Она помолчала.

– Дима мне нравится. И, на мой взгляд, тебе он подходит куда больше. Но это не мой выбор, а твой. И по глазам вижу – ты выбрала. Ты выбрала тогда, когда пошла с этой девочкой, Алисой, в кафе. И случись что-то снова, ты опять выберешь именно так. Не мучай себя. Живи в настоящем. И делай, как чувствуешь.

Я пересела к маме и обняла ее. Какая же она у меня… любимая! Самая лучшая! На душе стало легче. Но тревога за Тима не отпускала. Сейчас мне хотелось только одного – поскорее уехать! Вернуться в город, и навестить одного ограниченного недоумка и идиота, который сильно ошибся…

Но перед этим, как бы мне этого не хотелось… но надо было поговорить с Димой.

Тим

Тим лежал на полу, в ванной. Дыхания почти не было. Сознание уплывало. Боль отступала. Отдаленно он слышал мамин крик, но пошевелиться не мог. Сил не было даже на то, чтобы подумать, что ему жаль. Жаль, что не может ее успокоить, не может ей объяснить, что так лучше. Что ему уже совсем не больно и ад закончился. Идея выпить обезболивающее пришла к нему, когда стало совсем невыносимо. Но таблетки никак не желали помогать. Приходилось пить их одну за одной. Ему скорее хотелось избавиться от боли. Успокоительные тоже пошли в ход. Потому что душевная боль была еще более невыносима. Он надеялся, отчаянно надеялся, что уснет. Просто поспать – это то, что могло его спасти, сон отвлек бы его от мыслей о новой дозе. Сон унес бы всю боль. А когда он проснется, все встанет на свои места.

Кто-то метался вокруг, мешая ему уплыть в сладкую темноту. С ним что-то делали, тормошили. Он хотел прогнать их, но сил не было. Зачем его трогать? Ведь все только стало налаживаться. Только нужно немного поспать и все. Кажется, он слышал, как рыдает мама. Кто-то куда-то поднял его тело, но его внутри тела уже и не было, пусть делают что хотят. Тим наконец-то уснул.

Вика

Диму я нашла в огороде. Он копал грядки, на нем были только джинсы, закатанные до колен, футболку он повязал на голову, как, бандану. Дима был очень красивым. У него не было чувства юмора, но он был сильным, верным и, правда, надежным. А еще непробиваемым, как скала. И мне предстояло каким-то образом эту скалу пробить. Потому что я тоже непробиваемая, сильная и упорная.

– Дима – позвала я парня и подошла ближе. – Бросай лопату и пошли на пляж. Тут недалеко.

Я старалась говорить это как можно спокойнее. А у самой внутри все дрожало. И, видимо, мои эмоции отражались на лице, потому что парень напрягся и вновь нахмурился.

Но лопату отнес в сарай и молча, не говоря ни слова, пошел следом.

До пляжа было минут десять ходьбы, пользуясь молчанием своего хмурого спутника, я пыталась придумать, что и как ему сказать. Но в голову ничего путного не приходило. Мне очень не хотелось его обижать. Хотелось объяснить все спокойно, так, чтобы он меня понял и принял мое решение. Но… но почему-то мне казалось, что, что бы я ему не сказала – это его непременно ранит. Только вот выбора у меня не было.

Когда мы пришли, на пляже было пусто. Я расстелила полотенце, захваченное с собой из дома, в тени под густой кроной дерева. А Дима все так же, не говоря ни слова, пошел в воду. Наплавался он минут через пятнадцать. Я ждала его, и все больше переживала.

Когда он вернулся, я совсем потеряла все связные мысли, а все правильные слова из головы куда-то испарились.

Дима сидел на корточках, спиной ко мне и смотрел на воду.

– Я люблю Тима – произнесла я неожиданно для самой себя.

Дима не обернулся, но словно окаменел. Мышцы спины отчетливо напряглись. Он молчал.

– Дим, пойми, ты самый лучший парень на свете, – я и правда так считала. – Ты сильный, добрый и верный. Ты очень правильный. Ты настоящий мужчина и женщине, которая окажется твоей половинкой, неимоверно повезет, ведь с тобой она будет, как за каменной стеной. А мне не нужны стены, Дим. Я не та, за кого ты меня принимаешь. Возможно, когда-то была такой, но уже нет.

Дима сначала молчал, потом резко развернулся. Неуловимым движением схватил меня за ногу, подтянул к себе и в мгновение ока перебросил меня через свое плечо. Когда опомнилась, начала сопротивляться, вырываться, но силы были неравны. А Дима, как танк, двигался к воде, совсем не замечая моего сопротивления.

Буквально спустя пару секунд я оказалась в реке. Я даже не могла злиться – так обалдела.

А Дима нырнул за мной, подплыл ближе. Лицо его выражало непроницаемую маску. Но в глазах было что-то незнакомое. Его взгляд изменился, и было ощущение, что это не Дима смотрит на меня, а совсем другой человек.

Вода была теплой. Я была в растерянности.

– Я не знаю, что ты там разглядела в этом наркомане, Вика – тоном, от которого пошли мурашки, произнес Дима. – Я правда не могу понять этой вашей дебильной, женской логики. Вы готовы ломать свою жизнь, страдать, находясь рядом с каким-то дерьмом! Ты не будешь с ним счастлива! Ты в курсе что тебя ждет? – его лицо скривилось, – он будет или торчать, или играть свои дебильные песни всю жизнь, будет шататься по барам и гаражам, а когда ты поймешь, что ты у него не на первом месте, у вас уже будут дети, которые будут расти в бедности, в итоге ты будешь злиться, станешь брюзгой, начнешь пилить его, перестанешь следить за собой, а он будет продолжать пропадать, начнет изменять, или станет продавать то немногое, что у вас будет за дозу, потому что работать он не станет, содержать семью придется тебе! В лучшем случае, он сдохнет от передоза до того, как полностью сломает твою жизнь! В худшем – ты превратишься в сломанную женщину, которую сложно будет и женщиной назвать. Ты всю жизнь будешь жалеть об этом, когда поймешь, как ты облажалась. Ты такой жизни хочешь, Вика? ТЫ ЭТОГО ХОЧЕШЬ!?

Я была в ужасе от его слов. Самое страшное – это то, что я тоже боялась такого исхода. Но в то же время я понимала: если увижу настоящую пропасть, я не прыгну. Максимум – протяну Тиму руку, и если он не протянет свою в ответ, то останется в пропасти, а я … А я отойду тогда подальше от края, как бы это не было сложно. Сейчас же я чувствовала, что нужна Тиму и хотела быть с ним. Меня ни на секунду не отпускало чувство тревоги. И еще я искренне верила – Тим не такой, каким его видит Дима. Мне казалось, что вообще никто не знает Тима так, как знаю его я. И пусть он ошибся, пусть оступился. Он точно сможет выбраться из ямы. И лучше я поброжу там, неподалеку от края пропасти, чем всю жизнь проведу за стеной. Стеной непроницаемых эмоций и чувств. И Дима тут ни при чем, мне придется самой строить эту стену, вокруг своих чувств, забывать, прятать, топить боль и сомнения.

– Я просто хочу быть с ним – твердо сказала я, теперь я была уверена в этом, больше, чем на сто процентов. – И это не логика Дима, это чувства. Я не смогу полюбить тебя, во всяком случае, не смогу полюбить так, как люблю его, – мне нелегко было говорить это Диме прямо в глаза, но это правда! – Мне жаль, мне правда жаль! Я пыталась… Но ты сам понимаешь, что это только половина любви! Я только вчера поняла, что совсем ничего о тебе не знаю… И самое страшное – меня это и не интересовало, Дим… мы не можем быть вместе. Даже если я не вернулась бы к Тиму… Я не люблю тебя.

Это все-таки была боль. В его взгляде. Сейчас стало совершенно ясно, что это за чувство, что это за взгляд. Мне и самой было больно. И хотя вода была теплой, по телу шел озноб, я вся дрожала.

– Значит, вот как ты решила? – почти шепотом, отводя взгляд, произнес он, и совершенно неожиданно подплыл вплотную. – Я могу измениться! Я могу стать другим, таким, каким ты меня полюбишь! Хочешь, я брошу хоккей? Давай переедем? Что тебе нужно? Что такого в нем особенного? Я смогу быть более эмоциональным! Ну, хочешь, я научусь играть на гитаре? Я не умею петь, но ты же умеешь!

Я была в ступоре, такого я не ожидала от Димы вообще!

Что я могла ответить? В его глазах было отчаяние, вечно-каменное лицо изменилось до неузнаваемости. Мне было так горько, что это с ним из-за меня.