на спину у ступеней «Журавлика» и заплакала. «Кашкай» сделал два с половиной оборота вокруг собственной оси и оказался на полосе встречного движения, свистя скользящей резиной, которая оставила чёрный след на асфальте. Щенок убежал обратно за забор.

Татьяна услышала плач ребёнка и, забыв об оплате, выбежала на улицу. Продавщица устремилась за ней. Женщина едва не споткнулась о собственного ребёнка, но вовремя его заметила и взяла на руки. Ей открылась картина, мысли которой прибавят страха в ближайшую ночь: дымящийся след от стёртой по асфальту резины, чей запах чувствовался даже отсюда, «Кашкай», остановившийся в пятнадцати метрах от неё, и бледное лицо молодого водителя с огромными карими, почти чёрными, глазами. Старик, со стоном переворачивающийся на тротуаре, потом сел на бордюр, осматривая повреждения, и испуганный плачущий на её руках ребёнок.

— Господи, господи, боже мой… — зашептала она, прижимая и целуя девочку.

Водитель подошёл к ним.

— Ребёнок цел?

Старик посмотрел оценивающе на него, потом на ребёнка и его мать, он понял, что вряд ли она сейчас ответит, ответил за неё.

— Цел. Напуган просто.

— А Вы? Может отвести Вас куда-нибудь?

— Я? — старик понял, что ударился пахом и бёдрами, — а я теперь, скорее всего, не умру от оргазма в постели с двадцатилетней любовницей. Ой… — он попытался встать, водитель помог ему, — машина как?

— Да хрен с ней. Даже царапин нет, если что… — он вынул из кармана джинсов визитницу и дал одну визитную карточку старику, — держите.

Дед тоже вынул бумажник и достал одну свою карточку. Мужчины обменялись визитками.

— Точно ничего не надо? — ещё раз спросил предприниматель.

— Точно-точно, езжайте, — ответил дед.

Таня села на корточки прижала к себе всхлипывающую девочку и заплакала.

— Во дела… Зачем Вы его отпустили? — спросила продавщица у мужчины, — надо было ментов вызывать! А то разъездились тут на иномарках!

— Не шумите, — ответил мужчина, — ребёнок находился на дороге в неположенном месте, водитель тут не виноват. Если что, он имел бы полное право привлечь её мать к ответственности. Хотя бы за то, что она недоглядела за ребёнком. Но, мне так кажется, он слишком совестливый парень. Поэтому не судите никого. Все живы и за это нужно быть благодарным, — он обратил внимание на два пакета с конфетами, — за конфеты с Вами расплатились?

— Ой! А я и забыла совсем! Татьяна!

— Да подождите Вы! — ответил старик, — я угощаю их. Сколько?

— Двести рублей.

— Угу, — дед дал две купюры по сто рублей.

— А Ваша сумка! — продавщица указала на сумку, которая ещё лежала на другом тротуаре.

Старик быстро сходил за ней, подобрал пиво и шляпу, а затем вернулся.

— Шляпа важнее сумки, — ответил он и бросил головной убор к пиву и остальному содержимому.

Татьяна поднялась, продолжая плакать и держать ребёнка на руках, она подошла к деду.

— Мужчина… Я Вам теперь по гроб жизни буду обязана и никогда не отплачу…

— Успокойтесь, все целы.

— А если бы Вас не было рядом?! — она снова разрыдалась.

— Господи… Слушайте, если хотите — приходите сегодня ко мне в гости. Моя дочь со своей семьёй уже давно живёт не здесь, а нам с женой бывает скучновато. Берите своих и давайте к нам! Устроим такой уютный вечер!

— Как Вас зовут?

— Владимир Геннадиевич, можно просто Владимир, — представился детектив, — а Вы?

— Татьяна…

— Юя! — крикнула заметно успокоившаяся девочка.

— Очень приятно, Юя, — Владимир пожал ей ручку, — всё, ждём Вас к семи вечера. Я живу на улице Чкалова, дом пятьдесят пять. Встречу у ворот во двор.

Женщина продолжала плакать. Продавщица отрицательно покачала головой и ушла обратно в магазин, она уже знала, о чем будет говорить сегодня по телефону после работы.

Владимир прижал Татьяну к себе, а Юля начала гладить мать по плечам, надеясь, что это её успокоит.

Поздно вечером Тишины вернулись домой из гостей. Владимир и его жена Вера оказали радушный приём пришедшим. Михаил готов был расцеловать старика за спасение своего ребёнка. Вика была рада, что этот пожилой дядя спас её сестрёнку, но особой бури эмоций она не испытывала. Что-то было в этом Владимире такое, что её напрягало. И Вика заметила где-то в глубине взгляда своей мамы, что она чувствует то же самое. И девочке даже показалось, что мама думает, что где-то его уже видела.

Когда семья Вики уходила и, захмелевший от хозяйской хреновухи, отец уже накинул свою осеннюю куртку, он повернулся к детективу и сказал:

— Владимир Геннадиевич…

— Владимир, Михаил, просто Владимир, — поправил тот.

— Владимир, теперь мой дом — твой дом! Приходите с женой, когда пожелаете! И стол, и приём — всё как на праздник!

— Детей берегите, а с визитами решим, — улыбнулась Вера, жена Владимира.

Вике эта бабушка показалась очень мудрой женщиной, когда та заинтересовалась книжками на полке в одной из их трёх комнат, баба Вера сходу рассказала о той или иной. Показала иллюстрированные энциклопедии, помогла разобраться с некоторыми учебными вопросами. А вот в детективе было что-то, что заставляло глубине души трепетать девочку, что-то в нём даже пугало. Один взгляд этих серых холодных глаз пронизывал её насквозь. Ей казалось, что от него ничего не скрыть. Он до всего докопается и всё поймёт, просто посмотрев на тебя. Если глаза — это зеркало души, то глаза Владимира Геннадиевича — это то, что смотрит на тебя из зеркала и знает о тебе всё, даже то, чего ты сам о себе не знаешь.

Сейчас Тишины уже вернулись домой. Михаил и Юля уже спали. Мама что-то делала на кухне, а Вика не могла уснуть в детской. Она держала в ладони клочок фотографии с изображением своего деда и маленькой мамы. Она должна была спросить свою мать и, в то же время, ей было страшно. Девочка не хотела мучиться, пускай мама её отругает, пускай кричит, но нужно попытаться! И откуда в ней столько смелости?

Вика встала с кровати и пошла на кухню. Мама сидела за обеденным столом, пила чай и листала приложения социальных сетей в смартфоне. Увидев Вику боковым зрением, она повернулась к ней.