— Ну почему же, — Клэр пожала плечами, — Может быть, он оттачивает мастерство, но из-за его беспечности сбежали несколько образцов… Либо… Он просто не может контролировать Итернитас, как это делал его жрец.
Неподдельный испуг в глазах присутствующих было именно тем, на что эльф рассчитывал от короткой реплики вампирши. Одно дело бороться с явной угрозой, когда за ней стоит личность. Другое — если оружие, способное уничтожить целый мир, вышло из-под контроля, и единственный кто мог бы им управлять находится по другую сторону баррикад.
Селфис, воспользовавшись паузой, развел руками:
— Мы ничего не можем утверждать наверняка, пока он заперся в своем лепрозории и не выходит на связь, — крайне убедительным тоном, не терпящим пререкательств произнес эльф.
— Но сейчас-то он просит о помощи! Как по мне, так слать его в бездну, пока не даст объяснений.
— Тут я с вами не совсем согласен. Вынужден признать, что ужасному стечению обстоятельств его кнехт, заражённый тьмой, является моим давно сгинувшим старшим братом, — лицо Селфиса выразило скорбь ровно положенное такому случаю время. — Я не могу оставаться в стороне и прошу совет обсудить условия оказания ваших услуг.
— «А ведь как же ты поначалу напоминал мне меня самого! Радеешь за народ, со всеми приветлив и обходителен, всего себя отдаешь на благо мира. Моего, между прочим, мира! Готовый идти на жертвы во имя спасения, вынужденный прятать истинное лицо… Я не открывался тебе, но, думаю, ты и так догадываешься, о моей, так сказать, природе. Ты обещал остановить бездушных мертвецов, пока не стало слишком поздно, и дать мне возможность освоить путешествия между мирами. Оттого это всё и растянулось на года — я учился. Учился и наблюдал за бесчинствами старшего дамнара и его кнехтов. Благо, их влияние распространялось не слишком далеко по соглашению с эльфами. А сейчас…»
Бахгес мысленно вздохнул. Совет ещё долго выяснял между собой, что можно предъявить дамнару в обвинение, какую плату взять за помощь и как действовать в случае, если это намеренная провокация с целью ослабить сторону света. Когда договорились о цене, принялись за обсуждение методов восстановления энергетического баланса тела применительно к живым мертвецам, сверялись с фолиантами, делали расчеты…
Острое желание привести мысли в порядок и высказаться хоть одной живой душе стало настолько нестерпимым, что Багхес не выдержал и ушёл. Ну как, ушёл… Для начала, кто б его туда пустил? Благо, собственная же природная аномалия позволяла пребывать незамеченным в помещении как на энергетическом, так и стихийном уровне — даже если бы кто-то из магов заметил колебания потоков, списали бы на капризы этого места.
Будучи растворенным в воздухе, Багхес просочился из помещения зала заседаний через щели в ставнях и направился подальше от этого гвалта. А заметив привязанного к дереву пегаса, пощипывающего траву, направился к нему, выбрав собеседником. Очутившись рядом с ним за считанные мгновенья, соткал из энергетических потоков привычное уже несколько веков тело сатира. Всё ещё пребывая внутри себя, тихо произнес:
— Ну что, мой крылатый, непарнокопытный друг… Легко тебе: ни размышлений, ни врагов, в моей же жизни такое сплошь и рядом…
Пегас не обратил на него ровным счетом никакого внимания и продолжил заниматься своим делом. Багхес укоризненно глянул на игнорирующее его существо, разочарованно поджал губы, но все-таки решил, что отсутствие реакции всё же лучше, чем полное отсутствие собеседника.
— Знаешь, почему я смолчал, когда мой светлоокий друг заточил тех несчастных рабочих в клетки и начал свои эксперименты?
Пегас махнул хвостом и фыркнул. Сатир немного приободрился и начал отвечать, словно бы пегас задал вопрос:
— Да нет же, мне было их жаль! Но они же не какие-то чернорабочие. Образованные. Все они подписали контракт. Я видел бумаги, сам пробежался глазами… Разумеется, именно что про подобный результат было ни слова, но они поступали в полное распоряжение эльфа… «И другие» — так удобно! Что угодно можно подвести.
Невольный собеседник покосился на приставшего к нему сатира и отвернулся, желая остаться в одиночестве. Багхес этого не заметил и продолжил размышлять, мрачнея, всё явственнее ведя борьбу с самим собой и своими противоречиями:
— А вот Джастин согласия на подобное не давал… И Леди Руасил, тем более не желала лежать при смерти в своих покоях… При том, что они ему, в общем-то, родные… Я к тому, знаешь, на что мне это кажется похожим? — Багхес подошел к пегасу и похлопал его по шее. Тот наконец повернул к сатиру голову и вновь издал невнятный фыркающий звук. Расценив это, как почти вопрос, сатир закивал головой и начал отвечать.
— Вот есть, допустим, люди… Хотя, почему, допустим. Они же действительно есть. И им нужны ресурсы. Они вырубают леса, ломают целые горы, роют шахты, извлекая металл и самоцветы, осушают болота, охотятся… Это вполне понятно… Это нужно для их же жизни. Для комфортной жизни нужно ещё больше. Что не могут достать сами — отнимают у себе подобных.
А я подумал, природа — ведь их мать, если уж так разобраться… Любой ребенок много что берет у своих родителей. Да и они сами многое готовы дать просто так! Зачем же губить её нарочно? Но тут я, вероятно, слишком предвзят… Все-таки… — Багхес огляделся. По-прежнему, свидетелей их разговора не было. Успокоившись, он решил-таки чуть больше открыться и высказать, что его волнует.
— Эти записки… Столько общего! Когда я очнулся, у меня были лишь отголоски памяти на грани восприятия. Я помнил ласковую теплоту морей, зелень листвы, свет далёких звёзд и жар солнца. Чудесные звуки щебета птиц, стрекота насекомых… И музыку… Голоса… Смех… Ох, как же мне нравилось вспоминать смех! — сатир широко улыбнулся, устремив взгляд на солнце, не испытывая необходимости сощуриться.
— Разумеется, я именно названиями… Словами этого всего не помнил. Лишь ощущения. И желание чувствовать это все на самом деле. Не представляю, сколько я так болтался, предаваясь забытию. Но я осязал энергию, пронизывающую все насквозь! То подобие памяти, доступное мне в те моменты кричало, что энергию можно использовать. И мне казалось, что я даже когда знал, как! Но забыл! Предательски забыл, представляешь?! И я никак не мог, если так можно выразиться, собраться. Мысли и образы ускользали от меня. И в таком полузабытии я проболтался ещё долго… — пегас попытался отойти, но веревка не позволила этого сделать. Багхес же продолжал, не моргая смотреть на солнце, периодически шевеля ушами и продолжал говорить, не в силах остановиться. Лишь навострил слух, чтобы успеть вовремя сменить тему:
— Даже не берусь представиться, сколько. И какими мерами это считать. В общем, многое получалось, что говорится, интуитивно. Не буду вдаваться в подробности, но как же я радовался, когда появилась первая живая бактерия в воде на выбранном мной куске материи, появившегося неизвестно откуда! Быть может, сотканного из крупиц моей памяти… Сколько же я экспериментов проводил, пока не появились прочие виды! Опять же, не считал я, сколько это заняло времени. Эльфийские учёные называют это всё красивым словом «эволюция».
— Собственно, чего я жаждал, спросишь ты? — Багхес повернулся обратно к пегасу и поднял бровь. Но тот упорно его игнорировал.
— Того же, что сейчас — общения! Мне ужасно хотелось с кем-то поговорить… Память мне подкидывала разные образы, и я пытался их повторить. Ты знаешь о том, что дракайны и гидры — близкие родственники? А ещё одним из первых, не самых удачных экспериментов была огромная водная… Змея? Пьявка? Червь? С очень прочной кожей… Я так и не решил, к какому виду относится существо… В любом случае, его уже нет, как и некоторых других представителей флоры и фауны… Естественная отбраковка природой… Но не суть… В общем, дракайн мне показалось мало. Тем более, что звуки, которые они издавали, совсем не походили на то, что мне так мечталось услышать. Речь… Я, каюсь, забросил этот проект. Нет, они, конечно, тоже развивались и без моего участия — их разум не уступает человеческому почти ни в чём…. Но я отвлекся.
